отражение; кончик сигареты мерцал в воде ярко-красной точкой. Катан никогда не был поклонником примитивного расчленения – по крайней мере, отсечения частей тела и выкалывания глаз у живых людей. Это грубо и повергает объект в шок. Он становится бесполезным, потому что другой боли уже не чувствует и к тому же не в состоянии нормально говорить. Катан предпочитал более изощренные методы, которые разработал лично. К примеру, он знал, что нерв на внутренней стороне локтевого сгиба можно раздражать инструментом не более грозным, чем шляпная булавка. А отдача – колоссальная. Это причиняет неописуемые мучения без сколь-нибудь серьезного повреждения тела. Так же хорош и зрительный нерв – тот, что проходит между глазным яблоком и мозгом. Его можно достать жесткой проволокой, если завести ее через ноздрю за глазницу.
Женщину, разумеется, сперва следует изучить с помощью иных инструментов. А после – что ж, все будет зависеть от его настроения.
Покончив со второй сигаретой, Катан отшвырнул окурок, поднял взгляд – и в изумлении открыл рот. Потом резко развернулся и исчез в лесу.
Стайкс дремал, лежа на спальнике, когда Катан с бешеными глазами прибежал в лагерь.
– Поднимай свою задницу. Работаем!
Стайкс встал, потер глаза.
– Что ты видел?
– Свет.
– Свет?
– Да. На входе в пещеру прыгает луч. Кто-то идет.
– Давно пора, – сказал Стайкс. – Одеваемся по полной?
– По полной. Откуда нам знать, кто выйдет. Вдруг большой. С этим лучше не рисковать.
– Ты про того, что из «Дельты»?
– Говорят, он не подчиняется «Дельте». К тому же где-то рядом нарки с федералами. Если нас вдруг раскроют, лучше все иметь с собой. Давай, шевелись!
Оба надели на себя приготовленное для миссии снаряжение: боевые пояса с полуавтоматическими «береттами» и четырьмя запасными обоймами на двадцать патронов, тактические ножи, резервные ножи с выкидными лезвиями, по одной осколочной и одной фосфорной гранате, кевларовые каски со встроенной системой связи. Надели полные бронезащитные костюмы, закрепили их лентами велкро, сверху на нагрудных ремнях – по восемь магазинов на тридцать патронов для М4.
Схватив автоматы, они пробрались к границе леса, легли на животы и скользнули в укрытие – продолговатое углубление в земле, заваленное ветвями и листвой так, что оно стало почти неотличимым от окружающего травяного покрова. Если смотреть с этого места в бинокль, вход в пещеру лежал как на ладони, будто они расположились не в двухстах, а в двадцати ярдах от него.
Они наблюдали. И ждали. Ждали.
– Какого черта они там делают? – пробурчал Стайкс. – Я вспотел как свинья.
– Есть! – Катан не отрывал глаз от окуляров. – Это она.
Стайкс поднял свой бинокль.
– А остальные?
– Погоди…
Они ждали.
Халли вышла из пещеры, прикрыла рукой глаза от слепящего солнца, пошатнулась, словно пьяная. Сбросила рюкзак, обвела взглядом луг. Посмотрела прямо на них, затем перевела взгляд дальше.
– Вид у нее не особо в этом костюмчике, – разочарованно произнес Катан.
– Похоже, ест батончик, – сказал Стайкс. – Пьет из красной фляжки. У них, что, бухло с собой в пещерах? Может, возьмем ее прямо сейчас?
– Нет. До нее двести метров. Увидит нас и – бац! – прыгнет обратно. Или в лес драпанет. Бегай потом за ней. Здесь, сам знаешь, лучше не шарахаться… – Катан в сомнениях замолчал.
– Ну так… и что? А если она вызовет группу эвакуации?
– Из пещеры она сделать этого не могла. Только отсюда. И ей нужно радио. Такого нельзя допустить. Как только она достанет что-нибудь, похожее на приемник, придется ее убирать. Можешь взять ее на прицел?
– Вас понял!
Стайкс установил М4 на камни, из которых он раньше соорудил станок под автомат.
– Готов? – спросил Катан.
– Она на мушке, – ответил Стайкс, не отрываясь от оптического прицела.
– Если что, стреляй в голову. Сможешь?
– Говорю же, она на мушке. Двести метров – фигня.
– Я тебя страхую, продолжаю наблюдать в бинокль. Держи цель в перекрестии.
– Отсюда я ей в ухо попаду.
Они ждали, потея от жары, осаждаемые жалящими насекомыми с воздуха и с земли. Как никогда, засада обернулась адскими мучениями.
Шли минуты. Стайкс наблюдал в прицел, удерживая перекрестие на голове Халли, подушечка указательного пальца давила на спусковой крючок М4 с усилием два фунта. Четыре фунта – и автомат выстрелит. Соленый пот обжигал глаза.
– Я не вижу остальных. А ты?
– И я.
– Неужели она всех уделала? И оставила в пещере? – В голосе Стайкса звучало сомнение, однако он знал: порой случаются и куда более странные вещи.
– Нет, скорее, их уделала пещера.
Уголком глаза Стайкс видел, как Катан облизывает губы и трет промежность.
– Очень надеюсь, что нам не придется в нее стрелять. – Он повернулся к Стайксу: – Отправляй сигнал.
– Нехорошо. Эту хрень из пещеры мы ведь пока не раздобыли.
Катан сплюнул.
– По-твоему, у нее получится нас убить и забрать эту хрень себе? Я так не думаю. Отправляй сигнал.
– Катан…
– Чем быстрее мы скажем, что вещество у нас, тем быстрее они отправят куда надо наши денежки. Хочу, вернувшись, сразу же их получить.
Эти слова не убедили Стайкса, но главным в группе был Катан. Стайкс достал из кармана спутниковый радиопередатчик, черный, размером с пачку сигарет, и вытянул на всю длину телескопическую антенну.
– Ты уверен? – в последний раз спросил он.
– Делай что сказано.
Прибор служил одной цели: передаче зашифрованного пакета данных на спутник, который транслирует его адресату на земле. В данном случае таким адресатом был Грей. Стайкс поднял откидную крышку; под ней находилась красная кнопка не больше десятицентовой монеты. Недолго поколебавшись, он нажал кнопку и удерживал ее в течение пяти секунд. Наконец отрапортовал:
– Готово.
– Отлично, – сказал Катан.
41
Шатаясь от изнеможения, с глазами, полными слез от слепящего солнца, с распухшим, черным от синяков лицом и несколькими кровоточащими порезами Халли выбралась из пещеры в мир света. Она не имела понятия, сколько занял путь после схватки с Канером. Много, много часов – больше, чем она могла
