— Не знаю, — честно ответил коммивояжер. — Может быть, вам и вашему сыну?
— Что ж, может, и так. — Отец подмигнул мне. — Правда, Марти?
— Не знаю. А что это вообще такое — ретранслятор мысле…
— Мыслеобразов, — докончил Филипп. — Собственно, это образы, которые возникают в вашей голове, когда вы думаете о чем-то. Ассоциативный ряд к происходящему вокруг или то, что вы сами нафантазировали.
— Ну, с этим более-менее понятно, — кивнул отец. — А для чего же нужен сам ретранслятор?
— Чтобы другие могли видеть ваши мысли. Это как… как миниатюрная киностудия, для работы которой достаточно одного человека. Вы — сам себе режиссер, сам себе оператор, сам себе актер. Все, что вы представляете, можно с помощью прибора передать на экран компьютера через вай-фай. Можно даже записать ряд мыслеобразов в файл, будто это обычное онлайн-телевидение.
— Звучит действительно интересно.
— Да, потому что это слова из рекламной брошюры, — усмехнулся Райс. — На деле же все гораздо сложнее. У вас есть компьютер или ноутбук?
Отец кивнул и покосился на меня.
— Сходишь?
— Да, конечно.
Я сгонял в комнату и вернулся, держа свой лэптоп под мышкой.
— Вот, пожалуйста.
— Спасибо. Положите на стол, сэр.
Пока я включал ноутбук, он достал из чемодана небольшую картонную коробку. Открыв клапаны, коммивояжер вытряс на стол ее содержимое — пластиковый обруч с регулятором диаметра и небольшой антенкой.
— Вот смотрите. — Райс выставил нужный размер и надел обруч на голову антенкой назад. — Вай- фай включил?
— Тут автоматическое соединение.
— Отлично. — Райс нажал кнопку на обруче, и светодиод, вмонтированный в антенну, замигал синим.
— Угу… Соединились с вашим «Ремо».
— Отлично. А теперь смотрите.
Коммивояжер нажал вторую кнопку, и экран ноутбука стал черным, будто он самовольно нырнул в спящий режим.
— Эй! — воскликнул я.
— Все в порядке. Смотрите.
На экране стали мелькать разные образы. Ни один из них не задерживался на экране надолго. Период смены кадра — не более полсекунды.
— Видите? — спросил Райс.
Он снова нажал вторую кнопку, и на экран вернулся мой десктоп.
— Я вроде бы могу представлять что-то, но образы мелькают в моей голове так быстро, что ничего дельного не выходит. Ко всему, они ничем не связаны между собой — кроме того, что все их представил я. Та же проблема наблюдается и у многих других людей, у девяноста процентов среди всех, кто пробовал «Ремо» на себе.
— А что с оставшимися десятью процентами?
— У них либо слишком бедное воображение, либо депрессия, либо психическое расстройство. Один образ может полдня стоять на экране, и образ этот, надо сказать, будет некрасив и уныл. В общем, теперь вы, наверное, понимаете, почему мой чемодан забит под завязку?
— А не дадите попробовать? — неожиданно даже для себя самого спросил я.
Райс пожал плечами:
— Отчего бы и нет? Кто знает, может, именно вы станете моим первым покупателем. — Он хмыкнул. — И единственным.
— И сколько же стоит такая штуковина? — спросил отец, пока Райс настраивал диаметр обруча.
— Двести пятьдесят Баксов, — с грустной улыбкой отозвался коммивояжер.
Отец присвистнул.
— Неслабо!
— Еще одна причина, чтобы ее не купить, — сказал продавец и вручил мне обруч.
Я надел «Ремо» себе на голову, посмотрел на экран.
— Позволь мне. — Райс потянулся и щелкнул ту самую вторую кнопку, отключающую монитор.
— И что теперь?
— Представь что-нибудь.
— Например?
— Не знаю… Ну представь, что ты режиссер и ты снимаешь фильм — такой, какой хочешь ты один. Никаких ограничений, предел — границы твоей фантазии. Понимаешь?
Я кивнул и сосредоточился.
— Гляди-ка, — сказал отец, указав на монитор. — Началось.
— То есть? — не понял Райс.
Он заглянул в монитор. Брови его поползли вверх.
— Черт побери, кто же засунул меня в эту коробку? — воскликнул забавный лупоглазый паук, появившись на экране.
Он почему-то стоял около потрепанной двери бара. Секунду спустя изнутри стали выходить огромные волосатые рокеры в банданах, жилетках и протертых на коленях джинсах.
— Ой-ой, — сказал паук и обхватил голову мохнатыми лапами.
— Это точно не записанный мультфильм? — спросил коммивояжер, ни к кому конкретно не обращаясь.
Один из байкеров повернул голову и, глядя прямо на Райса, заявил:
— Нет. Все мы — плод воображения Марти.
Отец и Филипп выпучили глаза.
— Ничего себе… — пробормотал мой папа и отхлебнул пива из бутылки.
— Вот это да! — вторил ему коммивояжер.
Тем временем на экране байкеры окружили паука. Восьмилапый монстрик затравленно огляделся по сторонам: выхода не было.
«В этот момент паук Билл понял — взбучки не избежать», — сообщил закадровый голос.
Байкеры прыгнули на паука одновременно. В этот же момент заиграла песня Red Hot Chili Peppers — Californication.
Отец с Райсом, раскрыв рты, смотрели, как паук борется с толпой рокеров, как пробирается между ног у одного патлатого верзилы и, прыгнув на мотоцикл, дает по газам. Рокеры вопят, бегут к своим байкам. Начинается погоня.
Из бара выбегает паучиха и кричит:
— А как же мой номер, Билл?
Отец усмехнулся и уважительно посмотрел на меня. Я старался не отвлекаться и потому никак не отреагировал на его взгляд.
— Это… это просто восхитительно! — воскликнул коммивояжер.
Он полез в карман, достал оттуда сложенный вчетверо платок и промокнул вспотевший лоб.
— Это просто… просто идеал! — не стесняясь в словах, продолжал он. — Ваш сын просто феномен!
— Я знаю, — сказал отец с улыбкой.
Поняв, что побег паука больше их не интересует, я вывел на экран титры. Это было невероятно легко: я просто представил их, и они появились на мониторе ноутбука.
— Нет, мистер Буга, это… да вы не представляете, что теперь начнется!
— И что же?
