непременно должны сойтись во вкусах!
— Ладно бы она была робкой овечкой, — протянула Елизавета, — но она ведь и горы посворачивать может, если ей на ум что взбредет! К ней и подойти-то боязно — шибко уж она с виду внушительна.
Не менее внушительной показалась ей фигура Кристиана, который приближался к ним, как рассекающая воздушные слои комета, если применима такая аллегория. Столь же устрашающе и неотвратимо. Он был не из тех, кто охотно расточает улыбки и комплименты, а в данную минуту выглядел так, точно ему дали отведать прогорклого масла, осушив при нем последнюю флягу с водой. По крайней мере, выражение его лица красноречиво свидетельствовало о чем-то подобном. Мало того, думал он, что чернокожая игнорирует его, словно на его месте чурбан, так еще и хранительница невесть кого из себя возомнила, распоряжаясь судьбами, как ей на душу ляжет. Беспредельное разочарование, глубоко затаенная обида. Он не настолько пока совершенство, чтобы вот так, безоговорочно, прощать. Правда, трагедии из признания японки он также делать не намеревался.
— Джулия, насилу вас нашел! — воскликнул он, пронзив ее взглядом, как иглою. — Нам пора.
Лиза при его появлении вытянулась по стойке смирно, стараясь как можно реже дышать и производить, по возможности, минимальное число движений. На нее, как и на подавляющее большинство студентов Академии, один только облик человека-в-черном оказывал действие сродни красному сигналу светофора, а речь его отождествлялась в их воображении с полицейской сиреной, от которой не то что у нарушителей закона, но и у простых честных граждан немеют конечности и начинается нервическая дрожь. Что и говорить, если даже у Джулии при одной мысли о нем по телу разливалась слабость.
— А как же праздник? — опешила она. — Через три часа, уже совсем скоро. Аризу обещала устроить незабываемое пиршество.
— Никаких праздников, — отрезал Кристиан. — Время не терпит.
Он выжидающе умолк, хотя готов был взорваться — так у него всё кипело внутри. Однако выходить из терпения на глазах у Джулии — безумство из безумств. Она, еще чего доброго, сочтет его взбалмошным и расторгнет вгорячах «братско-сестринские» узы. Поэтому на случай неповиновения он даже заготовил сентенцию о тщетности человеческого бытия и о тех бесполезных членах общества, которые, в угоду своим порокам, предаются эпикурейской праздности, вместо того чтобы трудиться на благо науки. Но ораторствовать на сию животрепещущую тему не пришлось — девушка, ни с того ни с сего, учтиво склонила головку, пробормотала: «Конечно, сэнсэй», — и выразила полную готовность следовать за ним хоть в рай, хоть в пекло. Лизу, которая так и не оправилась от перенесенного при виде Кристиана шока, она настойчиво потянула за собой.
Было без пяти минут равновесие, без одной минуты — неземная благодать, и Франческо, настроение которого после встречи с учителем почти пришло в норму, сидел под вишней в позе лотоса, учась медитировать по технике Аризу Кей. Джейн бродила рядом и, казалось, была чем-то раздосадована. Где-то среди деревьев японка умасливала пирогами Клеопатру, которая, столкнувшись в насаждениях с человеком-в-черном, сделалась замкнутой и скупой на слова. В ее помощи, несомненно, нуждались и нуждались весьма, поскольку детишки, прослышав о том, что открылся портал, бросились из пагод врассыпную, чтобы их не поймали и не отправили депешею в родное гнездо.
Черный плащ синьора Кимура наводил на Франческо ужас, и не успел он отдаться блаженству под сенью сакуры, как этот инфернальный предмет одежды вновь обнаружился у него перед носом.
— Уходим, — распорядился Кристиан, небрежно оборвав шелковую паутину, которую бедный паук- трудяга старался, плел с тех пор, как развиднелось.
Джейн подскочила к своему руководителю, словно голодающий Поволжья к трапезному столу, и поинтересовалась, не готова ли тема для нее.
— Обсудим позднее, — был ответ, и англичанка понуро отступилась, видя, что ничего толкового от него не добьется.
Ребята решительно не понимали причину столь скорого отбытия; Кристиан же упорствовал в молчании, будучи убежден, что излишняя осведомленность полезной не бывает, и отнюдь не желая оповещать своих подопечных о том, что между ним и Хранительницей пробежала черная кошка.
— Я хочу попрощаться с Аризу Кей, — заупрямилась Джулия. — Мы не можем просто так взять и исчезнуть.
— На это нет времени, — возразил Кристиан, явно не имея охоты потворствовать ее «причуде». В голосе его прозвучали властные нотки: — Беритесь за руки.
На фоне плаща мелькнула серебристая пластинка телепортатора.
— Так не пойдет! — воспротивилась Джулия, которая поставила себе непременною целью увидать напоследок хранительницу сада. Но не сделала она и двух шагов, как учитель с силою сжал ее запястье, чем вызвал ее крайнее возмущение. Однако вырываться было бесполезно — она и пикнуть не успела, как свет сада для нее померк. Теперь все четверо вместе с Елизаветой стояли на мощеной камнем дорожке академического парка, где фонари еще не погасли, а небо над сторожевыми башенками уже приобрело слабую малиновую окраску. Кристиан всё так же сжимал ее руку, словно бы утверждая над нею свою власть, и глядел пристально и сурово. Видимо, он никак не мог привыкнуть к неповиновению с ее стороны.
Лиза, едва очутившись на знакомой территории, рванула к общежитию, да так резво, что без труда оставила бы за флагом лучших спринтеров Италии, вздумай они с нею соревноваться. Сейчас она растолкает своих приятельниц, чтобы объявить о возвращении героев, и они, то есть приятельницы, ввиду такого события не пошлют ее куда подальше, как это бывает в обыденных ситуациях, но заразятся духом торжества и сбросят ночные сорочки, дабы облачиться в праздничные одежды и выйти навстречу победителям.
Франческо также поспешил к своим, чмокнув Джейн в губы. А Джейн, пожелав Кристиану и Джулии доброго утра, вприпрыжку убежала вглубь парка, как будто нарочно предоставив им возможность объясниться наедине.
— Что на тебя нашло, родная моя?! Попрощаться с Аризу Кей!
— Что нашло на меня?! — взвилась итальянка. — Мне хочется то же самое спросить у вас. Какая муха вас укусила, сэнсэй? Что вы имеете против проводов?!
— Ровным счетом ничего, — отозвался тот. — Но едва ли хранительница одобрила бы столь скорое расставание. Я предвидел, что она примется уговаривать нас подождать, пока не окончится праздник в честь возрождения, и, в итоге, переубедит всех до одного. А наше появление в Академии после рассвета чревато долгими расспросами и подозрениями.
Джулия мрачно кивнула. Его доводы были неоспоримы. И самого стойкого хватил бы удар, когда бы они вдруг выплыли невесть откуда.
Кимура ласково взял ее за руки и вкрадчиво прошептал:
— Давай не будем ссориться, милая. Нам ведь еще столькое предстоит.
То ли голос его, то ли нежное обращение возымели силу, но Джулия внезапно приникла к нему, и он ощутил аромат ее волос.
— Я с вами до скончания века, синьор, — страстно проговорила она и, поцеловав его в щеку, скрылась в утреннем тумане.
Он и не подозревал, сколь правдивы окажутся его последние слова, сколь много надлежит им в действительности претерпеть и выстрадать. Этот ее поцелуй, это ее пламенное обещание он остался переживать в одиночестве, на безлюдной аллее, с чемоданом в руках. И только Донеро, которому не спалось и который от нечего делать нацелил свою подзорную трубу на человека-в-черном, мог бы, наверное, разгадать, что творится у него в душе.
Рассвет принес с собою тревожное известие, которое всколыхнуло весь четвертый апартамент, а также комнату, где обитал Франческо. Итальянца выставили вон вместе с пожитками, не вдаваясь в объяснения, и он с уныло опущенной головою приплелся в гостиную к подругам, где Мирей держала совет. Вопрос стоял более чем насущный: их четверых, сиречь Франческо, Джейн, Джулию и Кристиана, уличили в предательстве, но как-то уж очень неубедительно звучат факты. Факты, изложенные, судя по всему, злоязычною Аннет. Из кабинета директора поступило распоряжение вязать всякого из небезызвестной команды, невзирая на лица.
— Хорошо, что меня всего-навсего выгнали, а не связали, как приказал Деви, — облегченно вздохнул
