— Да, помню, видел такой пару недель назад, — сказал Питт. — Какого он размера?
— Танкер «Даян», насколько я помню, — сказал Кенфилд, вводя данные в строку поиска в компьютере. — Водоизмещение восемь тысяч брутто-регистровых, длина девяносто четыре метра.
Он развернул монитор к Питту и Джордино, чтобы показать им фотографию судна. Совпадение было полным.
— Фотографии сделаны меньше суток назад, — сказал Джордино, глянув на метку на спутниковой фотографии.
— Капитан, наша защищенная спутниковая линия в порядке? — спросил Питт.
— В полнейшем. Хочешь позвонить?
— Да, — ответил Питт. — Пора связаться с Вашингтоном.
57
— О'Куинн, хорошо, что пришел, заходи, присаживайся. Офицер разведки был ошарашен тем, что вице-президент США сам встретил его в фойе на втором этаже Эйзенхауэр Офис Билдинг и провел к себе в кабинет. По официальному протоколу, принятому в Вашингтоне, таких, как он, в кабинет второго человека в стране должен провожать секретарь или помощник. Но Джеймс Сандекер был одним из немногих, начисто пренебрегавших всеми этими условностями.
Адмирал в отставке, Сандекер был основателем Национального управления подводных исследований. Спустя десятилетия организация превратилась в одну из мощнейших в мире. Все немало удивились, когда он передал свои полномочия Питту и принял предложение баллотироваться вице- президентом, но адмирал надеялся на новом посту еще плотнее заняться проблемой сохранения Мирового океана. Невысокого роста, энергичный, с огненно-рыжими волосами и бородой, Сандекер был изгоем в столице, с ним старались без нужды не разговаривать, но которого, тем не менее, очень уважали. На брифингах О'Куинна часто поражала способность вице-президента отсекать лишнее и мгновенно добираться до сути вопроса.
Войдя в его кабинет, О'Куинн залюбовался коллекцией старинных картин, на которых были изображены в основном корабли и гоночные яхты. Пройдя следом за Сандекером к его столу, он сел напротив.
— Так скучаете по морю, господин вице-президент?
— Нет такого дня, когда бы я не мечтал стоять за штурвалом, а не сидеть за столом, — ответил Сандекер, открывая ящик стола и доставая огромную сигару, которую тут же зажал в зубах. — Следите за событиями в Турции?
— Да, сэр. Я отвечаю за этот регион.
— Тебе что-нибудь говорит имя Озден Челик?
О'Куинн на мгновение призадумался.
— Турецкий бизнесмен, известен своими связями с правящей династией Саудовской Аравии. Мы подозреваем, что он может участвовать в финансировании фундаменталистской партии «Благоденствие». А почему вы спросили?
— Вероятно, он еще кое-чем занимается. Знаете о пропаже израильского танкера, пару дней назад?
О'Куинн кивнул, вспомнив, что слышал об этом на ежедневном брифинге.
— Судно заметили у небольшой пристани, которая принадлежит Челику, в паре миль от Дарданелл. У меня информация из надежного источника, что этот Челик также стоит за недавней кражей мусульманских реликвий из дворца Топкапы в Стамбуле.
Сандекер пододвинул ему фотографию.
— Топкапы? — переспросил О'Куинн, и его брови выгнулись, как коромысла. — У нас есть предположение, что ограбление Топкапы связано с терактом в мечети Аль-Азхар и попыткой подрыва Купола Скалы в Иерусалиме.
— Президенту также известно об этом.
О'Куинн поглядел на спутниковую фотографию.
— Можно спросить, сэр, откуда у вас эта информация?
— От Дирка Питта, из НУПИ. Люди Челика убили двоих ученых, работавших с ним, третьего похитили и привезли в эту самую гавань, — ответил Сандекер, тыкая пальцем в фотографию. — Питт его оглушил, когда они освобождали заложника. А еще они нашли там контейнер с пластитом. Октогеном, произведенным для армии США, если быть абсолютно точным.
— Октоген использовали при терактах в мечетях! — воскликнул О'Куинн.
— Да, я помню, что ты об этом рассказывал на брифинге у президента.
— Видимо, Челик действует в интересах муфтия Баттала. Теракты в мечетях, за которые никто не взял на себя ответственность, с использованием нашей взрывчатки должны были вызвать возмущение всех фундаменталистов, в особенности — в Турции. Они хотят воздействовать на общественное мнение, чтобы протолкнуть Баттала в президенты.
— Вполне логично. И этот похищенный израильский танкер — еще больший повод для беспокойства.
— Мы уже связались с турецким правительством?
— Нет, — ответил Сандекер, мотнув головой. — Президент опасается, что любые действия с нашей стороны могут быть восприняты как попытка повлиять на исход выборов. Да и, честно говоря, мы не знаем, какие у Баттала связи в нынешнем правительстве. Просто ставка очень высока, а выборы очень скоро, и мы не можем рисковать, невольно прибавляя популярности его партии.
— Но наши аналитики говорят, что шансы муфтия выиграть выборы и так достаточно высоки.
— Президент понимает и это, но он настоял на том, чтобы США никак не вмешивались, вплоть до окончания выборов.
— Мы можем воспользоваться тайными каналами, — возразил О'Куинн.
— Все равно, это слишком рискованно.
Вынув сигару изо рта, Сандекер поглядел на ее прикушенный кончик.
— Это прерогатива президента, О'Куинн, а не моя.
— Но ведь другого выхода нет.
— Именно поэтому я тебя и позвал. У вас же есть контакты с «Моссад», я полагаю? — спросил адмирал.
— Ну конечно же, — кивнув, ответил О'Куинн.
Сандекер наклонился вперед и пристально посмотрел на разведчика ярко-голубыми глазами.
— Тогда предлагаю вам связаться с ними и сообщить, где находится их пропавший танкер.
58
Руди Гунн к вечеру закончил ремонт датчиков на подводном аппарате, вскоре после того, как «Эгейан Эксплорер» достиг зоны работ, в двадцати милях на юго-восток от Чанаккале. Аппарат спустили за борт, и экипаж принялся за привычную работу. Когда заступила ночная вахта, на мостике никого не было, кроме рулевого и второго помощника.
Судно шло с небольшой скоростью на север, когда рулевой внезапно разинул рот, глядя на экран радара.
— Сэр, слева по борту внезапно появилось судно, меньше чем в четверти мили, — выпалил он. — Клянусь, минуту назад его там не было.
Вахтенный глянул на экран радара и увидел небольшое желтое пятнышко, едва не сливающееся с центром экрана, где, собственно, находился сам «Эгейан Эксплорер».
