разочарования, Ларри ринулся ее ловить, позабыв даже шляпу надеть...
Вот когда впору благодарить небо за примечательную внешность... Такую даму, как Шивилла Гайде, трудно было потерять в толпе, и даже когда доктор вынужденно дал ей фору и уже не успел сцапать на причале, отследить ее перемещения было не слишком тяжело.
Девушка с развевающимися рыжими кудрями неслась, как ветер, сбивая на пути матерящихся матросов и тунеядцев, опрокидывая корзины возмущенным портовым торговцам и легко перемахивая через образовавшиеся препятствия. За ней бежал, спотыкаясь, смущенный и перед всеми извиняющийся Лауритц, по воле случая становящийся объектом для выплескивания гнева, на самом деле адресованного неуловимой Шивилле. У одного из кораблей под неизвестными флагами капитанша "Золотой Сколопендры" проскользнула прямо под брюхом у исполинского зверя, каких Траинен раньше только в книжках видал, покрытого дубленой кожей, с ногами, как молодые древесные стволы и длинным носом, которым животное послушно поднимало тяжеленные тюки и ящики... В общем, судовой врач немного отвлекся и потерял из виду "гуляющую" мадам Гайде..
В порт вела только одна большая улица, по ней молодой человек и направился. Но от нее шло столько ответвлений, а сколько тупиков и переулков было между такими похожими приземистыми домиками, отличающимися только цветом стен... И, заглядывая за каждый угол и ловя на себе странные взгляды прохожих, Лауритц постеснялся покричать, как заблудившийся в лесу... Все. Потерял. Потерялись. Тут сразу мысли возникают о том, какие градостроители молодцы, и как хорошо тут улиц понагородили и домов понастроили, и как тут все четко и понятно, и чтоб им всем здоровьица привалило на долгие годы... Ларри сомневался в том, что нашел бы сейчас девушку, если бы где-то совсем рядом, в соседнем переулке, не прогремел пистолетный выстрел. Конечно, судовой врач подумал, что эта пиратка кого-то порешила, а что ему еще оставалось думать? Сориентировавшись по звуку, он очутился на "месте преступления", где его взору предстала торжествующая капитанша. С замка ее пистолета еще струился дымок, сама она с довольным видом поглядывала куда-то вверх, а у ее ног валялась распростертая жертва - несчастная птаха, отдаленно напоминающая голубя, только крупнее. А на улице вокруг нее сразу стало так пусто и свободно, даже окна на первых этажах позахлопывались.
- Дичь! - рыжая подняла пернатый трупик с земли за хвост. - Зажарим? - и, не дожидаясь ответа, принялась ощипывать местного "голубя". - Не скажу, что я готовить умею, но в походных условиях, если развести костер...
- НЕТ! Мадам Гайде... Шивилла! Это отвратительно... Вытри руки, - Лауритц протянул девушке свой носовой платок, - и...выбрось каку.
Скрепя сердце и едва ли не со слезами на глазах, Гайде пришлось расстаться с трупом птички. С возгласом "Лети, теперь ты свободна!", она отшвырнула останки на пару шагов от себя, где они были тут же пойманы и утащены бродячим котом.
- Как я рад, что я вас все-таки нашел, - выдохнул рыжий, - пойдемте обратно на корабль?
- Нет, я не хочу обратно, я только оттуда. И вообще, почему это я должна тебя слушать?
- Потому что из нас двоих сейчас я один мыслю адекватно.
- Но я твой капитан!
- А я ваш врач.
- А у меня есть пистолет.
- А он не заряжен, вы же только что выстрелили.
- Ну, твоя правда... А ты знаешь, каким путем нам возвращаться?
- Насколько я заметил, большие улицы здесь радиально сходятся к центру города и расходятся к берегу... А порт в северной стороне...
- А север там, - продолжила за него Шивилла, - где мох растет. И на мне он тоже вырастет, если я еще минуту простою на месте. Давай еще немного прогуляемся? - мирно предложила она. - Я даже не буду от тебя убегать, правда.
Мадам Гайде широко шагала по улице и рассматривала все вокруг сияющими и восхищенными глазами домашнего паиньки-ребенка, которого впервые отпустили погулять. И вела она себя, действительно, более-менее прилично, как и обещала. Траинену только иногда приходилось одергивать ее, чтобы та не ржала, как лошадь, над собственными шутками, или не показывала пальцем на заинтересовавшие объекты... Но в этом, вероятно, сказывалось даже не действие проклятого шоколада, а воспитание, вернее, его отсутствие. По мере приближения к центру города дома становились опрятнее и красивее, фасады радовали глаз уникальными росписями и мозаиками, а на совершенно плоских, что непривычно для человека из дождливых краев, крышах разрастались настоящие сады. Вдоль улицы росли деревья, ветви которых склонялись под тяжестью плодов - только руку протяни, и сможешь сорвать. У стен через равные отрезки пути встречались маленькие фонтанчики и скульптуры, по некоторым из них вообще невозможно было понять, что они собой изображают. Высказав свои предположения на эту тему, Ларри с удивлением обнаружил, с каким вниманием и интересом Шивилла внимает каждому его слову... Эх, жаль он сам ничего не знал об этих местах, и экскурсовод из него был ровным счетом никакой.
В итоге наша замечательная парочка вышла на какую-то площадь. На самом деле у "какой-то" площади, конечно, было свое название. Оно, даже, судя по всему, было начертано на бронзовой табличке...но такими буквами, которые гости со "Сколопендры" читать не умели. В центре площади располагался огромный фонтан. Белоснежный бассейн правильной круглой формы, в центре которого красовалась скульптурная композиция из десяти полуфантастических животных, из пастей которых журчали кристальные потоки воды.
- Смотри, блюющие зверушки, - заметила Шивилла, кивнув в сторону этого культурного памятника, но что доктор только и смог, что обреченно зарыть лицо ладонью.
Несмотря на то, что время клонилось к вечеру, и небо потихоньку окрашивалось в закатные тона, у фонтана толпилось много народу. Женщины разных возрастов периодически подходили к нему с сосудами, замирали на пару секунд, а затем зачерпывали воду и снова отходили, дети тихо играли, сидя на мостовой, кто-то просто отдыхал на резных скамьях вокруг. В рыжей морячке, должно быть, взыграло стадное чувство, она тоже решила подойти поближе и стала с интересом рассматривать дно фонтана.
- О! Монетка! - воскликнула девушка, протягивая руку, и, перегнувшись через бортик фонтана, плюхнулась в воду.
У стоявшей рядом женщины от удивления с головы на землю упал полный воды кувшин и разлетелся на пару десятков осколков. А Шивилла вынырнула, как ни в чем не бывало, со своей находкой в руке и протянула денежку этой случайной незнакомке со словами:
- Конспирация материального ущерба, - но женщина, лопоча что-то на своем языке, спешно убежала, позабыв о кувшине.
Окружающие, включая доктора Траинена, как по команде впали в ступор. А Гайде тем временем неспешно сняла сапоги, аккуратно вылила из них набравшуюся воду, а затем спокойно разделась, оставив свое облачение мокнуть где-то на дне фонтана.
Стоит отдать должное "аборигенам" - они отреагировали на эту нетривиальную сцену более-менее спокойно, даже чуть расступились, от греха подальше, а то мало ли, вдруг это рыжее существо еще и опасно для общества... Люди негромко переговаривались, некоторые показывали на "купальщицу", матери закрывали своим чадам глаза и старались немедленно увести их прочь, некоторые мужчины одобрительно присвистывали. А "главному действующему лицу" же было все до лампады, она беззаботно плескалась в кристально-чистой воде, разбрызгивая ее в радиусе двух метров от себя, и распевала какую-то матросскую песенку далеко не самого пристойного содержания.
В душе же у Лауритца в это время боролись два противоречивых чувства - жгучий стыд, так и подмывающий сделать вид, что они не вместе, и он впервые видит эту неадекватную женщину, и необходимость немедленно вытащить Шивиллу из этой безобразной ситуации. Второе чувство победило...
- Шивилла...золотце... - заговорил он, пробираясь к фонтану, - ты меня слышишь? Узнаешь меня?..
- Ты что, за дуру меня держишь? - удивленно поинтересовалась Гайде, забираясь верхом на какую- то мраморную антилопу, и ее строгий тон совершенно не вязался с ее внешним видом. - Разумеется, сэр доктор. Чего тебе надо? И, кстати, почему ты в общественном месте и без шляпы?
