быть, ему не принадлежало само это имя, но человек, вошедший в историю под именем Виккора Маллансона, был на самом деле Бринсли Шериданом Купером.
Это прозрение вдохновило Купера на создание его мемуара. Он хотел усовершенствовать процесс основания Вечности, сделать его более простым и безопасным. Написав свое завещание, Купер спрятал его в маленьком, изготовленном им самим времянепроницаемом сейфе в своей комнате.
Так был замкнут круг. Разумеется, мы не станем считаться с теми намерениями, которые руководили Купером–Маллансоном при написании его мемуара. Куперу предстоит прожить свою жизнь в точности так же, как он прожил ее. Первобытная Реальность не терпит никаких Изменений. В настоящий момент био- времени Купер даже не подозревает о том, что его ждет. Он искренне верит, что обучит Маллансона и сразу же возвратится в Вечность. Всю свою жизнь он будет мечтать о возвращении и только в самом ее конце поймет свою ошибку и сядет писать “Маллансоновский мемуар”.
Замкнув круг Времени, мы должны раскрыть людям тайну путешествий во Времени и основать Вечность задолго до того, как это позволит сделать естественный ход развития науки. В противном случае предоставленное самому себе человечество не познает истинной природы Времени, пока бесконтрольное развитие науки в других направлениях не приведет людей к неизбежному самоуничтожению.
Харлен весь превратился в слух, захваченный видением грандиозного круга Времени, который пересекает Вечность и замыкается в ней сам на себя. В этот момент он забыл бы даже Нойс… если бы мог о ней забыть.
— Значит, вы с самого начала знали все, что должны сделать вы, что должен сделать я, что я уже сделал?
Твиссел сидел, погрузившись в глубокую задумчивость, уставясь невидящим взором на голубоватое облачко табачного дыма, но вопрос Харлена вернул его к действительности. Его проницательные старческие глазки укоризненно посмотрели на Техника.
— Конечно же, нет. Между пребыванием Купера в Вечности и созданием мемуара прошли десятки лет по биологическому Времени. Купер мог вспомнить лишь немногие события, очевидцем которых ему довелось быть. И он никак не мог вспомнить того, чего никогда не знал. Пойми это наконец.
Твиссел глубоко затянулся, выпустил тоненькую струйку дыма и разбил ее на маленькие завихрения быстрым движением узловатого пальца.
— Все шло по плану. Вначале нашли и взяли в Вечность меня. Затем через много биолет я стал Старшим Вычислителем, и тогда мне вручили мемуар и поставили во главе Проекта. Я должен был возглавить Проект — ведь в мемуаре говорилось, что я возглавлял его. Прошло еще множество биолет. Затем, после очередного Изменения в 95-м, появился ты (мы внимательно следили за твоими Аналогами в предыдущих Реальностях). Потом мы нашли Купера. Мелкие подробности, не указанные в мемуаре, мне пришлось домысливать самому, пользуясь иногда Киберцентром, но чаще — собственным здравым смыслом. Если бы ты знал, сколько осторожности пришлось мне проявить, инструктируя твоего Наставника Ярроу — я не мог доверить ему величайший секрет Вечности. Ярроу в свою очередь осторожно поощрял твое увлечение Первобытной историей.
Как тщательно мы следили за Купером, чтобы он случайно не получил лишних сведений, которых, судя по мемуару, у него не было! — Твиссел печально улыбнулся. — Это Сеннор любит забавляться подобными вещами. Он называет это “обращением причины и следствия”. Нам, мол, известно следствие, поэтому мы подгоняем под него причину. К счастью, я не запутался в паутине метафизики, как Сеннор.
Я был очень рад, мой мальчик, когда из тебя получился отличный Наблюдатель, а потом и Техник. В мемуаре об этом не было сказано ни слова, поскольку Купер не видел твою работу и не мог судить о ней. Твои таланты пришлись весьма кстати. Благодаря им я мог доверять тебе обычные задачи, которые делали твою роль в судьбах Вечности менее заметной. Даже просьба Вычислителя Финжа направить тебя к нему пригодилась мне. Купер упоминает в мемуаре о твоем длительном отсутствии, во время которого его занятия математикой сделались настолько интенсивными, что он с нетерпением ожидал твоего возвращения. Но один раз ты здорово напугал меня.
— Когда я взял Купера в капсулу?
— Как ты догадался? — потребовал ответа Твиссел.
— Это был единственный случай, когда вы по-настоящему на меня рассердились. Теперь я понимаю, что мой поступок противоречил “Мемуару Маллансона”.
— Не совсем. Просто в мемуаре ни разу не упоминаются Колодцы Времени. Мне казалось, что умолчание о столь важном аспекте Вечности свидетельствует о полной неосведомленности Купера в этой области. Поэтому я по мере сил удерживал его подальше от капсул. Меня сильно обеспокоила ваша поездка, но ничего страшного не произошло. Все идет как надо.
Твиссел медленно потер руки, глядя на Харлена с нескрываемым любопытством и удивлением.
— Подумать только — ты сумел почти обо всем догадаться сам! Это изумляет меня. Я готов поклясться, что даже хорошо подготовленный Вычислитель не смог бы прийти к правильным выводам на основе той скудной информации, которая была в твоем распоряжении. Для Техника — это чудо проницательности! — Наклонившись к Харлену, Твиссел ласково потрепал его по колену. — Само собой, в “Мемуаре Маллансона” о твоей жизни после отъезда Купера нет ни слова.
— Понимаю, сэр, — ответил Харлен.
— Собственно говоря, в отношении тебя мы сможем сделать все, что нам захочется. Ты проявил такие таланты, которыми нельзя разбрасываться. Думаю, что ты недолго останешься Техником. Не буду пока ничего обещать, но я надеюсь, ты понимаешь, что звание Вычислителя не является для тебя чем-то недосягаемым?
Дополнительная взятка, подумал Харлен. Ему удалось сохранить невозмутимое выражение лица; он практиковался в этом много лет.
Но довольствоваться одними предположениями было опасно. Беспочвенная сумасшедшая догадка, озарившая его в ту вдохновенную ночь, после библиотечных изысканий превратилась в разумную гипотезу. Рассказ Твиссела подтвердил ее почти во всем, кроме одной детали: Купер оказался Маллансоном.
Эта ошибка не сыграла никакой роли; его положение осталось таким же незыблемым, но, ошибившись один раз, он мог допустить и другую ошибку. Нельзя слепо полагаться на случай. Надо убедиться, насколько велика его власть.
Спокойно, почти небрежно Харлен начал:
— Теперь, когда я узнал правду, моя ответственность неизмеримо возросла.
— В самом деле?
— Насколько велик риск? Вдруг какое-то непредвиденное обстоятельство помешало или помешает мне сообщить Куперу что-то жизненно важное?
— Я не понимаю твоего беспокойства. — Почудилось ли это Харлену или же в усталых глазах старика действительно мелькнул страх?
— Я должен знать, можно ли разомкнуть круг? Что если неожиданный удар по голове выведет меня из строя в тот самый момент, когда в соответствии с мемуаром я должен буду что-то сделать? Значит ли это, что вся конструкция рухнет? Или, предположим, по каким-то причинам я поступлю вопреки указаниям мемуара? Что тогда?
— С чего это тебе в голову взбрело?
— Просто мыслю логически. Если я вас правильно понял, то неосторожным или злонамеренным действием я могу разорвать круг. Из этого следует, что в моих руках находится судьба Вечности. А если это так, — многозначительно продолжал Харлен, — то вам следует сделать все от вас зависящее, чтобы я не сделал ничего лишнего. Хотя я полагаю, что только очень уж необычное стечение обстоятельств может толкнуть меня на такой шаг.
Твиссел громко рассмеялся, но Харлен уловил в его смехе фальшивые нотки.
— Мой мальчик, это все казуистика. Ничего страшного не произойдет, поскольку ничего страшного не произошло. Круг будет замкнут.
— А вдруг? Девушка из 482-го…
— Она в безопасности. Сколько раз можно повторять тебе одно и то же? — нетерпеливо прервал его Твиссел и поднялся с места. — Я вижу, что этим разговорам не будет конца. За время Проекта я уже
