меньшей мере трижды менял курс, и вполне вероятно, что корабль летит в противоположном направлении.
Он очень удивился, когда внезапно буря прекратилась, и облака рассеялись. Солнце находилось в зените. Матрос сказал ему, что за время бури оно дважды пересекало небосвод. Измаилу ничего не оставалось, как поверить на слово. Сейчас “Руланга” летел на северо-запад. Однако никто не знал, сколько раз за время бури он менял курс. Капитан Барашха объявил, что они сбились с курса, — это означало, что они заблудились. И только в конце дня им Удалось выяснить, где же они находятся.
Прямо по курсу перед ними поднимались горы, такие высокие, что их вершины скрывались в темных небесах. Они были красноватыми, черными, серыми. Ветер и время основательно потрудились над ними.
Измаил во время обеда с капитаном и Намали спросил, высокие ли это горы.
Барашха посмотрел на примитивный водяной альтиметр и сказал:
— “Руланга” находится на высоте десять тысяч футов. Вершины этих гор выше нас на двадцать одну тысячу футов. “Руланга” мог бы перелететь через эти горы, но наверху нам не хватит воздуха для дыхания.
Значит, подумал Измаил, за миллиарды лет Земля потеряла часть атмосферы. Плато на вершинах этих гор когда-то было континентом, возможно Южной Америкой. А в Южной Америке были горы Анды. Насколько же высоки они? Там-то совсем нет воздуха. А может, Анды больше не существуют? Или это вовсе не Южная Америка? Ведь говорили же в его время, что континенты плавают, как фасоль в жидком супе.
Он смотрел на эти громадные утесы, и вот одна из скал беззвучно рассыпалась на мелкие глыбы, и через несколько секунд до него донесся грохот. Земной прилив. Медленно, а может, и не так уж медленно все высокое на Земле разрушается. Земля превращается в планету с плоской, как блин, поверхностью.
Капитан Барашха вытащил карту и определил местонахождение корабля. Теперь было ясно, в каком направлении следует лететь.
Измаил прихлебывал нахамчиз и смотрел вниз сквозь прозрачный пол. Прошедший сильный дождь устроил наводнения. Мертвые моря вышли из берегов и во многих местах соединились друг с другом. Если бы он очутился в этом мире сейчас, ему бы пришлось нырять на глубину пятнадцать футов, чтобы достичь джунглей.
Одно из морей, над которым они пролетали, оказалось красным, и Измаил спросил капитана об этом. Оказалось, что дождем сбило облако мелких красных животных, которыми питаются киты.
— Может, поэтому сейчас в небе не видно красных облаков? — спросил Измаил.
— Да. Дожди жизненно необходимы, они должны выпадать, иначе вся жизнь погибнет. Но, кроме добра, они приносят и зло. Теперь пройдет много времени, прежде чем восстановятся облака пищи для китов. Китам придется много голодать. Они похудеют. Другим животным тоже придется плохо из-за недостатка пищи. Зато акулы и другие хищники будут много есть в это время, так как большинство животных ослабеет. Акулы будут нести яйца. Много яиц. Их яйца будут носиться в воздухе, и ими будут питаться киты. Уцелеют лишь очень немногие яйца. Так что плохое тоже приносит кое-что хорошее. Пройдет время, созреют семена гигантских растений, которые растут далеко на западе. Они взрываются и выбрасывают семена высоко в воздух. Это тоже пища для китов. И тогда все возвратится к тому положению, которое было до дождя.
Вскоре беседа перешла на другие темы. Измаил рассказал о мире, в котором жил, и о том, что произошло после того, как он встретился с Намали. При этом он не забывал, что не следует говорить о том, что он касался ее, и тем более о том, как они согревали друг друга ночью. Вероятно, она не преувеличивала, когда говорила, что Измаила убьют, если узнают, что он осквернил весталку. Под осквернением она, несомненно, имела в виду просто прикосновение.
После обеда капитан сказал, что они должны принести благодарность богам — покровителю “Руланги” Ишкавакарки и великому богу Зоомашматре. Они поднялись и торжественно прошли в комнату, прозрачные стены которой были расписаны религиозными сюжетами и символами.
На костяном алтаре стоял костяной ящичек. Намали заняла место перед алтарем, надела на голову костяную корону, украшенную изображениями сотен мелких красных животных, и запела. Измаил не понимал языка, на котором она поет.
Она учила его совсем другому языку.
Здесь уже была вся команда, за исключением тех, кто стоял на вахте. Все опустились на колени. Измаил тоже. Он не видел причин уклоняться от этого. Не впервые он поклонялся чужим богам. В его время на Земле было множество религий, множество божеств. Он даже принимал участие в молитве Йоджо, идолу дикаря Квикега, и без каких-либо неприятных последствий.
Он опустился на колени перед алтарем и посмотрел вниз, через прозрачный пол, прогнувшийся под его весом. Под ним были тысячи футов высоты. Никогда он не был так близок к вечности…
Намали повернулась, не прекращая пения. Она подняла ящичек. В нем находилась небольшая скульптура высотой фута два, сделанная из чего-то наподобие слоновой кости, но с красными, зелеными и черными прожилками. Это был полукит-получеловек: звериная морда, человеческое тело с хвостом кита вместо ног. От него исходил запах — сладкий, приятный и уж, конечно, одурманивающий.
Измаил выпил довольно много нахамчиза, и его слегка пошатывало при ходьбе. Но вдохнув этот запах, он почувствовал сильное головокружение. Сознание покинуло его, и он упал лицом вперед.
Он проснулся на полу, и под ним на расстоянии нескольких миль были полумертвые моря планеты. Когда он со стоном сел, то увидел, что остался один. Голова у него болела так, будто он получил сильный удар молотком.
Идол был прикрыт ящичком, но запах в комнате все еще стоял.
Он, шатаясь, вернулся в свою каюту и лег спать.
Проснувшись, он захотел выяснить, что это за запах и почему он так подействовал на него, но поговорить было не с кем. Все были заняты. Все бегали и суетились. А причиной было то, что рулевой заметил стадо китов. Капитан решил, что с возвращением домой можно подождать — нужно добыть еще пищи. Иначе им не хватит еды на весь путь.
Измаил чувствовал себя хорошо и решил просить разрешения капитана участвовать в охоте, хотя понимал, что совершает глупость. Он рассказал, что охотился на морских китов и не видит никаких препятствий к тому, чтобы быстро приспособиться к охоте на воздушных.
— Крепкие руки нам нужны, — сказал капитан. — Но ты не должен вмешиваться в охоту в критический момент. Ты умеешь общаться с парусами, а единственная разница между твоим умением и нашим в том, что ты плавал в двух измерениях, а здесь нужно плавать в трех. Хорошо, ты пойдешь в лодке Каркри. Иди к лодке и получи распоряжения гарпунера.
В команде китобоя лишних людей не бывает, так как число мест очень ограничено. Но “Руланга” уже потерял человека, который выпал за борт. Затем, во время охоты за китом, погиб Рамварпа, а его товарищ сломал кости. Так что капитан, хотя и не очень охотно, но согласился на участие Измаила.
Гарпунер Каркри вовсе не имел такого мощного телосложения и развитой мускулатуры, как те гарпунеры, которых знал Измаил в своем мире. То были люди, похожие на львов. Но здесь, чтобы вонзить гарпун в тело воздушного кита, не требовалось мощной мускулатуры. Нужно было только знать, куда нанести удар. Череп воздушного кита обтянут кожей, но в черепе много мест, не защищенных костями — эволюция делала все, чтобы уменьшить вес, и убирала все ненужное.
Во время охоты лодка неслась параллельным с китом курсом, и гарпунер метал свое орудие в незащищенный участок черепа кита, так как известно, что все жизненно важные органы кита находятся в голове. Если содрать с кита кожу, то станут видны воздушные пузыри, прикрепленные к костям скелета.
Измаил думал об этом, забравшись в лодку. Ему казалось, что в воздушном ките недостаточно мяса, чтобы опасная игра стоила свеч. Гарпунер посмотрел на Измаила с подозрением, но не сказал ничего. Матрос по имени Куяй объяснил Измаилу его обязанности ро время охоты и в случае сильного ветра.
И вот лодка выскользнула из чрева “Руланги” и устремилась в полет. Каркри приказал поднять паруса, а сам встал впереди. Паруса подхватили ветер, и лодка моментально обогнала “Рулангу”. Измаил и Куяй следили за парусами, причем Куяй не спускал глаз с неопытного новичка.
