от одного куста к другому, из одной долины в другую, из одного места в другое, так и я, Шарипутта, когда видел пастуха, пасущего коров или коз, или того, кто рвал траву, или того, кто собирал валежник, или лесоруба, то бежал из одного леса в другой, от одного куста к другому, из одной долину в другую, с одного места в другое. Так обстояло дело, Шарипутта, с моей уединенностью.
И шел я, Шарипутта, к стадам коров, когда пастухи уходили, тайком со своим горшочком и питался навозом молодых грудных бычков. И пока, Шарипутта, мои собственные урина и кал не были полностью переварены, питался я моими собственными мочой и калом. И это было, Шарипутта, моим поеданием грязи.
И отправился я, Шарипутта, в один страшный лес. С ужасом этого страшного леса, Шарипутта, дело обстояло так: у каждого, кто не преодолел своих желаний и входил в этот лес, волосы вставали дыбом. Но я, Шарипутта, зимой в течение восьми суток проводил ночи, когда падал снег, под открытым небом, а дни в лесу. В последний месяц лета днем я оставался под открытым небом, а ночью в лесу. И я, Шарипутта, устроил себе ложе на кладбище и ложился на останки трупов. Ко мне приходили дети пастухов и плевали на меня и мочились на меня; они забрасывали меня грязью и засовывали соломинки мне в уши, но я не помню, Шарипутта, чтобы у меня возникли против них недобрые мысли. Так, Шарипутта, обстояло дело с моим безразличием.
Но есть такие аскеты и брахманы, Шарипутта, которые говорят и учат: «Очищение наступает благодаря пище». И они говорят: «Давайте питаться только ягодами». И они едят ягоды, они едят кашу из ягод, они пьют ягодную воду, они вкушают ягоды во всех формах. Но я помню, Шарипутта, что мое питание состояло только из одной ягодки. Ты, конечно, можешь подумать, Шарипутта: «Большой, должно быть, была тогда ягодка». Так ты не должен думать, Шарипутта; и тогда самая большая ягодка была не больше, чем сейчас.
Когда одна лишь ягодка была моей пищей, то тело мое стало крайне худым. В результате столь скудного питания тонкими стали мои конечности; как копыто верблюда стали мои ягодицы в результате столь скудного питания; как заплетенная коса был выпуклым мой позвоночник в результате столь скудного питания; как в разрушенном доме сломаны и торчат в разные стороны стропила, так торчали в разные стороны мои ребра в результате столь скудного питания; как в глубоком колодце поверхность воды кажется глубоко закопанной, так и мои зрачки, глубоко сидящие в глазных впадинах, казались глубоко закопанными в результате столь скудного питания. И как горькая тыква, разрезанная в сыром виде, сжимается и усыхает от ветра и солнца, так сжалась и усохла кожа на моей голове в результате столь скудного питания. И если я хотел коснуться кожи на моем животе, то касался моего позвоночника; и если я хотел дотронуться до моего позвоночника, то дотрагивался до кожи на моем животе в результате столь скудного питания. И если я хотел освободиться от урины или кала и присаживался, то падал вперед в результате столь скудного питания. И чтобы оживить свое тело, растирал я его рукой, но когда я растирал рукой свое тело, то с тела падали волосы, сгнившие до корней в результате столь скудного питания.
Но, ведя такой образ жизни, претерпевая такие изменения, умерщвляя свое тело, я не достиг наивысшего достижимого человеком состояния, полного обретения благородных знаний, а почему нет? Потому что я не приобрел того благородного познания, которое, если ты овладел им, направляет и ведет тебя к полному прекращению страданий».
Сиддхартха Гаутама, превративший для себя сообщенное выше, то есть тотальный аскетизм, из стремления к знаниям в долг, должен был в конце признать, что он шел ложным путем.
В те мрачные часы его жизни, когда уже было возвещено о его кончине, а весть эта достигла и Капилавасту, лишь его отец, царь Шуддходаиа, не поверил в смерть своего сына. Его чувство подсказало ему, что это только поворотный момент в жизни Бодхисатвы. И это оказалось правильным.
Сиддхартха Гаутама не довел себя до крайности. Он опомнился и начал снова питаться, медленно увеличивая количество пищи. Это был единственно разумный его вывод. Для некоторых аскетов, которые пытались последовать его примеру, это было, напротив, большим разочарованием. Они отвернулись от него и назвали сто предателем идеи аскетизма.
Но Бодхисатва понял и признал, что аскетизм не может привести к просветлению. Он вспомнил эпизод под яблоней из своего детства и указания по медитации, которые он усвоил у своего первого учителя Аларо Каламо, и понял, что только в погружении, в медитации для него может открыться истинный путь.
Глава VII
Борьба Пробуждающегося с Марой, повелителем зла
Будде пришлось испытать не только поражения, обусловленные его неправильным поведением, нужду в одиночестве и отречение пяти последователей, которые восхищались им, но также и сомнения, пришедшие из мира чувств, и искушения плоти, которым постоянно подвергаются именно аскеты.
Легенда рассказывает о Маре как побудителе последних испытаний Бодхисатвы перед окончательным пробуждением. Как повелитель сансары, которой подчинены люди, Мара хочет всеми силами сбить его с пути к освобождению, потому что он знает об опасности, которая грозит ему — всеповелителю зла.
Мара воспользовался благоприятным моментом: Сиддхартха Гаутама впервые в жизни был совершенно один. Пять аскетов, разочаровавшись, покинули его. Он вспоминал прошедшие годы, полные мук. Чувствуя нарастающие силы, он с надеждой смотрел в будущее. С точки зрения Мары, он стоял на перепутье, и это было последним шансом для духа зла. Но иначе оценивал свое положение Сиддхартха. Хотя он признал аскетизм вредным и разочаровался в нем, тем не менее он оказал на него и положительное влияние. В нем умерли все земные мысли, все чувственные желания, все физические рефлексы. Он стал повелителем своего тела.
И все-таки, как гласит легенда, после преодоления критической стадии своего существования, на которой он, несмотря на все усилия, не пришел к ожидаемому «благородному познанию», он все еще был подвержен соблазнам.
Это должен отчетливо сознавать каждый, кто сегодня пытается идти дорогой Бодхисатвы. Это самый трудный путь на земле, хотя Будда своим примером сделал его несколько легче.
Но от искушений Мары, которые многократно пришлось испытать сполна самому Бодхисатве, никто не может оградить его учение. Существуют довольно реалистичные описания его обращения с дьяволом, которые в пространной легенде о Будде дают довольно четкие представления об этом мире с его переливающимся многообразием и различной действительностью. При этом Мара и его помощницы являются зеркальным отражением этого мира, всего того, что ежедневно угрожает нам в многообразии обманчивых внешностей.
Именно Мара хотел удержать Бодхисатву от решения стать бездомным. Мирскую жизнь, особенно богатых людей, легче направить ко злу, чем жизнь аскета или монаха.
Мара был свидетелем того, как Сиддхартха Гаутама шел неверными путями и даже склонял его к принятию ложного решения. Теперь он увидел, что пришло время действовать, так как хорошо чувствовал, что разочарованный аскет намеревался выбрать путь, исключающий дьявольские интриги. И соответственно своему пониманию земного мира он ни в коем случае не хотел этого допустить.
Здесь за легендой с персонифицированным дьяволом и его соблазнительными дочерьми опять стоит заманчивая для человека окружающая действительность, отвлекающая его от благородных мыслей и дел — день с его искушениями. Еще раз Мара все ставит на карту, но без успеха.
В
«К тому времени Мара, злой дух, уже семь лет следовал за Великим, чтобы найти в нем пороки, по не смог обнаружить ни одного. И Мара, злой дух, отправился к Великому: и когда он пришел к нему, обратился он к нему со следующими словами:
«Горе ли постигло тебя, что предаешься ты размышлениям в лесу? Или ты потерял имущество, или жаждешь состояния? Или ты совершил преступление в деревне? Почему ты не возьмешь кого-нибудь в свидетели? Никто не выступает свидетелем в твою пользу».
