глаза хватило бы и сорока судов, чтобы заразить всех на планете. Эти десять служили резервом, страховкой. А если его вдруг спросили бы, как произошло, что часть кораблей избежала инфекции, он спокойно может заявить, что распылители на них не сработали. А работали они или нет, этого уже просто не проверишь.
—Вот именно, — произнес он вслух, хлопнув себя по коленям и поднявшись.
Сэверенс направлялся в помещение, где находился низкочастотный передатчик. Техник в белом халате склонился над аппаратурой.
—Вы можете передать сигнал сейчас?
—У нас указание передать его не ранее чем через пару часов.
—Я не об этом вас спрашиваю.
Теперь, когда Сэверенс принял решение, к нему вернулась его обычная надменность.
— Мне потребуется еще несколько минут на перепроверку аккумуляторов. Электростанция вышла из строя вследствие неисправности системы отвода выхлопных газов.
— Вот и передайте.
Сотрудник связался по интеркому с кем-то из своих коллег ниже рангом. Разговор проходил на профессиональном жаргоне, и Сэверенс ничего не понял.
— Еще буквально несколько минут, мистер Сэверенс.
Электронный мозг советского спутника регистрировал мельчайшие временные промежутки, проносясь над Европой со скоростью 17 ООО миль в час. Траектория была рассчитана с точностью до одной сотой секунды, и для поражения цели на спутник посылали сигнал с центрального процессора. Сжатый воздух бесшумно вытолкнул вольфрамовый снаряд из пусковой мини-шахты. Она была направлена почти отвесно вниз, и снаряд, представляющий собой вольфрамовый стержень, отправился в путь к Земле под небольшим углом, поскольку в планы его создателей входило, чтобы снаряд легко было принять за метеорит. Вход в верхние слои атмосферы был сопряжен с трением, что вызвало резкое повышение температуры стержня. По мере приближения к Земле температура росла — вскоре стержень стал сначала багровым, потом пожелтел и, наконец, обрел ярко-белый цвет.
Увеличение температуры, какой высокой она ни была, не должно было превысить температуру плавления вольфрама — свыше 3000 градусов Цельсия. Жители Македонии и северной Греции ясно видели несущийся к Земле ярко светящийся объект, полет которого сопровождался характерным гулом.
Электронные часы на главном мониторе показывали всего лишь цифры, и ничего больше. Если Хуан избегал смотреть на часы, пока Макс не был спасен, то теперь не отрывал от них взора. Макс отказался от общения с медиками, по крайней мере до того момента, когда будет нанесен удар по Эосу, и Хакс при тащила чемоданчик с медикаментами в командный центр и обрабатывала ожоги и ссадины Макса прямо там. На море был полный штиль, ни малейшей качки, а «Орегон» на всех парах несся на восток.
Обычно Макс язвил по поводу склонности Хуана доводить мощность двигателей до красной черты и выше, но сейчас, прекрасно понимая обстановку, помалкивал. Они еще не достигли границы зоны безопасности, и Председатель сейчас был только и занят тем, как избежать или хотя бы минимизировать последствия ударной волны.
Хали Касим, выругавшись, стащил наушники с головы.
— Что случилось? — с тревогой спросил Хуан.
— Поймал сигнал КНЧ. С Эоса. Они разослали сигнал на включение всех распылительных установок.
Кабрильо побледнел.
— Не стоит беспокоиться, — прогнусавил Макс, в ноздрях его разбитого носа торчали ватные тампончики. — Длина волны настолько велика, что потребуется время, пока сигнал доберется до всех установок.
— Или же они сработают сразу, едва получив сигнал, — возразил Хали.
Ладони Хуана вспотели. Ему была ненавистна мысль о том, что именно теперь, когда, казалось бы, успех был обеспечен, кто- то решил поставить им палки в колеса. Он машинально вытер руки о еще влажные штаны. Оставалось только ждать.
Больше всего на свете Кабрильо не выносил сидеть сложа руки и ждать.
В напоминавшей тюремную одежде Линда с Марком бродили по нижним палубам «Золотых небес», пытаясь вспомнить, где расположена корабельная прачечная. Члены экипажа встречались лишь изредка, и все они куда-то спешили по своим делам. Так что на парочку незнакомцев внимания никто не обращал.
Вдруг до них донеслось завывание сушильных машин, и оба двинулись на звук. Тускло освещенное помещение было окутано паром. Никто из рабочих-китайцев и головы не поднял, когда они вошли в прачечную.
В отличие от стоявшего у дверей мужчины. Тот схватил Линду за руку.
— Что вам здесь нужно? — грубовато спросил он.
Линда попыталась высвободить руку. Марк узнал в незнакомце одного из тех, кто прибыл вертолетом вместе с Зелимиром Ковачем. Следовало бы подумать о том, что они выставят охрану. Он шагнул вперед, но мужчина выхватил пистолет и прижал его к виску Линды.
— Еще шаг, и она покойница!
Рабочие прачечной прекрасно понимали, что происходит, но сделали вид, что всецело поглощены глажкой и складыванием белья.
— Успокойтесь, — ответил Марк, отступив на пару шагов. — У нас есть наряд на работу, тут гладильный пресс не фурычит.
— Предъявите свои значки, удостоверяющие, кто вы такие.
Марк отщипнул свое удостоверение, висевшее на груди комбинезона. Откуда, в принципе, Кевину Никсону знать, как в точности выглядят служебные удостоверения работяг на «Золотых небесах»? Хотя подделка была что надо. Марк был уверен, что и остальные прихвостни Ковача тоже не в курсе.
— Вот, смотри сюда, я — Марк Мерфи.
Внезапно появился Ковач, его грузное тело закрыло дверной проем.
— Кто такие?
— Да вот, утверждают, что явились сюда налаживать гладильный пресс.
Серб вытащил из-под ветровки автомат.
— Я же ясно объяснил капитану, чтобы сюда никого, кроме рабочих прачечной, не допускали. Кто вы такие?
— Ладно, хватит, Ковач, — ледяным голосом произнесла Линда.
Мужчина вздрогнул, услышав эти слова.
— Мы знаем все о вирусе и о том, как вы его распространяете через стиральные машины прачечных на круизных судах. Ваши люди на всех круизных судах мира под контролем и спешно избавляются от распылителей. Если последуете их примеру, сможете избавить себя от перспективы видеть небо в крупную клетку.
— Я здорово сомневаюсь, леди. Ковач — не моя настоящая фамилия.
Он назвал другую фамилию, ту, которая на протяжении всей войны в Югославии не сходила с телеэкранов. Фамилия принадлежала человеку, повинному в массовых убийствах.
— Так что, как видите, я не рассчитываю, что мне когда-либо позволят не видеть небо в крупную клетку, как вы выражаетесь.
— Вы на самом деле свихнулись? — спросил Марк. — Вы что, готовы умереть из-за этой идиотской затеи? Я был на борту «Золотого рассвета». И видел то, что ваш вирус делает с людьми. Вы просто маньяк.
— Если вы так считаете, значит, вы просто ничего не знаете. На самом деле вы оба, готов спорить на что угодно, просто блефуете. Вирус, загруженный вот здесь, — он обвел рукой стиральные машины, — не тот, который я распылил на «Золотом рассвете». Да, он из того же штамма, но этот вирус не смертелен. Мы не монстры.
— Вы только что сами признались, что убили почти восемьсот ни в чем не повинных людей, — и
