свыкаться с мыслью, что стал инвалидом, а ты пытаешься снова и снова зародить во мне надежду. Это жестоко, Алиса!
– Жестоко? Как ты несправедлив!
– Ради бога, оставь высокие слова, – Молчанов обреченно махнул рукой. – Я не хочу вот таким попасть в нашу квартиру. Это обитель любви, а не…
– Не сдавайся так скоро, прошу тебя. Иначе у меня тоже не будет смысла жить дальше, – тихо произнесла Алиса.
– «Тоже»? Вот видишь, наконец ты сказала правду. Нет смысла…
– Не придирайся к словам.
– И не думал даже, – полусидя, опершись о высокие подушки, Гарик вдруг закрыл лицо руками. – Уходи, Алиса, уходи от меня навсегда, слышишь?
– Ты что говоришь?
– Ты молода, красива, должна быть счастлива. Я больше не смогу быть для тебя волшебником, а обузой – не хочу! – голос Молчанова срывался, он говорил, не открывая лица, словно стыдясь своих слов, самого себя. – Я дам тебе развод. Ты не останешься без средств: в твоем распоряжении окажется достаточно большая сумма, чтобы долгие годы ни о чем не беспокоиться. А за это время… Тебя нельзя не заметить, ты – сам свет… Только не мучай меня больше, я каждый день вижу, как ты играешь в беззаботную, несгибающуюся под тяжестью случившегося женщину. Это выше моих сил. Ты знаешь, как я люблю тебя. Я всегда любил только тебя. Оставь мне воспоминания о моей любви, а не о том, как ты возишься с беспомощным калекой.
Алиса подошла к кровати Гарика и встала на колени рядом. Она отняла его руки от лица, ласково провела кончиками пальцев по исхудавшему лицу.
– Глупый, какой ты все-таки глупый. И как я могла выйти замуж за такого человека? Ты думаешь, мне нужны долгие годы благополучия без тебя? Нет. Если ты скажешь, что разлюбил, – я уйду в тот же день, без выходного пособия, – она поцеловала его в прохладный лоб. В этот момент она искренне верила в каждое произнесенное слово. – Мы справимся с этим испытанием. Наверное, оно послано нам за то, что мы посчитали себя всесильными. Это наказание. Примем его достойно. Я уверена, что мы сможем.
– Я люблю тебя, Алька, – Гарик благодарно смотрел на жену.
– Я знаю, – тихо сказала Алиса и поцеловала его.
– Я скажу маме, чтобы перестала меня терроризировать: она говорит, что останется ухаживать за мной.
– А ты что?
– Я отвечаю, что у меня есть жена.
– Это верно. Жена, которая никогда не оставит своего мужа в беде.
– Мне кажется, что один твой голос способен излечить меня, – улыбаясь, заметил Гарик.
– Все может быть.
– Ты устала, под глазами черные круги.
– Ерунда.
– Прошу тебя, иди сегодня пораньше, отдохни. Вотвот придут родители – они не дадут мне скучать до самого сна. Я должен набраться энергии, чтобы выдержать очередную волну материнской заботы.
– Хорошо, я приду завтра сразу после завтрака, – Алиса поправила легкое одеяло, выровняла все складочки на нем, вспоминая, как в детстве изводила родителей этим: каждый вечер укладывалась в постель, педантично разглаживая любую неровность одеяла. Она успокаивалась только тогда, когда постель напоминала гладкий ледовый каток. Высоко поставив подушку, она ложилась, успев до сна несколько раз приоткрыть глаза, чтобы удостовериться в качестве своей работы.
– Спасибо, – сказал Гарик, когда его постель выглядела безукоризненно, а Алиса продолжала критически осматривать ее.
– Ну, пока. Позвони вечером, если будет настроение, – Гарик редко звонил по мобильному.
– Договорились, пока.
Алиса вышла из палаты, услышав мелодию своего телефона, требующего хозяйку на связь.
– Алло, – произнесла она.
– Родственники, – привычно произнес Слава.
– Спасибо, я уже выхожу из отделения, – усмехнулась Алиса, подумав, что сегодня они что-то рановато.
– Лето вот-вот закончится, – заметил Слава, подъезжая к дому.
– Да, планы были грандиозные, но имеем то, что имеем, – покусывая губы, ответила Алиса.
– Ничего, наверстаете. Еще поездите, позагораете, поплаваете, – обнадеживающе добавил Слава. – Приехали. Во сколько завтра?
– Как обычно. Может быть, я попробую сама сесть за руль. Ты уже устал, с утра до вечера на ногах. Невесты, наверное, твою работу недолюбливают, – улыбнулась Алиса.
– Настоящая – поймет, а остальных удерживать не станем.
– Ух ты! Масштабы у тебя!
– А то! – засмеялся Слава.
– Ладно, спасибо, до завтра.
Алиса вышла из машины и стала не спеша подниматься по ступенькам крыльца. Она даже не посмотрела вслед джипу, что делала всегда. Гарик был прав – она слишком устала. Уже устала, а все только начинается. Так думала она, автоматически отвечая на приветствия выходящих из подъезда людей. И вдруг резко обернулась, услышав голос:
– Лялька, привет, – Марина поднялась с лавочки возле подъезда и шагнула навстречу Алисе. – Не ожидала?
– Марина? Здравствуй, честно говоря, не ожидала. У меня даже ноги подогнулись. Я не люблю таких неожиданностей. Что же ты не позвонила, я бы тебя встретила, – Алиса спустилась на несколько ступенек, разглядывая подругу. Прежде всего непривычными были ее длинные рыжие волосы, подобранные в замысловатый узел на затылке.
– Мне вернуться в Горинск и сделать все по правилам? – поджав губы, спросила Марина.
– Ты молодец, – обнимая подругу за плечи, сказала Алиса и поцеловала Марину в щеку, стараясь сгладить впечатление от прохладного приема вначале. – Твои рыжие волосы сбивают меня с мыслей. Я не могу сразу привыкнуть к тому, что ты теперь такая.
– Какая?
– Другая. Пойдем. Ты даже не представляешь, как ты здорово сделала, что приехала ко мне.
– Да? Ты сняла с меня непосильный груз незваного гостя.
– Перестань, – они поднялись на нужный этаж и, открывая дверь, Алиса взглянула на небольшую дорожную сумочку Марины.
– Я на один день, – перехватив ее взгляд, сказала та. – Мне тоже есть о чем поговорить с тобой. Я просила тебя позвонить, но не дождалась.
– Извини, Машуня. Обстоятельства сложились так, что мне было ни до чего. У меня в жизни произошли изменения.
– Какие? – настороженно спросила Марина.
– Проходи, – пропустив Марину вперед, Алиса закрыла входную дверь, сняла босоножки и устало опустилась на низкий пуфик. – Не очень приятные, подружка. Я еще пока никому о них не говорила. Но давай сначала ты отдохнешь от дороги, а потом поговорим. Ты ведь у меня не была ни разу. Пойдем, покажу тебе наши хоромы…
Через полчаса Марина принимала душ в ванной, размеры которой превышали габариты всей ее квартиры. Потом она надела белоснежный махровый халат и остолбенело уставилась на туалетный столик, заставленный невероятным количеством кремов, лосьонов, бальзамов для тела и волос. Она ни в одном магазине Горинска не видела такого сказочного разнообразия. А из кухни раздался голос Алисы:
– Ты что там уснула, Машка? Ужин стынет.
– Иду-у!
Просторная кухня со всеми новомодными приспособлениями тоже впечатлила Марину. Она медленно поглощала содержимое своей тарелки, успевая осматриваться по сторонам.
– Красота у тебя, Лялька, – отрезая очередной кусочек от отбивной, констатировала Марина. – Я бы из такой кухни не вылезала.
– Ко всему привыкаешь, да и не главное все это, – грустно произнесла Алиса, добавляя в бокалы красного вина. – Внешний лоск не всегда способен заглушить внутреннее убожество.
– Ты о ком или о чем?
– Мысли вслух. Я, знаешь, за последнее время частенько сама с собой разговаривала.
– Что так? А Гарик почему компанию не составлял? – удивленно спросила Марина.
– У Гарика большие проблемы. У него, а значит – и у меня, – тихо ответила Алиса, отпивая из бокала. Она избегала смотреть Марине в глаза, почему-то испытывая странное состояние беспокойства от одного ее присутствия.
– Я ничего не знаю об этом.
– Никто не знает кроме меня и его родителей.
– Да не рви душу, выкладывай, что у вас произошло? – нетерпеливо произнесла Марина.
Когда Алиса закончила рассказ, Марине показалось, что пройдет несколько секунд, Алиса улыбнется и скажет, что это была шутка. Правда, шутка неуместная, словно проверка на реакцию давней подруги на подобные обстоятельства. Но Марина напрасно ждала такого поворота в разговоре – Алиса сидела напротив с усталым, побледневшим лицом, и, пожалуй, только теперь бросалось в глаза то, как она подурнела, измученная горем.
– Его скоро выпишут. Я и рада, и боюсь этого, – призналась Алиса. – Все так неожиданно произошло. Я не была готова к этому.
– Разве можно подготовиться к несчастью? Что ты такое говоришь?
– Да, ты права. Но я привыкла за то время, что рядом был Гарик, что от жизни буду получать только подарки. Вот меня и приземлили немножко.
– А если он не поднимется? – дрожащим голосом спросила Марина.
– Я даже не хочу говорить об этом. Он должен и все тут! Мы приложим все усилия. Господи, ему ведь нет тридцати! – Алиса запрокинула голову, словно стараясь вернуть обратно непрошенные слезы.
– Ляля, милая, я сочувствую тебе, если бы ты знала, как мне больно за тебя, – пододвинувшись, Марина обняла подругу за плечи. Почувствовав, как та тихо плачет, закусила губу. Она поняла, что не сможет рассказать о том, ради чего приехала. Слишком много проблем у Алисы, чтобы забивать ей голову еще и
