Новый круг Лавкрафта

— Так травы же нет, — заметил Дэйв.

— Я к тому, что он немного неразговорчивый.

— Мы переживем это, — хмыкнул он. — Ну что ж, нам здесь нравится.

И Джули приникла к его губам в таком страстном поцелуе, что он едва не позабыл обсудить ипотеку.

Однако вскоре Дэйв понял, что привлекает слишком много внимания: да, он был инженером- нефтяником, а городок поддерживал гринписовцев, но все же… Местные жители поглядывали на него искоса, словно бы хотели что-то сказать, но не решались. И шептались за спиной. А когда он поворачивался, чтобы посмотреть на шептунов, те принимались преувеличенно оживленно беседовать, чтобы сгладить неудобность ситуации. Сначала он старался не обращать внимания. Потом взгляды и шепотки за спиной стали выводить его из себя. Даже рабочие на нефтяной платформе — и те обменивались значительными взглядами и качали головами вслед.

Однажды вечером Дейв не выдержал. Наплевал на этикет и манеры и решился открыто заговорить с шептунами. В данном случае это были трое бурильщиков — в грязище с головы до ног и с перепачканными сырой нефтью, блестящими, как у эбонитовых статуй, лицами. Он подошел, и они вытаращились, как завороженные.

— Значит, так, ребята. Я чего-то не понял? Если хотите что-то сказать, говорите мне, а не про меня за моей спиной, понятно? Можете высказать мне все, что хотите, прямо здесь и сейчас. В лицо.

Кто-то смотрел в пол, кто-то в сторону, на буровую установку. Но никто — Дейву в лицо. Наверное, ему стоило задуматься: почему трое здоровенных мускулистых работяг прячут глаза и ковыряются носком ботинка в полу, словно детишки, которых поймали за кражей пирога? Неужели испугались мелкого, на полголовы ниже их ростом инженеришки? Но Дейв был слишком рассержен, чтобы обращать внимание на такие очевидные вещи.

Один из бурильщиков нервно облизнул губы и как-то странно посмотрел на Дейва:

— Сэр, это правда, что вы поселились в старом доме, известном как Каса-де-Родриго-де-Лима? Ну, в том, что стоит над грязным песчаным пляжем в бухте Кабрильо?

— Я так понимаю, что вся Санта-Барбара уже в курсе, так что отрицать не буду. Поселился. И что?

— О боже, сэр. Да помилует Господь вашу душу.

И все трое развернулись и демонстративно принялись заниматься своими делами.

Ни угрозами, ни посулами Дейв больше не смог вытянуть из них ни слова.

В ту ночь они впервые услышали барабаны.

Случилось это в воскресенье, после традиционной вечерней игры в бридж у Берчей. С соседями приходилось дружить — от безвыходности. До ближайшего человеческого жилья было несколько миль — этот участок тихоокеанского побережья почему-то не пользовался популярностью у застройщиков. Старину Виппла они звать не стали: непохоже, чтобы тот сильно интересовался карточными играми или желал общества себе подобных.

Джули расслышала далекий гул первая. И осторожно разбудила мужа. Он повернулся к ней лицом и сонно заморгал. Однако, разглядев ее лицо, резко подскочил в кровати:

— Что случилось?..

Она ответила очень тихо, шепотом — хотя Флип мирно посапывал у себя в комнате вниз по коридору, и в спальне не было никого, кроме них с Дейвом:

— Шшшшш… Ты что, не слышишь?

— А что я должен слышать? — задал он глупый встречный вопрос.

— А ты прислушайся!

Он прислушался. Откуда-то из невообразимого далека действительно доносился тихий гул. Дейв встал с кровати, подошел к окну и немного приподнял раму. В щель тут же проник звук — и густой, соленый морской воздух. Сон мгновенно слетел с Дейва, и тот внимательно прислушался: да, действительно, похоже на барабанный бой, хоть и не очень отчетливо слышный. Барабанам вторило то тихое, то громкое причитание, словно бы множество голосов постанывали и подвывали хором.

— Хм. Это совершенно точно не волны. Звук идет с севера — там, где Пойнт. Наверное, вечеринка у кого-то…

— Мне это все совсем не нравится, — мрачно проговорила Джули. — Вечеринка? Ты когда-нибудь слышал, чтобы такую музыку ставили на вечеринках? Я — нет.

Дейв раззевался:

— Ну, а что такого? Что в ней такого страшного? — кстати, а почему он вообще задумался над этим… страшно, не страшно… — Хиппи дурью маются. Или студенты. Или те и другие вместе. Давай спать, завтра ранний подъем…

Оказалось, правда, что Берчи тоже слышали это — правда, Мартин Берч сказал, что этот вовсе не барабаны. Нет, конечно, он тоже не знал, что это, — и да, им уже приходилось такое слышать раньше. Однако когда рядом поселились Корфу, ночные концерты стали более частыми. Групповые выступления в честь нашего нового спасителя, хихикая, заметил Мартин.

Дейв не знал, что ответить, и потому улыбнулся в ответ. Все так же улыбаясь, вечером он поехал прямиком в офис агента, который продал ему дом на пляже:

— Баскомб, я желаю знать, почему местные жители косо на меня смотрят. Это из-за дома, я знаю. Сначала я думал, что из-за меня, потому понял — нет. Так почему? И по какой причине выехали прежние владельцы? Если это такой замечательный вариант, зачем они продали особняк?

Баскомб внимательно оглядел Дейва поверх сложенных домиком пальцев:

— Н-ну… если вы настаиваете… В любом случае, дело сделано, дом вы купили и отказаться от сделки не можете… Одним словом, дело вот в чем. Пожалуйста, не смейтесь надо мной, мистер Корфу, но местные жители рассказывают об особняке де Лима какую-то жуткую чепуху. Но и некоторые полагают, что на самом деле это не такая уж и чепуха…

— …Джули! Я вернулся!

Она подошла и поцеловала его. Дейв раскрыл «дипломат», Джули хихикнула: «Ну и ну!», а потом снова приникла к его губам. Он отвел ее к дивану и усадил рядом с собой:

— Оказывается, о нашем скромном жилище рассказывают легенды!

— Ты ездил к агенту.

— Да. К Баскомбу. Похоже, особняк служил де Лиме не просто загородной резиденцией, но и перевалочным пунктом при экспорте товаров. Отсюда шкуры и жир переправляли на морские суда. За мысом шельф резко обрывается, и потому шхуны могли подойти очень близко. Ну и есть кое-что еще. Поговаривают, что первый де Лима продал душу дьяволу.

— Дьяволу?

— Угу. Дьяволу. Прямо взял — и продал. Собственно, об этом легенды и рассказывают. История, правда, умалчивает, с каким конкретно бесом де Лима подписал контракт. Так или иначе, но в 1724 году на ранчо де Лима напало племя индейцев йани — в полном составе. Семье хозяина пришлось спасаться бегством из главного поместья неподалеку от старой миссии. Возможно, они думали, что здесь будет проще отбиться — правда, им особо нечем было отбиваться. А пути отступления к Пуэбло-де-лос-Анхелес им отрезали. Возможно, они думали, что смогут подать сигнал бедствия проходящим мимо кораблям. Так или иначе, их всех перебили.

— Семью де Лима?

— He-а, не угадала. Индейцев. Неплохой результат для троих мужчин, их жен, детей и толпы перепуганных слуг. Ну и старого де Лимы. Похоже, дедушка с индейцами не очень-то ладил. Что странно — потому что калифорнийские племена, и йани в частности, были весьма мирными ребятами…

Одним словом, новости об этом событии разошлись весьма широко, и семейство де Лима больше никто не беспокоил. Ни индейцы, ни испанцы, ни мексиканцы, ни американцы — вообще никто. Но. Семью за что-то невзлюбили. За что — не очень понятно, но славой они пользовались дурной. Настолько дурной, что в конце концов им пришлось тут все продать и эмигрировать в Бразилию. Ну как тебе история?

— Страшно, но интересно.