дверь или воздуховод. Сложность в том, чтобы не вдохнуть самому, но...
-- Кто-то справился?
-- Да, и он действовал умело, ваше величество.
"Вот как, ваша святость?"
-- Скажите, мэтр Озарий, -- задумчиво спросил Эриан, -- если вы правы, почему отец не был отравлен? Почему его закололи кинжалом?
-- Не могу знать, ваше величество. Но, умри император так внезапно, пошли бы разговоры об отравлении. Даже если б я подтвердил иное. Такое уже случалось...
-- А виновника не было бы. Удобного виновника. Так?
-- Так, ваше величество, -- чуть слышно подтвердил Озарий.
-- Вы уверены, что не ошиблись?
-- Могу поклясться, ваше величество. Но, если вы спросите меня снова, при людях... Лучше сразу прикажите меня казнить.
-- Не беспокойтесь, мэтр Озарий. Кто бы ни спросил вас, отвечайте, как велел жрец. Слуг моего отца погубило колдовство. Если потребуется, поклянитесь в этом. И если придет день, и вас уличат в ложной клятве, вы уже имеете мое помилование.
Озарий удивленно приоткрыл рот. Хотел что-то сказать, но, взглянув в лицо императору, передумал. Кивнул.
-- Вы поняли меня, -- сказал Эриан.
-- Да, ваше величество. И еще одно... -- врач помедлил. -- Император недомогал в последнее время. Его болезнь могла быть слабостью легких...
-- А могла и не быть?
-- Да, ваше величество. В молодости мне случилось изучать яды. Есть трава, она произрастает на юге. Если принимать ее настой в малых дозах ... Пищу императора отведывает слуга, потому трудно предположить отравление, но... Я говорил его величеству о моих подозрениях, но он разгневался. И я... Простите меня, ваше величество.
-- Я не понимаю.
-- Я давал императору противоядие без его ведома. Под видом укрепляющего снадобья.
"Что ж, ваша святость. Действительно, все сходится". Эриан вдруг почувствовал, как сильно он устал.
-- Вам не за что просить прощения, мэтр Озарий. Вы спасали моему отцу жизнь, и за это я вечно буду вам признателен. Не ваша вина, что противник оказался хитрее. Вы верный слуга, я запомню это. Ступайте и забудьте этот разговор.
-- Да, ваше величество.
Оставшись один, Эриан подбросил в руке не пригодившийся кошель. Убрав золото, поднял с пола кинжал. Усталость притупила боль и гнев, но Эриан понимал -- завтра они вернутся терзать его с новой силой.
Он прошел в спальню, верный Гремон помог раздеться. Впереди был второй день правления императора Эриана. Будет ли оно долгим, Эриан не знал. Но знал, что счастливым оно не будет никогда.
* * * *
О наступлении утра возвестили звуки. Забубнили, просыпаясь, грубые голоса, чаще зазвенел дверной колокольчик. Потянуло дымом -- на кухне разожгли печь. Кар лежал поверх застеленной постели, слишком измученный, чтобы шевелиться, слишком напуганный, чтобы спать. Незаметно, исподволь подступила слабость. Не темное искушение злом -- простая усталость. Сдаться, прекратить борьбу, не оттягивать неизбежное... Опять раздался младенческий крик, резкий и неприятный, встряхнул неповоротливые мысли. Кар с трудом встал. Умылся из кувшина в углу. И вышел, направляясь к лестнице, запаху пищи и голосам из трактирного зала.
Они настигли Кара на верхней ступеньке -- взволнованные, недоверчивые. Он задержался, прислушиваясь.
-- А ты не врешь? -- спросил кто-то.
-- Оторви задницу от скамьи, сам убедишься, -- огрызнулся другой.
-- Моей заднице здесь нравится, -- возразил первый, -- а вот ты, пожалуй, врешь, чтоб получить бесплатную выпивку!
Послышался смех. Второй голос обижено произнес:
-- Глашатаи на площади второй час орут, не затыкаясь, а вы здесь сидите, как мухи в навозе, одно только свое жужжанье и слышите!
-- Но-но! -- вмешался третий голос. -- За языком-то следи!
-- Да погоди ты! -- перебил четвертый. -- А ну, как не врет? Зарезали, говоришь, в собственной постели?
Все смолкли. В наступившей тишине второй голос повторил с явным удовольствием:
-- В собственной постели да на глазах у любовницы!
-- А что ж она не кричала? -- не сдавался первый.
-- А то и не кричала, -- со значением пояснил второй, -- что была околдована. Говорят, это дело рук брата-принца!
Кар прислонился к стене, чувствуя, как подкашиваются ноги, как нарастает в душе беспомощный крик. Рука до боли стиснула рукоять кинжала. На этот раз тишина была долгой. Потом все заговорили разом, перебивая друг друга:
-- Император убит...
-- Пригрел змееныша на груди...
-- Проклятие на Империи...
-- Молодой принц...
-- Проклятие...
-- Что теперь будет...
-- Жрецы...
-- Налоги поднимут точно...
-- Колдуны...
-- Чуть что, поднимают налоги, точно вам говорю...
-- Это еще не все! -- выкрикнул вестник, и все разом смолкли. -- Тому, кто поможет его найти, молодой император заплатит две сотни золотом!
Восторженные крики перебил голос, что первым начал сомневаться:
-- Эй, трактирщик! Выпивку этому парню за мой счет!
-- И за мой, и за мой! -- подхватили другие.
Пошатываясь, Кар вернулся в спальню. Закрыл дверь. Мысли метались, как обезумевшие. Эриан... Эриан поверил... Назначил награду... Мать... Что с ней будет? Если кто-то войдет... Те двое... Трактирщик знает... Двести золотых...
Кар бросился к окну и тут же со стоном отшатнулся. Окно в спальне трактирщика выходило во двор, где вчерашний слуга держал под уздцы пару оседланных коней, у двери беседовали о чем-то трое в одежде торговцев, а чуть поодаль спешивался запыхавшийся всадник.
Бежать было некуда.
"Ты убедился, -- сказала тьма. Кар не удивился ее возвращению. -- Что ты сделаешь теперь, проклятое отродье? Станешь ждать смерти?"
Опять заплакал ребенок. Кар вытащил кинжал. Тьма рассмеялась.
