начинала испуганно метаться по комнате. Девочки залезли с ногами на скамеечки, прижались друг к дружке и громко плакали. Воспитательница стояла рядом с ними тоже на скамеечке и громко объясняла, что совсем не стоит бояться мышей. Что нянечка вовсе не потеряла сознание от страха, а лежит глубоко задумавшись. Пожарникам, милиции и врачам уже позвонили, но они сказали, что не приедут, так как мыши — не пожар, не разбойники и, по —всему видать, здоровые.
Правда, Гелла и Навзикая всего этого не видали. А ведь как хочется иногда хоть одним глазком увидать дело своих рук! Поэтому затолкав тюк в колодец, они решили хоть немного подождать. Уже через пять минут в ближайшем подъезде хлопнула дверь и из-за нее выскочил известный на весь город Петрович с густо намыленной головой:
— Кипяток! Кипяток!! — заорал он, что было сил, и стремительно помчался вдоль улицы.
— Эх, — с досадой в голосе сказала Гелла, — А вот Архимед, помню, кричал «Эврика!» И стал великим человеком. А этот Петрович ничего выдающегося крикнуть не сумел. А какой замечательный у него был шанс!
— Гелла, — Навзикая удивленно посмотрела на свою подругу, — А что, Архимеду тоже в колодец тюк подсунули?
Гелла презрительно фыркнула в ответ и стала подниматься. Навзикая, тяжело кряхтя, тоже поднялась, взвалила на себя тюк и уж было собралась идти дальше, как вдруг из-за угла дома показалась бодрая и веселая Аграфена и, радостно всплеснув руками, заголосила на всю улицу:
— Вот вы где! Новенькие! Как я рада! Новый человек — свежие новости — долгая беседа — потрясающие слухи!! Как я р-р-рада!! — и, протянув руку Гелле и Навзикае, представилась, — Аграфена! Представитель широкой общественности!
Гелла и Навзикая по очереди пожали протянутую им руку, представились путешественницами и родственницами Колумба и почтительно шаркнули ножками. Аграфена тоже расшаркалась и тут же поведала своим новым подружкам страшную тайну про злых волшебников, которые утащили неизвестно куда здоровенную толпу двоечников и троечников. Гелла и Навзикая от этого сильно перепугались, думая, что Аграфена их сейчас арестует и отведет в милицию. Гелла до того перепугалась, что тут же созналась в том, что знает, где все они находятся, как туда добраться и даже показала желтый цветок.
— Ну? — усомнилась в ее словах Аграфена.
— Факт! — уверенно ответила Гелла и протянула цветок Аграфене, — Сорвешь лепесток, стих, какой знаешь, в слух произнесешь и готово! То есть будешь там, где все двоечники-троечники!
Аграфена взяла в руки цветок, оторвала лепесток и задумалась:
— А вдруг и в правду удастся родной милиции пропавших отыскать? — она выжидательно посмотрела на своих новых подруг, лихо щелкнула пальцами, — Как там в кино-то поют? — и затянула фальшивым голосом, — Пуркуа па? Пуркуа па? Почему бы и нет?
Аграфена пропадала медленно. Наверно оттого, что ни в какую чертовщину никогда не верила. Но сначала пропала она сама, потом ее одежда и только пимы с галошами все никак не могли исчезнуть. И если бы не крик Аграфены, раздавшийся неизвестно откуда:
— Где же мои новые пимы с галошами?! — то пимы, наверняка, так и остались бы в Кряжске.
Как только Аграфена пропала, Гелла и Навзикая лихо подхватили свои тюки и бросились наутек.
— Колька, ты видишь хоть че-нибудь? — шепотом спросил Витька, стараясь нащупать в темноте хоть ногу своего друга.
— Ничегошеньки! — тотчас же отозвался Колька. — Подожди немного, фонарик включу. Наконец, Колька достал свой фонарик и стал светить им по сторонам.
— Да-а-а! — протянул Витька, оглядываясь кругом, — Более подозрительного места я ни в одном колодце не видал. Коль, а ты уверен, что, если мы поползем по этой решетке, — Витька показал рукой на ржавую решетку, уходившкю в непроглядную даль, — То попадем куда надо?
— Не дрейфь давай! Ползти надо! — но сам Колька еще не двигался и только задумчиво чесал затылок, — Разве ты не слышишь всякие стоны и крики спереди? Ведь странно, правда? А людей не видать…Нет, по-всему видать, что где-то здесь и надо искать разгадку старушек, фиолетовых котов и пропавших двоечников!
— Правильно говоришь, — со вздохом согласился Витька.
Встав на четвереньки, ребята потихоньку поползли вперед. Фонарик помогал мало. Было ужасно темно, но они продолжали двигаться вперед и вскоре потолок стал таким низким, что дальше пришлось ползти на животе. Стало рудно дышать, воздух стал тягучий и горячий. Они еще немного проползли вперед и вдруг стали проваливаться руками сквозь решетку — под ними было какое-то пустое пространство.
— Витька, под нами какое-то помещение, — тихо прошептал Колька, — Я не могу достать рукой пола.
— Я тоже не могу, — отозвался Витька, продолжая упорно лезть вперед. Вскоре проход круто свернул влево и за поворотом ребята увидели длинный сырой подвал, слабо освещенный редкими фиолетовыми лампочками.
— Ну, мы с тобой и забрались! — Колька даже присвистнул от удивления. Я же говорил тебе, что попадем куда надо! Чуешь, как воняет тухлыми яйцами, гнилыми помидорами и ржавыми трубами, а?
— Чую! — отозвался Витька, — Ты ползи быстрее!
Вместо ответа Колька быстрее заработал руками и ногами и уполз вперед. Решетка почему-то стала мокрая, но не грязная. И эта мокрота, попадая на руки, почему-то быстро испарялась, словно в кожу впитывалась.
— Слушай, Колька! — Витька громко откашлялся, — Как только отсюда выберемся, я тебе по зубам надаю! Чтобы знал!
— Ты?! Дашь?! — Колька остановился и обернулся назад. — Ты шевелись побыстрее, тараканчик! А не то тапком пришибу!!
— Че? Че ты там сказал? — Витька уже собирался укусить Кольку за ногу, чтобы привести свои угрозы в исполнение, как вдруг открылась со скрипом дверь в стене, которую ребята не увидели, и в подвал вошел какой-то человек. При тусклом освещении нельзя было рассмотреть, кто это был.
Вошедший внимательно посмотрел по сторонам, подошел к стене и нажал на слабо мерцающую розовую кнопку. Большой кусок стены отъехал в сторону и ребята увидели длинный ряд красных кнопок.
— Аварийный пульт, — выдохнул Витька, за что Колька тут же лягнул его ногой. Незнакомец резко обернулся, но никого не увидел.
— М-да! Чего только в этом ускорителе не услышишь!… Так, все ясно. Этот злодей-учитель вывел из строя пятый и шестой блоки. Эх! — и незнакомец, громко топая по лужам, ушел.
Как только шаги незнакомца затихли вдали, Колька нырнул сквозь прутья решетки вниз, несколько секунд повисел на руках и спрыгнул. Подошел к пульту и, водя пальцем по строчкам, стал негромко вслух читать:
— Аварийный слив обиды.
— Че?! — зашипел сверху Витька.
— Тихо!! Ты слушай лучше! — Колька повел пальцем дальше, — «Аварийный слив шалости», «Аварийный слив жестокости», «Общий слив». — Кольке очень хотелось сделать хоть что-нибудь плохое — подраться с кем-нибудь, лампочку в подъезде разбить или, что еще лучше, газету поджечь в почтовом ящике. А рядом — ну, как нарочно кто подстроил! — ни одного почтового ящика, ни одного окошка, которое можно разбить мячом! Хоть плачь!! Даже в Витьку нечем запустить!
Колька еще про себя отметил, что там, наверху, у него тоже были такие желания, но гораздо слабее. А здесь, внизу, уже терпения никакого нет! Колька от натуги даже покраснел. А потом
— ни с того, ни с сего — начал кулаками что есть силы лупить по красным кнопкам. Пол моментально высох. Погас свет. Но Колька не сдавался и лупил кулаками по кнопкам. Еще последняя лужа не успела высохнуть, а он уже открутил все до единой кнопки и сунул их в карман. Но тут издалека послышался топот — кто-то бежал в их сторону. Колька метнулся к противоположной стене и затих.
— Ого! — здоровенный поп с широкой окладистой бородой и огромным крестом в правой руке удивленно посмотрел на появившихся Ежевику и Мякину. — Ну, и работы же сегодня! То годами не появляются, а то несколько десятков пар на день! И чего только им не
