— Что ты! — Тот даже опешил, — Слуги туда ни ногой.
На подъезде к реке Найл подивился числу упряжек, моноциклов и толпам пешеходов на тротуарах. Бирюзовые воды реки и те, казалось, разделяют приподнятую атмосферу праздника. Недоумение вызывала лишь дивная для такого случая тишина. А впрочем, это не так: собравшиеся вовсю общаются телепатически.
— Что за люди приглашены во дворец? — осведомился Найл.
— Разные. Там и почетные граждане, послужившие на благо города. Хватает гостей с обоих уровней — учетчиков, администраторов.
— А рабочие есть?
— Да, по одному от каждой фабрики. Передовики производства.
— И для чего весь этот прием?
— Два раза в год все управляющие выступаю! с отчетом на общем собрании. Сейчас оно как раз заканчивается.
— А председательствует карвасид?
— Нет. Он вообще-то не любит иметь дело с людьми. За него с народом общается Тифон. Карвасид появится позже.
Они свернули на дорогу, ведущую непосредственно к дворцу, зеленый фронтон которого был залит ярким светом. Полукруглые арки, величавые колонны — все это придавало ему сходство с античным храмом. Сама дорога состояла из крапчатого песчаника — или же какой-то разновидности бетона, судя по гладкости и отсутствию швов. На расстоянии пятисот метров впереди находилась развилка, в центре которой росло темное дерево со стволом в три обхвата. Напоминающая водоросли листва мягко светилась в окружении фонарей. Большие сучья казались вырубленными из камня.
— Что это за дерево?
— Это не «что». Это калинда, ее карвасид посадил перед тем, как основать город.
Герек улыбнулся, как бы давая понять, что не винит гостя за невежество.
— И откуда оно?
— Из Дола Благодарения.
Когда они вскоре проезжали по развилке, Найл почувствовал исходящую от дерева силу — такую, что мурашки по коже.
— О! — удивился он, — А что там делают женщины?
Под деревом, почти скрытые свисающей листвой, к стволу прижимались несколько женщин, словно пытаясь его обнять.
— Надеются зачать. Они верят, что у этого дерева магические свойства.
Дорога, ведущая от развилки к дворцу, впечатляла уже тем, что была во всем городе, пожалуй, единственным подъемом. Вдоль нее выстроилось по меньшей мере сто упряжек с гельбами. Герек же без остановки проехал мимо них по подъемному мосту через ров и дальше, через двое ворот, к распахнувшим свои огромные створки бронзовым дверям. Что и говорить — Маг явно любил и умел производить на своих подданных впечатление.
Невдалеке наблюдалось что-то вроде пробки: две упряжки сцепились колесами. На глазах у Найла из ворот вышли два на редкость рослых (под три метра) типа — огненно-рыжие, с мрачными угловатыми лицами и большими ушами. Решимость, с какой они шли, не сулила попавшим в передрягу ездокам ничего хорошего.
Верзилы зашли с боков, и каждый, подняв, дернул повозку на себя. Сорванные с осей колеса покатились с холма, а потерявшие устойчивость транспортные средства опрокинулись, сбросив ездоков — две степенные четы. Твердым, но понятным жестом бедолагам было указано, куда следовать: прочь отсюда. Даже с двадцати метров было видно, что виновники (они же, получается, и жертвы) пребывают в глубоком шоке. Дамы — обе в вечерних нарядах — готовы были разрыдаться.
— Мы ничего не можем для них сделать? — вполголоса поинтересовался Найл.
— Увы, исключено, — мотнул головой Герек.
— Но у тебя же столько полномочий.
— Не во дворце. Тут вон кто заправляет. — Провожатый исподтишка указал на рослого, с выпяченным подбородком усача в мундире, который при виде Терека приветственно помахал. — Джелко, начальник дворцовой стражи. Но и он не осмелится проявлять куртуазность, а тем более предвзятость. Видишь ли, каждый должен руководствоваться законом. Поживешь здесь несколько дней, сам убедишься.
Обе злосчастные четы спускались с холма. Найл проводил их жалеющим взглядом; даже самому участвовать в торжествах как-то расхотелось.
В большом внутреннем дворе руководили расстановкой повозок те двое верзил. Делали они это довольно грубо, не терпя никаких пререканий. Тереку великаны, отдав честь, милостиво позволили оставить колесницу в отдельном дворике, что направо. Один хотел было допросить паука — дескать, кто допустил и так далее, — но, вовремя что-то сообразив, отошел.
Найла эта показная учтивость не тронула; в памяти все еще были четверо несчастных, изгнанных, считай, ни за что ни про что.
— Почему они такие грубые и спесивые? — спросил он у Терека.
— Работа такая: порядок поддерживать, — невозмутимо ответил тот.
Вблизи было видно, что камень, из которого построен дворец, похоже, искусственного происхождения. Как и материал дороги, он был в темную и светлую крапинку. Стены состояли из ровных (метр на полметра), тщательно отшлифованных блоков — честно говоря, вид более респектабельный, чем у сложенного из черного мрамора дворца Смертоносца-Повелителя.
Сойдя с повозки, через ближнюю дверь они прошли в подобие канцелярии, с письменным столом и стеллажами — в сочетании с шершавой зеленью каменных стен картина достаточно нелепая.
— Это кабинет Тифона, — пояснил Герек, жестом предлагая располагаться. Найл сел в удобное кресло за столом, в то время как Герек, открыв стенной шкаф, достал графин с золотистым вином и стаканы.
— Заходить пока рановато: нам же только на разговор. — Он посмотрел на часы, — Собрание уже как раз заканчивается.
В коридоре послышались шаги.
— А вот и Тифон.
Застать их здесь Тифон явно не ожидал. Выглядел он усталым и озабоченным. Тем не менее он улыбнулся гостям, в очередной раз подивив своей воспитанностью.
Герек, разлив вино, один стакан протянул и ему.
— Спасибо, не надо, — вежливо сказал Тифон. — Нет желания.
— Вот как? — удивился Терек, — Почему же?
— Уфф. Собрание было не ахти. На плановый рубеж почти никто не вышел.
— Вот те раз. — Герек поджал губы. — А что так?
— И не знаю. А вот карвасид будет явно недоволен.
В глазах Терека мелькнуло беспокойство.
— Что за плановый рубеж? — поинтересовался Найл.
— Надо достроить еще пять миль городской стены. Сдача в январе. Теперь уже не уложиться.
— Не совсем понимаю, — признался Найл. — Стена, безусловно, для того, чтобы сдерживать натиск врагов. Но какая в ней необходимость, тем более срочная, когда у нас будет заключен договор о примирении?
Тифон с Тереком какое-то время растерянно молчали, будто не вполне понимая услышанное. Наконец Тифон словно встряхнулся.
— Ой, чего это я, — сказал он с улыбкой, обращаясь к Тереку, — Почему бы и в самом деле не выпить. — Он принял стакан и торжественно его поднял, провозгласив: — За мирный договор.
Найл поднес к губам стакан, чувствуя при этом, что Тифон недоговаривает.
Сделав вежливую паузу, он задал вопрос, не оставлявший его ни на секунду:
— У вас с карвасидом был разговор о Вайге?
