— При скорости в двенадцать узлов им до города осталось часа два-три.
— Слишком далеко, чтобы догнать, — ответил капитан. — Не говоря уже о том, что нам не стоит входить в Дарданеллы в любом случае. К сожалению, лучшее, что мы можем сделать, — это предупредить греческие и турецкие власти и поскорее убраться из их территориальных вод. А тем временем пусть спутники-разведчики точно установят, куда идет танкер.
— А как же экипаж? — спросил Ласло.
— Лейтенант, боюсь, это все, что мы можем.
— Три часа, — тихо пробормотал Питт, глядя на карту. — Капитан, если мы хотим иметь хоть какой- то шанс их нагнать, мне нужно немедленно вернуться на мое судно.
— Нагнать? — переспросил Ласло. — Как? Что-то я там у вас вертолета не видел.
— Не на вертолете, но на такой штуке, которая летает почти что пулей, — со всей серьезностью ответил Питт.
61
«Пуля» неслась по воде, как взлетающий гидросамолет. Питт бросил взгляд на Джордино, крепко держа ручку управления. За спиной завывали дизели с турбонаддувом, работающие на полную.
— Насчет максимальной скорости ты ошибался, — сказал он, едва не крича, чтобы его было слышно.
Джордино наклонился к экрану навигационного компьютера. Маленькие цифры в углу свидетельствовали, что они идут со скоростью сорок три узла.
— Лучше пообещать поменьше, а получить, как всегда, побольше, — едва улыбнувшись, ответил он.
Позади них, на пассажирском месте, сидел лейтенант Ласло, но настроение его было отнюдь не таким радужным. Мускулистый спецназовец чувствовал себя, как в миксере. «Пуля» скакала с волны на волну, наклоняясь из стороны в сторону. Ласло тщетно пытался удержаться в кресле, пока наконец не нашел ремни безопасности и не пристегнулся потуже. Теперь оставалось лишь преодолеть приступ тошноты.
«Текума» вернула Питта на «Эгейан Эксплорер», когда там как раз была смена вахт. «Пулю» уже заправили под завязку и приготовили к спуску на воду. Разбудив Джордино, он поспешно влез в аппарат. Когда до Ласло дошло, что есть реальный шанс догнать танкер, он настоял на том, чтобы его взяли с собой.
Вскоре они с ревом моторов неслись сквозь забитые судами Дарданеллы, посреди ночи, уворачиваясь от встречных кораблей по дороге к Стамбулу. От Питта потребовалось все его умение и сосредоточенность, чтобы «Пуля» не перевернулась, проходя на такой скорости между танкерами и торговыми судами, идущими в противоположных направлениях. Этому поспособствовал комплект ксеноновых фар, установленных на ней, а Джордино смотрел по сторонам и на радар, чтобы они не врезались в более мелкие суда и плавучий мусор.
Питт, конечно, предпочел бы пройти по этой древнейшей морской дороге как-нибудь по-другому. При его любви к истории, он сразу же вспомнил, как здесь пересекали пролив, тогда именовавшийся Геллеспонтом, армии Ксеркса и Александра Македонского. Неподалеку от Чанаккале, на юго-западном берегу Турции, были найдены остатки Трои, знаменитого города, воспетого Гомером. На противоположном берегу, севернее, высаживались союзники в Первую мировую перед Галлиполийским сражением. Но сейчас эти берега и холмы сливались в глазах Питта в мешанину. Его взгляд метался от экрана навигационного компьютера к лобовому стеклу и обратно.
Вскоре узкий Дарданелльский пролив закончился и началось Мраморное море. Питт слегка расслабился. Здесь было больше места для маневра и пока что не было сильного волнения. Пройдя северную оконечность острова Мармара, он услышал в наушниках спокойный голос Руди Гунна.
— «Эгейан Эксплорер» — «Пуле», прием, — сказал Гунн.
— «Пуля» на связи. Что у тебя, Руди? — ответил Питт.
— Предварительное подтверждение. Хирам нашел последний спутниковый снимок пролива. Нужное тебе судно входило в Дарданеллы.
— Когда?
— Двадцать три ноль-ноль по местному, — ответил Гунн.
— По-моему, тебе надо отзвониться Сандекеру.
— Уже. Он сказал, что кое-кого тут разбудит.
— Хорошо бы. Времени осталось немного. Спасибо, Руди.
— Будь поосторожнее и оставайся на плаву. «Эксплорер», конец связи.
— Остается лишь надеяться, что у Челика нет своих людей в турецком флоте и береговой охране, — пробормотал Джордино.
Питт тоже задумался, сколь далеко могут простираться связи Челика в турецких коридорах власти. Но тут уж ничего не поделаешь. Снова глянув на экран, он увидел, что они идут со скоростью в сорок семь узлов. Топлива стало меньше, и «Пуля» набрала ход, став полегче.
— Мы сможем их догнать? — спросил Ласло.
Питт посмотрел на часы. Четыре часа утра. Прикинув в уме максимальную скорость обоих судов, он понял, что оба судна достигнут Стамбула примерно через час.
— Да, — ответил он.
Но он понимал, что времени у них будет мало, совсем в обрез.
62
На этот раз провала, как в Иерусалиме, не будет, сказала сама себе Мария. При свете палубных фонарей танкера она тщательно вставила десятки детонаторов в брикеты октогена. Потом присоединила их к электронным таймерам, по одному на каждый детонатор. Взглянув на часы, встала и посмотрела на носовую часть судна. На горизонте виднелась россыпь огней, мерцающих на берегу. До Стамбула оставалось меньше десяти миль. Встав на колени, она выставила на таймерах задержку в два часа и включила их.
Поставив детонаторы в контейнеры с октогеном, она спустилась в бак, размещенный по левому борту. Внутри плотно стояли ящики с АСДТ. Лавируя между ними, она пробралась в середину. Здесь, в деревянных ящиках, лежало больше тонны октогена. Мария поставила один из брикетов с детонатором посередине, а остальные заткнула между ящиками с АСДТ. Перебравшись в правый бак, она сделала то же самое и там, постаравшись получше замаскировать детонаторы.
Она уже поднималась на мостик, когда зазвонил ее мобильный. Она не удивилась, увидев номер брата.
— Рано встал, Озден, — сказала она.
— Я еду в офис, чтобы своими глазами все видеть.
— Не стой у окна; сложно сказать, насколько мощным будет взрыв.
Она услышала тихий смешок.
— Уверен, на этот раз все получится. Все идет по плану?
— Да, абсолютно. Уже видим огни Стамбула. Событие планируется через два часа.
— Отлично. Яхта уже в пути, скоро вас нагонит. Ты приедешь ко мне?
— Нет, — ответила Мария. — Думаю, будет лучше, если я вместе с экипажем куда-нибудь на время исчезну. Отведем яхту на стоянку в Грецию, а к выборам я вернусь.
— Наша судьба вот-вот решится, Мария, и мы насладимся плодами трудов своих. Прощай, сестра моя.
