– Уже раскидываю. Какая краснота! Этот бутончик блондин? При деньгах. Что такое, он еще учится? Или же из богатого дома. Ну да, отец при казенной карте. Ученый.
– Видишь? – шепнула мне Эва. – Все сходится.
– Он без ума от тебя, – продолжала бабушка. – Но стоп, стоп. Хлопоты. Разрыв.
– Какой разрыв, если ничего еще не началось? – занервничала Эва.
– Ой, Хеня по домофону звонит. Закончим в следующий раз.
– Не оставляйте меня так! – взмолилась Эва. – Хоть два слова!
– Ну ладно, быстренько. Три, четыре, пять, шесть. Измена, серьезная, и слезы. Но постой, это для шатенки, а у тебя волосы черные. Полный разрыв. Ну вот, уже стучат. Все, кончаю, пока.
Бабушка повесила трубку.
Мы с Эвой уселись напротив друг друга. Сидим.
– Говорила я тебе, чтобы идти к гадалке?
– Может, не исполнится, – произнесла, но как-то неуверенно Эва.
Сидим. Молчим.
– И что теперь делать? – спросила я.
– Ничего. Ждать. В восьмидесяти процентах случаев проблемы разрешаются сами. Ты что, не знала?
Я не знала. Я не Эва, всего лишь Малина. Вечно в огорчениях, в переживаниях из-за пустяков. Сидим дальше. Может, телевизор включить?
25.06. Понедельник. Что-то меня разбирает после этих венков. Где это вообще видано? Одиннадцать градусов в июне! У них это называется «парниковый эффект». А вчера? Впрочем, лучше начать с начала. Обескураженные бабушкиным гаданием, мы сидели, бездумно уставясь в экран выключенного телевизора.
– Одолжишь мне какую-нибудь куртку? – нарушила молчание Эва.
Я поплелась к шкафу. Отворила скрипучие дверцы. Изнутри вылетели три моли, вскормленные моими свитерами. Уж ежели не везет, так во всем.
– Какую? Синтетическую или джинсовую?
– А чего-нибудь посолидней нету? Я, пока ехала к тебе, промерзла до костей. Сомневаюсь, чтобы на улице внезапно потеплело.
Я извлекла два пуховика и толстые зимние шарфы.
– Вечно у тебя крайности. Никогда не можешь найти что-то промежуточное…
– Ты брюзжишь, словно мы супруги с двадцатилетним стажем, – заметила я.
– Я расстроилась. – Эва начала сосать большой палец. – Это гадание…
– А думаешь, я нет? Институт – единственное место, где у меня хоть какие-то успехи. С работой завал, с любовью крах. Везде одни поражения. И тут я узнаю, что будут сложности с защитой.
– Ну что может произойти? – Эва попыталась преуменьшить проблему.
– Да что угодно. Знаешь, как на защитах заваливают? Невразумительные вопросы, ехидные замечания. Дурдом. В прошлом году завалили шестерых из сорока. Нет, надо переносить срок, – приняла я решение.
– Интересно, когда я буду защищаться? – задумалась Эва. – Ладно, к черту печали. Сегодня все-таки светоянская ночь.
Ночь волшебства и веселья
Вышли мы около девяти вечера. В самый раз, чтобы доехать до Вислы и успеть ввинтиться в толпу, прежде чем начнется фейерверк. Фейерверк – одна из немногих вещей, приводящих меня в состояние эйфории. Больше всего я люблю золотистые зонтики, из которых прямо над головой вырастают следующие, а потом еще и еще. Все вокруг рукоплещут и визжат от восторга. Но не в этот раз. Во-первых, потому что дождь. Мы выглядели как множество мокрых куриц, которые не могут дождаться возвращения в курятник. А второе – это воздушный шарик. Белый в цветочек. Не сказать, что очень большой, но достаточный, чтобы закрыть мне все поле зрения. На небе вырастали огромные золотистые цветы, но я видела только белый шарик. Кому и на кой понадобился этот шарик? Я пыталась сдвинуться в сторону, однако безрезультатно. Огромное стадо мокрых куриц оставалось незыблемым. Может, голову повернуть? О, вижу кусочек. Осколки от огромного серебряного блюда, которое именно сейчас разбилось на фоне туч. Несколько жалких искорок. Сейчас я что-нибудь сделаю, больше я не выдержу. Но что? Нет, кричать не стану. Так я только помешаю другим. Я стала нервно притоптывать ногой. Может, владелец шарика (это явно мужчина) догадается и возьмет его под мышку. Попробую телепатически передать ему: «Ты, с шариком! Ты мне все закрываешь. Возьми его под мышку! Возьми!!!» Никакого результата. Попробую еще наклонить голову. Тоже никакого, зато сосед бросил на меня недовольный взгляд. Я прямо-таки услышала: «Куда ты лезешь со своей головой?» Внезапно все стало меня злить – и эта ноябрьская погода, и бабушкино гадание, и сосед, недовольно глянувший на меня, и отвратный запах промокшей толпы. Но больше всего шарик. Сейчас что-то произойдет.
– Слушайте, да уберите вы этот шарик! – услышала я откуда-то спереди.
– А лучше всего отпустите его на свободу! – крикнул кто-то сбоку.
– Вот стоит такой и всем закрывает, – донеслось слева.
Шарик мгновенно исчез. Вокруг прозвучал глубокий коллективный вздох облегчения. И в этот момент на небе расцвел красно-золотой зонтик. Он раскрылся. И погас. Конец представления.
– Что поделать, Данка, отыграемся в Новый год, – произнес мужчина передо мной.
– А ты не мог сказать? Не мог? – нудила особа в розовом плаще.
– Я думал, он только нам мешает, – оправдывался муж.
Толпа покидала берег Вислы. Люди шлепали по грязи, и она разлеталась в стороны, задевали друг друга мокрыми плащами, толкались, наступали друг другу на ноги. Я рванулась вперед, чтобы поскорей убежать от этих кривых лиц, от животов, распирающих синтетические куртки, от запаха жареной колбасы. От острых зонтиков. Кстати, а где мой зонтик? Только сейчас я обратила внимание, что рядом нет Эвы, а вместе с ней и зонтика. А дождь все сильней. Куда она подевалась?
Надо бежать на остановку, спрятаться там под крышей и подождать трамвая. Добежала. Спрячешься, как же. Остановка забита людьми. Что ж, буду ждать рядом. Промокну, схвачу воспаление легких, уйду из жизни в расцвете лет. Молодая, красивая и не реализовавшая себя. И когда меня не станет, все поймут, как много я значила в их жизни. Я уже не чувствую капель, падающих мне на голову. Наверное, потому, что вымокла до нитки. Как несколько лет назад на ювеналиях. Тогда такой страшный был ливень, но кого это могло напугать? Мы с Эвой были похожи на болотный камыш: джинсы покрыты грязью до самого пупка, в ботинках хлюпает, даже из лифчиков можно было выжимать воду. Вдобавок у меня на джинсовой куртке осталось большущее пятно: налиняло с замшевого рюкзачка. Цена удовольствия. А вот сейчас об удовольствии и говорить смешно. Все из-за этого дурацкого шарика. Хорошо, что хоть дождь прекратился. То есть нет, дождь идет, я вижу это по лужам, но не надо мной. Я подняла голову и увидела большущий зонт.
– А я все думаю, когда ты заметишь, – улыбнулся владелец зонта. Прекрасный Незнакомец!
Я сглотнула слюну и сделала круглые глаза.
– Что ты тут делаешь? – задала я вопрос. Как всегда, чрезвычайно оригинальный.
– Живу, – снова улыбнулся он. – Ну как после ювеналий?
– Потихоньку. Кончаю институт, ищу работу и цель в жизни. А у тебя как?
– Тоже кончаю. Работа есть, но тоже ищу цель в жизни.
Вот так мы поговорили. Стоим.
– Может, пройдемся? – предложил он. – В конце концов, ты живешь всего в четырех остановках.
– А ты откуда знаешь?
– Я отвозил тебя после ювеналий. Ты пригласила меня к себе.
– И?
– Посидели немножко за пивом. Поговорили.
– О чем?
– О цели в жизни. Ты говорила, что ищешь ее. Рассказывала про какого-то подлеца, который сбежал от тебя. А сейчас вернулся и придумывает, будто у него целый корабль с золотом или что-то в этом роде.
