пребывания, радистам строго запрещается выходы в эфир на связь с нашими электролетами, которые находятся в воздухе.
— Выбросьте из главы все инструкции, я их отменяю! Немедленно наладьте связь с “Кондором”!
— Невозможно! С электролетов снята радиоприемная аппаратуры. Связь только односторонная — пилот “Кондора” может вызвать нас, а мы его не можем.
— Проклятие!
Аж теперь я понял Брендорфа. Он лучше, чем кто-то другой, знал и представлял себе, что произойдет, когда “Колибри” упадет на лес. У Ларсена в электролете был контейнер. Контейнер с бактериями!..
Властитель подземного “бастиона” готовил смерть другим, а сам не собирался умирать. Он хотел жить. Ужас близкой гибели от бактерий подстегнул его, прибавил энергии. Не успел командир патруля замолкнуть, как рука Брендорфа уже зло дергала переключатели. Я и не подозревал, что в фашистском “бастионе” в глухую ночь не смыкало глаз столько народа. Где-то неподалеку, в тайном ангаре, пилоты караулили в кабинах электролетов, всегда были наготове патрули какой-то “кольцевой зоны”, круглосуточно должны были не спать и те, кто обеспечивал город электроэнергией, светом, чистым воздухом… Теперь Брендорф соединялся еще с какой-то операторской. Он почти кричал, склонившись над столом, над микрофоном:
— Немедленно отвечайте! Сколько вам надо времени, чтобы как можно быстрее наладить аппаратуру дистанционной нейтрализации “С-17”? Объект для обработки — квадрат М-63. Нейтрализация мгновенная, обезвреживание “С-17” абсолютное!
Из операторской ответили, что для этого нужно не менее чем час. И прибавили: если оператором будет сам инженер Шумер, то он, конечно, управится скорее, минут за сорок.
— А без Шумера, без Шумера кто-нибудь из вас способен пошевелить мозгами и подготовить аппаратуру за четверть часа? Обещаю звание штурмбанфюрера, Железный крест и мандат гауляйтера в любой части планеты, на выбор!
— За пятнадцать минут невозможно, штандартенфюрер.
Брендорф тряхнул главой. Казалось, он смирился с безнадежностью положения. На губах появилась жестокая улыбка. Щелкнув переключателем, он сказал:
— Вы все слышали, Кносе? Теперь понимаете, что наделали? Без Шумера операторы не успеют нейтрализовать бактерии, когда “Колибри” упадет над лесом. Шумер управился бы за четверть часа, я знаю. Он мертвый?
— Цаар поспешил, я ему не приказывал стрелять, — язык в Кносе заплетался. — Ему никто не приказывал, он сам…
— Вы все хорошо обдумали, мерзавцы! Цаар дает Ларсену пароль, готовит для него свой электролет… Все обдумали, кроме одного — что сами умрете через десять минут. Оправдываться будете в аду, дорогой Кносе. Конец приближается. Считайте последние секунды вашей подлой жизни! Теперь я могу вас выпустить, теперь уже все равно… Патруль! Алло, патруль! Покажите полет “Кондора”!
— Я “Кондор”, я “Кондор”! Вижу цель. Через пять минут открываю огонь. Расстояние сокращается. Я “Кондор”. Атака через четыре минуты сорок шесть секунд…
На экран надвинулась какая-то темная масса, за миг изображения прояснилось, промелькнуло лицо пилота. И снова — тучи, звезды, небольшой самолет в небе.
— Через три минуты сорок секунд открываю огонь…
Еще одно черное подвижное пятнышко — маленький шмель — “Колибри”, который ползет в поднебесье. За этим шмелем мчался электролет с едва заметными выступами крыльев, похожий на летающую акулу. Пальцы Брендорфа мяли, жмали халат, на стол упала оторванная пуговица.
— Проклятие!!!
А пилот, которого только что показал экран, монотонно повторял:
— Я “Кондор”, я “Кондор”! Вижу цель визуально. Приближаюсь к ней. На локаторе… — голос вдруг изменился, завибрировал: — “Бастион”, внимание! Я “Кондор”! У меня слева по курсу — два скоростных истребителя. Они прикрывают цель, идут мне на перехват!
Два удлиненных остроносых самолета появились на экране молниеносно. Акулоподобный “Кондор” провалился куда-то в пропасть, за ним пролетели с шумом остроносые силуэты, оставляя в небе две ленты, которые отсвечивали бледным сиянием. Будто упал вниз и четырехугольный экран, силясь удержать на своем поле все то, что происходило в ночном небе над джунглями. Несколько мерцающих нитей протянулось к “Кондору” и скрестились на нем. И там, где они пересеклись, вспыхнул клубок огня. Тревожная скороговорка пилота перешла в отчаянное взывание:
— Истребители… Опознавательных знаков не разберу. “Бастион”, я “Кондор”… Помогите! “Бастион”, меня ранило. В кабине пламени, я ослеп. Не могу! В…
Со стены вспыхнуло огнем и дымом. Сквозь красные языки проступило перекошенное лицо. За секунду эта картина изменилась на другую: над волнистым пространством сельвы падал, переворачиваясь, горящий факел, терял в воздухе черное тряпье. Затронув верхушек деревьев, факел взорвался снопом искр.
По лицу Брендорфа ручьями катился пот.
— Его сбили, — прошептал он, не расцепляя зубов. — Слава богу, его сбили!
Шмель-“Колибри” отдалялся. На фоне туч в последний раз промелькнули темные тени истребителей. Экран потух. В зале снова вспыхнул свет…
Я припоминаю отрывистые сцены той жуткой ночи, и спину щекочет мороз.
Что такое три минуты и еще сорок секунд? Короткий миг в жизни. Пилоту “Кондора” не хватило как раз этого времени, чтобы совершить неслыханную катастрофу. Сам “дирижер смерти” не имел возможности отвернуть ее. Мне запомнились полусумасшедшие глаза Брендорфа. Наверное, он таки успел заглянуть на три минуты и сорок секунд вперед и на собственной коже уже ощущал смертельное дыхание своих “С- 17”.
Катастрофа не произошла только потому, что два неизвестные истребителя в последний миг перехватили “Кондора”, дав возможность маленькому “Колибри” с миссионером Ларсеном в кабине спокойно продолжить полет.
Брендорф рукавом вытер пот. Было тихо. Когда динамик снова подал голос, я аж вздрогнул.
Говорила фрейлейн Труда.
— Штандартенфюрер, мы зашли слишком далеко. Выключите, в конце концов, магниты. Мы требуем выслушать нас!
— Не спешите, милые птички, теперь вам придется еще немного посидеть в клетке. Я хочу знать, кому и с какой целью вы продали контейнер, хочу знать, кто только что прикрывал Ларсена в воздухе.
— Довольно! Вы невесть что несете, Брендорф. Если не размагнитите двери и не выпустите нас… У меня в руках пульсатор. Категории минус девять будет более чем довольно, чтобы превратить всех индейцев в блоках на бешеное стадо. Оно все сметет на пути, его даже стена не остановит. Индейцы ворвутся и сюда, под землю!
— Ваша угроза, фрейлейн, не произвела на меня глубокого впечатления. Во-первых, бешеное стадо не будет разбирать, где я, а где вы. Во-вторых, через полчаса я сотру это стадо в порошок, смешаю краснокожих с землей. У меня есть такая возможность, вы это знаете. Правда, в таком случае я потеряю рабочую силу. А мне она позарез нужна. Придется компенсировать потерю. Прежде всего, я превращу в послушных землекопов вас и всю вашу компанию. Прикажу нашпиговать всех чертовым зельем вашего же изделия, фрейлейн, и немедленно пошлю в туннель…
Говорил Брендорф спокойно, однако второпях вынул из кармана халата ключ, отпер и выдернул ящик стола.
Против света сверкнула кургузая металлическая трубка с черной рукояткой. Она лежала на дне ящика.
Я обеими руками ухватился за спинку кресла и перекинул его вместе с Брендорфом.
