Мир пауков. Маг и Страна Призраков

— Конечно. Он пообещал ответить насчет твоего брата позже. Когда я упомянул, что все произошло с неделю назад, он, видимо, решил, что торопиться нет смысла.

— Вы говорили с ним о мирном договоре?

— Непременно. Как и меня, его удивляет, что такой молодой человек в одночасье стал правителем города пауков.

— Я могу объяснить, — вскинулся Терек. — Найл все рассказал, пока мы ехали к северному озеру.

— С удовольствием выслушаю, — кивнул Тифон, — Только пока уж вы нас простите, — обернулся он к Найлу с капитаном, — Нам надо пройти в соседнюю комнату, обсудить кое-какие насущные вопросы. Ладно?

— Само собой.

«Что-то странное происходит, тебе не кажется?» — спросил паук, едва они остались наедине.

«Странное? — переспросил Найл. Голова была занята мыслями о Вайге и о предстоящей встрече с Магом. — В каком смысле?»

«Лучше, если мы будем изъясняться без слов», — заметил капитан.

«А, ну да. Так что вызывает у тебя подозрение?»

«Начать с того, что нас здесь поджидали».

«Может статься, что и так. А почему ты в этом уверен?»

Капитан поколебался. Изъясняться на людском мыслительном диапазоне было для него сложновато, все равно что говорить на иностранном языке.

«Во всем этом городе пауков не видел никто и никогда. Для них мы, можно сказать, мифические чудища, пожирающие всех заживо. И тем не менее никто в мою сторону и бровью не повел, кроме, единственно, той женщины на фабрике».

«Да, я обратил на это внимание. Но может быть и другое объяснение: она просто не ожидала увидеть нас вдруг ток близко».

Капитан вежливо выразил скепсис.

«А тебе не кажется странным, что высокого гостя, проделавшего для встречи с Магом отнюдь не близкий путь, держат в ожидании целый день? Прибудь любой посланник в город пауков, его бы приняли немедленно. Твоего брата Маг при желании исцелил бы тотчас: Тифон сказал, что он может делать это на расстоянии. Тогда почему заставляет тебя ждать? Чего хочет достичь? — На этом капитан осекся, — Сюда идут».

Паук со свойственной ему чувствительностью издали уловил физические вибрации: прошло не меньше полуминуты, прежде чем в кабинет возвратились Тифон с Тереком. К этому времени Найл плеснул еще вина в стакан, намеренно отгоняя сомнения, которые иначе оставались бы как неприятное послевкусие. По настроению вошедших угадывалось, что у них был напряженный разговор.

— Как насчет того, чтобы ознакомиться с дворцом? — с напускным радушием спросил Тифон.

— Очень даже, — отозвался Найл с неподдельной охотой.

У него самого дворец был чем-то вроде большущей конторы. Интересно, как выглядят настоящие чертоги.

Интерьеры смотрелись очень даже внушительно — глянцевитый паркет, тонкая инкрустация залов и коридоров. У себя во дворце Найл тоже кое-где отслеживал ремонт и понимал, что подобные украшения под силу лишь опытным мастерам и делаются годами.

Кое-что вызывало особое любопытство. В коридорах на равных промежутках были вделаны в стенные панели эдакие бусины из зеленого стекла, которые по мере прохождения возгорались подобно кошачьим зрачкам.

— Интересно, для чего это?

— Механические глаза. Через них карвасид может видеть, кто и где идет по дворцу.

Разгуливая по лабиринту коридоров, Найл дивился разнообразию. Отделка некоторых комнат и переходов была стилизована под природу, другие полнились абстракциями, в третьих пол и стены покрыты орнаментом, похожим на мавританский. Словно у карвасида настроение менялось всякий раз, когда он переходил в следующее помещение, и это сказывалось на заданиях украшавшим дворец мастерам. Кое-где стены были голые, из зеленого не то камня, не то искусственного материала; с массивной темной мебелью смотрелось впечатляюще, но как-то мрачновато. В других комнатах зеленый камень прятался под облицовкой.

Найл вслух заметил насчет смешения стилей.

— Дворец без разнообразия — бессмыслица, — коротко отреагировал Тифон, впрочем, не убедив.

У Найла дворец был просто удобным местом для проживания, вроде дома. Этот же больше походил на музей.

Следующая комната и впрямь оказалась музеем, уставленным стеклянными шкафами и ящиками. Найл замер над хрустальным саркофагом с фигурой, облаченной в кольчугу, черный кожаный камзол и штаны из потрескавшейся кожи, с поножами.

— Это доспехи, что были на карвасиде, когда он звался еще командором Сатханасом, — стал рассказывать Тифон. — А вот гетры, бывшие на нем во время зимнего перехода в Страну Призраков.

Найл с большим интересом вгляделся в лицо лежащего; впрочем, это был всего лишь манекен с раздвоенной черной бородой.

Внимание Найла привлек стеклянный ящик по соседству. В нем покоился еще один мужчина в кольчуге и кожаном камзоле, более рослый и дюжий, чем Сатханас. Воин казался живым, только кожа напоминала полированное дерево, а карие глаза были явно из стекла.

— Это Фоззил, товарищ карвасида по оружию. Именно он обнаружил вход в Страну Призраков.

— Это статуя?

— Нет. Тело забальзамировано.

Найл смотрел с мрачной очарованностью.

— А другие соратники тоже здесь?

— Из Отряда Преданных только он один. Но здесь есть Дарвид Грубин, сын Фоззила, возглавлявший нашу ударную силу, когда здешние жители готовились к вторжению Хеба. Он известен как Герой Сибиллы.

Найл оглядел кряжистую фигуру. Тоже как живой; сейчас возьмет и встанет из своего ящика.

— А вон там у нас представлено любимое оружие карвасида.

— Ух ты! «Жнец»! — указал Найл.

Атомный бластер среди двуручных мечей, секир и арбалетов смотрелся явно не к месту.

— «Жнец», — согласился Тифон удивленно. — Тебе известно о «жнецах»?

Найл хотел ответить, но его перебил Герек:

— Я сказал ему, что их изобрел карвасид.

От дальнейшего обсуждения этой темы лучше было уклониться, а потому Найл просто сделал вид, что впечатлен.

Фигура в отдельном стеклянном шкафу тоже была мумифицированной и вместе с тем смотрелась до странности гротескно: голова грушей, нос, словно расплющенный тяжелым предметом, толстые, кажущиеся резиновыми губы и мешки под глазами, как будто наполненные жиром. Туловище было пухлое, а кривые ножки так обтянуты лосинами, что в одном месте даже разошелся шов. На редкость отталкивающая образина.

— Это у нас главный распорядитель, Замго. Служил верой и правдой тридцать лет; карвасид в нем души не чаял.

— Да уж, — усмехнулся Герек. — До горничных был охоч — страсть. Ни одной не пропустил, всех обрюхатил.

— Он чем-то болел? — поинтересовался Найл, оглядывая уродливую, словно недугом перекошенную фигуру карвасидова любимца.

— Вовсе нет. Просто был одним из самых успешных экспериментов карвасида.