Пора.
Я сосредоточился и начал представлять…
Нет, то был не сон, вчерашний вечер. Просто фантастическая, невероятная реальность, о которой я раньше не мог и мечтать.
Сначала у меня получилась довольно странная короткометражка про двух медведей, которые налакались вискаря и разнесли номер гостиницы, а потом забрались на припаркованный поблизости воздушный шар (?) и полетели на Гаити (???). Нелепица страшная, конечно, но мне было смешно.
Впрочем, долго страдать подобной ерундой я вовсе не собирался. Следующий мой «шедевр» вышел более логичным, пусть и не слишком интересным. Покончив с ним спустя восемь минут, я отключил обруч и, отложив его в сторону, крепко задумался.
В конце концов я пришел к выводу, что без готового сценария можно даже не пытаться нафантазировать что-то стоящее. Поэтому я не поленился сходить в свою комнату и вернуться вниз с шариковой ручкой и пачкой бумаги под мышкой. Меня переполнял энтузиазм, но этого, конечно же, оказалось мало: без таланта и мастерства рвение было абсолютно бесполезно. Исписав три листа, я один за другим отправил их в мусорную корзину и, подивившись своей баскетбольной меткости, стал размышлять о причинах провала.
Почему же у меня ничего не вышло, думал я, глядя на бегающую по экрану эмблемку?
Идей не было.
Чтобы отвлечься, я стал блуждать по комнате, пока мой взгляд не упал на часы.
Ого! А ведь уже почти одиннадцать.
Долго же я провозился с этим «Ремо»!
Эх, до чего же все-таки удивительная штуковина…
— Да? — неожиданно бодро отозвалась трубка, когда я уже думал опустить ее на рычаг.
— Мистер Райс? — уточнил я.
— Именно так. Позвольте узнать, с кем имею честь?..
— Это Марти Буга. Вы заходили к нам вчера, и ваш «Ремо»…
— Ну конечно, конечно, Марти, я помню вас с отцом! — перебил меня коммивояжер. — Признаться, я ждал, что ты позвонишь, но не думал, что так скоро. Впрочем, это все поэзия, поэзия… Что же ты надумал, Марти?
— Я хотел бы… хотел бы работать с этим прибором. У меня получается, я с утра занимался, фантазировал. Думаю, если у меня будет сценарий, я смогу заменить целую съемочную бригаду и весь актерский состав.
— Хм, звучит здорово. Надеюсь, ты знаешь, о чем говоришь. Впрочем, главное, чтобы тобой заинтересовались наверху, а там уж они сами нам все объяснят. Ладно. В общем, я попробую договориться о встрече с кем-то из местных телевизионщиков, а там уже будет видно. Дай мне номер своего мобильного, чтобы я сразу тебе сообщил, когда что-нибудь узнаю.
Я продиктовал номер.
— Отлично… Записал. Все, тогда до связи, жди звонка. Не знаю, успеем ли мы найти что-нибудь до Рождества, но я буду стараться. Пока же просто жди.
— Хорошо, — сказал я и положил трубку на рычаг.
Я был полон надежд. В то время мне казалось, все очень просто — что все заинтересуются моим даром и я сразу подпишу огромный контракт…
Как бы не так.
Райс позвонил на следующий день, в обед.
— Да? — спросил я.
— Марти, привет. Это Филипп Райс.
— Здравствуйте, мистер Райс.
— Зови меня просто Фил, о'кей? Угу. В общем, я договорился о встрече с директором канала «ВОН».
— «ВОН»? — переспросил я.
— Именно.
— Я что-то совсем не помню, что там идет.
— Это потому что он по рейтингу находится в самом хвосте среди остальных кабельных каналов.
— В хвосте?
Я не был большим знатоком телевидения, но сразу понял — обещанными большими деньгами тут и не пахнет.
— А чего ты хотел — всего и сразу? — фыркнул Райс, когда я высказал ему свои опасения. — Разумеется, сначала с тобой будут осторожничать. Люди предпочитают доверять старому и надежному — по крайней мере они делают это до тех пор, пока новое не покажет себя во всей красе. Но вот когда это случится, мы станем грести деньги лопатой, Марти, попомни мои слова. А пока нам надо встретиться с этим парнем, с «ВОН», продемонстрировать ему, как ты управляешься с «Ремо», и обсудить твой первый контракт.
— Хорошо. Куда мне подъехать?
— С тобой приятно иметь дело, — заметил Райс. — Ты быстро схватываешь. Записывай адрес.
Мистер Коллин Фрай назначил встречу в кафе «Черная орхидея», что находилось в самом центре Нью-Йорка. Не знаю, почему оно так вычурно называлось. По сути, это была обычная кофейня. Такие часто именуют «Чашкой чая» или «Ровно в 3», но практически никогда — «Черной орхидеей». Впрочем, плевать на название. Главное, что мистер Коллин Фрай назначил встречу именно там.
— Па, — сказал я, входя в гараж.
Отец мой возился у верстака — подгонял какую-то деталь. Он вечно возился со своим старым «Доджем», хотя давно мог купить что-нибудь посолидней.
— Что такое? — встрепенулся папа.
Он посмотрел на меня сквозь желтые стекла слесарных очков.
— Марти? Как ты себя чувствуешь, нормально?
— Да я же еще к вечеру вчерашнему отошел.
— Ну да, да… Но мало ли — к вечеру отошел, а утром снова озноб и сопли…
— Прекращай это, ладно? Мне ведь не семь лет.
— Ладно, ладно. Не семь. — Он усмехнулся. — Тогда сразу к делу — с чего это вдруг ты решил проведать старика в его скромной мастерской?
— Хочу узнать, где находится 42-я улица.
— 42-я? Ну, это самый центр, Манхэттен. А зачем тебе 42-я улица?
— У меня там встреча.
— Уж не с тем ли коммивояжером? — нахмурился папа.
Черт. Я думал, он уже забыл о Райсе.
— Нет, что ты, — хмыкнул я, стараясь казаться искренним.
— Нет? А тогда с кем?
— Эм-м-м… С… девушкой, — нехотя ответил я.
— Вот как? И когда же ты успел познакомиться с девушкой? Или это старая подружка?
— Нет, новая. Мы с ней по Интернету переписывались, — соврал я. — Договорились встретиться, когда я приеду в Нью-Йорк, но вчера я приболел, и потому мы так и не увиделись. Вот, поеду к ней сегодня.
— Что ж, дело хорошее. Приятно, что ты еще делишься такими вещами со своим стариком, — усмехнувшись, отец похлопал меня по плечу.
В тот момент я думал, что сгорю от стыда.
Врать тяжело, но когда тебя при этом хвалят за честность, не подозревая обмана, на душе становится действительно гадко. Лишь с превеликим трудом мне удалось выдавить улыбку и сказать:
— У меня от тебя нет секретов, па.
В ту секунду, возможно, я и продал свою душу Сатане.
Никаких контрактов, скрепленных кровью, никаких рогатых чудищ и кипящей, дышащей пламенем
