— Наверно, потому, что наш дух хранят наши родители, — отозвался Лето.
— Но почему у Алие нет такого хранителя и стража?
— Не знаю. Может быть, потому, что один из ее родителей все еще среди живых. А может быть, это потому, что мы еще молоды и сильны, но когда станем старше и циничнее…
— Нам надо быть очень осторожными с этой бабушкой, — перебила брата Ганима.
— И не обсуждать с ней Проповедника, который бродит по планете, изрекая ересь?
— Ты не думаешь, что это и вправду наш отец?
— Я не могу об этом судить, знаю только, что тетя Алия очень его боится.
Ганима энергично тряхнула головой.
— Я не верю во всю эту чушь о Мерзости.
— У тебя точно такая же память, как и у меня, — возразил Лето, — Веришь в то, во что хочешь верить.
— Ты не думаешь, что все получилось так, потому что Алия отважилась войти в транс от зелья, а мы нет? — спросила Ганима.
— Именно так я и думаю.
Они замолчали, влившись в поток людей, выходивших из центральных ворот. В сиетче Табре было прохладно, но костюмы хорошо согревали, и дети отбросили назад сберегающие тепло капюшоны, обнажив рыжеволосые головы, Лица их несли отпечатки одних и тех же генов — большие рты и широко расставленные глаза, в которых нельзя было отличить белки от синих радужек.
Лето первым заметил приближение их тетки Алие.
— Она идет, — предостерегающе произнес Лето, переходя на боевой язык Атрейдесов.
Алия предстала перед детьми, и Ганима кивнула тетке.
— Военная добыча приветствует блистательную родственницу, — Ганима говорила теперь на языке чакобса, подчеркивая значение своего имени — «Военная добыча».
— Как видите, возлюбленная тетя, — вмешался в разговор Лето, — мы готовимся к встрече с вашей матушкой.
Алия была одной из немногих при многолюдном дворе, кто не выказывал ни малейшего удивления, слыша взрослые разумные речи царственных детей. Она по очереди посмотрела на них своими горящими глазами.
— Лучше бы вы оба придержали свои строптивые языки, — сказала она.
Бронзовые волосы Алие ниспадали с затылка двумя золотистыми полукружьями, изящный овал лица искажала хмурая мина, губы большого самодовольного рта были сжаты в тонкую нить. В углах глаз с синими белками затаились тревожные лучи морщин.
— Я уже предупреждала вас, как надо себя вести, — сказала Алия. — Вы знаете, почему это надо, не хуже, чем я.
— Мы знаем ваши причины, но, вероятно, вы можете не знать наших, — произнесла Ганима.
— Гани! — взорвалась Алия.
Лето горящим взглядом посмотрел на тетку.
— Сегодня не тот день, когда нам надо прикидываться глупо улыбающимися младенцами!
— Никто и не требует, чтобы вы глупо улыбались, — возразила Алия. — Но мы думаем, что с вашей стороны было бы не мудро провоцировать у бабушки опасные мысли. Со мной соглашается Ирулан. Кто знает, какую роль возьмет на себя госпожа Джессика? В конце концов она — Бене Гессерит.
Лето удивлено покачал головой. Неужели Алия не понимает наших подозрений? Может быть, дело зашло слишком далеко? Он незаметно вгляделся в лицо тетки, отмечая на ее лице генетическую стигму — знак крови ее деда по материнской линии. Барон Владимир Харконнен был не из приятных людей. Подумав, Лето ощутил внутреннее беспокойство — это был и его предок.
— Госпожа Джессика знает, как править, — сказал он вслух.
Ганима согласно кивнула.
— Почему она решила приехать именно сейчас?
Алия нахмурилась.
— Может быть, она просто хочет повидать своих внуков?
— Ты очень на это надеешься, дорогая тетушка.
— Она не может править здесь, — проговорила Алия. — С нее вполне достаточно Каладана.
— Когда наш отец отправился умирать в Пустыню, он оставил вас регентшей, — умиротворяюще заговорила Ганима. — Он…
— Вы можете на что-то пожаловаться? — перебила девочку Алия.
— Это был мудрый выбор, — Лето поддержал линию сестры. — Вы были единственной, кто был рожден равной нам.
— Говорят, что моя мать вернулась в Общину Сестер, — сказала Алия, — а вы оба знаете, что думает Бене Гессерит о…
— Мерзости, — подсказал Лето.
— Да, — процедила сквозь зубы Алия.
— Как говорится, ведьма — всегда ведьма, — подлила масла в огонь Ганима.
— Наша бабушка, в отличие от других женщин подобного рода, очень простой человек, — сказал он. — Вы, тетя, имеете доступ в ее память, и несомненно знаете, чего следует ожидать.
— Простота! — воскликнула Алия, тряхнула головой и, оглядев запруженную людьми галерею, снова посмотрела на близнецов. — Если бы моя мать не была сложной натурой, ни вас, ни меня не было бы сейчас здесь. Я должна была быть ее перворожденной дочерью и ничего этого… — она судорожно повела плечами. — Еще раз предупреждаю вас, будьте сегодня особенно осторожны… Вот и моя охрана.
— Вы все еще считаете, Алия, что нам не стоит сопровождать вас в космопорт? — спросил Лето.
— Ждите меня здесь, — ответила женщина. — Я сама привезу ее.
Лето переглянулся с сестрой.
— Вы много раз говорили нам, что память, которую передали нам наши предки, бесполезна до тех пор, пока мы на своей плоти не почувствуем, что она означает. Только тогда память воплощается в реальность. Моя сестра и я верим в это. Мы предвидим, что с приездом бабушки дела могут принять опасный оборот.
— Продолжайте верить в это, — ответила мальчику Алия. Повернувшись, она под защитой охранника направилась к Государственному выходу, где ее ждал орнитоптер.
Ганима вытерла непрошеную слезу.
— Вода для мертвых? — шепнул Лето, беря сестру под руку.
Ганима тяжело вздохнула, думая, как она смотрела на свою тетку, все наперед зная из накопленной предками памяти.
— Это было от дурманного зелья? — спросила она, наперед зная ответ.
— Не можешь предположить ничего лучшего?
— Нет, просто для того, чтобы поспорить. Но почему ни наш отец… ни даже наша мать не поддались искушению?
Лето изучающе взглянул на сестру.
— Ты не хуже меня знаешь ответ. Их личности уже устоялись, когда они прибыли на Арракис, а дурман от зелья — ну… — Он пожал плечами. — Они родились в этом мире, не владея памятью предков. Однако Алия…
— Почему она не поверила в предостережения Бене Гессерит? — спросила Ганима, покусывая нижнюю губу. — У Алие та же информация, что и у нас, так почему она ее не обдумала?
— Ей уже приписали Мерзость, — ответил Лето. — Тебе не кажется, что это искушение — попытаться быть сильнее, чем все эти…
— Нет, не кажется, — содрогнувшись, ответила Ганима и отвернулась. Стоило только воззвать к генетической памяти, как предупреждения Бене Гессерит живо зазвучали в ее ушах. Предрожденные, становясь взрослыми, усваивали дурные обычаи, а возможная причина этого… Ганима снова содрогнулась.
— К сожалению, среди наших предков было немало предрожденных, — сказал Лето.
— Да, возможно, это так.
— Но мы… Ах да, все тот же старый вопрос, на который нет ответа: действительно ли мы имеем доступ ко всему файлу опыта любого из наших предков?
Чувствуя собственное внутреннее смятение, Лето понимал, как сильно тревожит этот разговор сестру. Они часто обсуждали этот вопрос, но так и не пришли ни к какому выводу.
— Мы должны как можно дольше оттягивать момент, когда она захочет подвергнуть нас трансу, — сказал Лето. — Надо соблюдать крайнюю осторожность, чтобы не передозировать зелье.
— Для транса доза должна быть уж очень велика, — сказала Ганима.
— Наверно, у нас очень большая толерантность, — произнес Лето. — Посмотри, сколько требуется Алие.
— Как мне ее жаль, — заговорила Ганима. — Соблазн зелья коварный и тонкий, он постепенно обволакивает ее до тех пор, пока…
— Да, она жертва, — заговорил Лето, — Мерзости.
— Мы можем ошибиться.
— Верно.
— Я всегда думаю о том, что следующая память предка, к которой я получу доступ, будет той, которая…
— Прошлое не дальше от тебя, чем подушка.
— Нам надо воспользоваться приездом бабушки и обсудить с ней этот вопрос.
— Ее память постоянно меня к этому побуждает, — признался Лето.
Ганима выдержала его прямой взгляд.
