лишенные оснований и вместе с тем большей частью направленные на поиск все тех же «стрелочников». У банков есть свои профессиональные особенности: ни один банк не станет раньше времени признаваться, что у него возникли трудности в проведении каких–либо операций. Главный ресурс банков – это доверие, и утратить его хотя бы на миг – значит создать угрозу собственному существованию.
Следует также учитывать специфическую психологию компьютерщиков – тех достаточно молодых людей из бригад техподдержки, которые все это время лихорадочно пытались поставить в банках «информационный крепеж». Привыкнув работать со сложными динамическими системами, где играет роль не столько рациональное знание, сколько интуитивный порыв, компьютерщики очень склонны к методам техномагии, склонны к демиургическому мышлению, к загово рам и заклинаниям колеблющихся цифровых иллюзий. Они постоянно пребывают в уверенности, что вот буквально еще десять минут, еще две–три команды, введенных в систему практически наугад, еще несколько символов, поспешно, судорожными пальцами, набранных на клавиатуре, и произойдет чудо: патологическая мистерия обретет ясный алгоритмизуемый вид. В этом смысле бригады техподдержки и докладывали наверх. Дриблинг, то усиливаясь, то ослабевая, продолжался в разных случаях от трех до пяти часов. И даже еще в десять утра, когда сводка наиболее значимых ночных новостей легла на стол президенту Соединенных Штатов, информация о трансферном параличе помещена была лишь в четвертый раздел и комментировалась таким образом, что ситуация, в общем, находится под контролем: все необходимые меры приняты, нормализация в этой сфере – дело ближайших часов. День поэтому начался с обсуждения вопроса о ядерной программе Ирана, и это нельзя, по–видимому, как позже пытались делать некоторые оппозиционные СМИ, объяснять только некомпетентностью президента. Президент вынужден опираться на мнение специалистов, и если специалисты, формирующие повестку дня, говорят: это так, то для него это именно так. Напомним, кстати, что во времена Великой депрессии, когда коллапс американской экономики был уже очевиден для всех, президент Гувер, тоже опираясь на мнение специалистов, полагал, что ситуация в стране вовсе не катастрофическая: вот сейчас подкачаем в банки еще немного кредитов, и все наладится.
Повторяю, довольно долгое время Америка еще ни о чем не догадывалась. Кошмарный пейзаж нового мира начал проступать лишь около одиннадцати часов, когда домохозяйки Восточных штатов двинулись за покупками в супермаркеты.
Вдруг оказалось, что кредитные карточки, которыми они обычно расплачивались, глухо молчат.
Для американцев это был настоящий шок. В стране выросло уже целое поколение, которое практически не имело дела с «живыми деньгами». За последнее десятилетие бумажный доллар был совершенно вытеснен из оборота, и кредитная карточка, твердый пластмассовый прямоугольничек, прошитый полоской ферромагнетика, превратился для граждан Америки в некий сказочный жезл, материализующий жизненные блага: бензин для машины, продукты, одежду, лекарства, связь. И вдруг этот магический источник иссяк, царство изобилия, всегда бывшее под рукой, неожиданно оказалось вне зоны доступа. Оно больше не подчинялись волшебному зову, на него больше не действовало страстное электронное колдовство.
Чувства, охватившие американцев, лучше всего выразила некая домохозяйка, интервью с которой распространили все новостные каналы:
– Только что я была человеком, и вдруг стала ничем…
Сейчас трудно представить себе, какой хаос воцарился в брендовых супермаркетах Соединенных Штатов, когда выяснилось, что расплачиваться кредитными карточками нельзя. И хотя выход, разумеется, был тут же найден: и дежурный персонал магазинов, и срочно нанятые дополнительные работники начали от руки, на бумаге, вести списки покупок, регистрируя одновременно фамилии покупателей, номера их страховок или водительских прав, это не могло полностью расшить ситуацию. Столпотворение образовалось невероятное. Американцы, никогда раньше не знавшие, что такое очередь в магазин, теперь вынуждены были отстаивать по шесть–восемь часов, чтобы приобрести самые элементарные вещи. И если в маленьких городах, где жители в общем знали друг друга, порядок обычной жизни еще кое–как поддерживался, то в мегаполисах, где индустриальная обезличенность провоцировала эмоциональный накал, сразу же последовала серия очень неприятных эксцессов. Уже к вечеру «дьявольского понедельника» более сотни ультрасовременных торговых центров, мультиплексов, изобилующих эмблемами знаменитых корпораций и фирм, были взяты штурмом и беспощадно разграблены. Полиция ничего не могла сделать. Пока она кое–как наводила порядок в одном супермаркете, выставляя ограждения и пытаясь утихомирить толпу, волнения, как правило, сопровождающиеся погромом, вспыхивали в двух– трех других. Губернаторы нескольких штатов вызвали на помощь национальную гвардию, но, конечно, нельзя было уследить за каждой торговой точкой, за каждым неработающим банкоматом.
«Банкоматная эпопея» – вообще отдельная песня в этой грандиозной симфонии. Неизвестно, где выдран был из держателей и разгромлен первый отключившийся банкомат, на эту «честь» претендовали потом сразу несколько городов, но после того как данная сцена прошла в сюжете умопомрачительных дневных новостей, эпидемия вандализма охватила практически всю страну. Банкоматы безжалостно сковыривали с постаментов, вытаскивали из банков, из магазинов, практически отовсюду, их били, так что вываливалось механическое нутро, пытались распиливать, сбрасывали с высоты, поджигали.
Американцев, по–видимому, приводила в особую ярость мысль, что деньги там, внутри, есть, но их не достать. И следует вообще учитывать специфически национальное отношение граждан Америки к собственности: мое – значит мое, никто меня этого не может лишить. А тут они оказались в шизофренической ситуации: деньги как бы имеются, но одновременно их как бы и нет. Они как бы по всем законам мои, но получить я их не могу.
Это противоречие не укладывалось в головах.
Все звериное бешенство, рождаемое толпой, обратилось на ни в чем не повинные терминалы.
Местные банки также не могли выправить положение. Ни в одном банке, как известно, нет такого запаса наличных денег, чтобы удовлетворить сразу все требования о платежах. Для текущих операций это просто не нужно. И потому, когда американцы, убедившись, что их кредитные карты молчат, ринулись в ближайшие банковские отделения, то резервные фонды, имеющиеся в распоряжении, были исчерпаны буквально за час. Быструю доставку наличных тоже обеспечить было нельзя: тут непреодолимым препятствием вставали элементарные законы логистики. В результате банки один за другим останавливали платежи, и примерно к шести часам вечера (опять–таки по вашингтонскому времени) на всей территории США возник тотальный финансовый ступор: невозможно было осуществить почти никакой трансфер, невозможно было произвести самую ничтожную реальную выплату.
Такого коллапса еще ни одна финансовая система не знала.
И все же, как утверждали позже некоторые аналитики, полномасштабной катастрофы, вероятно, можно было бы избежать. Правда, тут требовались экстраординарные меры, которые не каждое правительство отважится в полном объеме осуществить. Например, на трое суток (это необходимый минимум) прекратить вообще все текущие платежи: закрыть биржи, банки, ведущие фирмы, крупные супермаркеты, не начислять процентов, не выдавать кредиты, не возвращать долгов, заморозить индивидуальные вклады, зарплаты, счета, то есть – остановить, насколько возможно, весь денежный оборот, тем временем – разобрать финансовую систему страны на модули и собирать ее постепенно, по отдельным уровням, по частям – уже на «чистой» коммуникационной основе.
Однако это, конечно, из области благих пожеланий.
Из тех ретроспективных прозрений, которые приходят на ум только задним числом.
Это все равно, что – не пустить в свое время Гитлера в демилитаризованную Рейнскую зону, не дать ему захватить Австрию, Судеты, Чехословакию, не заключать с ним Мюнхенский пакт и предотвратить таким образом Вторую мировую войну.
Кто бы тогда на это пошел?
Где это видано, чтобы политиков беспокоило будущее, а не ближайший электоральный цикл?
В общем, в девятнадцать часов ведущие телеканалы страны передали «Обращение к нации» американского президента. Президент, кстати, выглядевший, по общему мнению, каким–то помятым, очень кратко признал, что действительно имеет место крупнейший в истории США технологический инцидент. Последствия его могут очень серьезными для страны. Ни с чем подобным американской экономике до сих сталкиваться не приходилось. Но вместе с тем он заверял американский народ, что все необходимые меры уже предприняты, нормализация обстановки – дело ближайших дней, и выражал надежду, что граждане
