От царской Скифии к Святой Руси

— Авт.)... иные от русых власов, понеже в сей стране из сисевыми власы мнози обретаются». (Это свидетельство Густынской летописи.) Другой хронограф XVII века отмечает: «Русь убо Словяне обое един есть род, понеже Русь нарицается от цвету лица и власов, ниже бо преизличну белость имеют...». Это данные о том, как выглядел русский народ в XVII веке, четыреста лет спустя после татарского погрома. В XIX веке ученый В. Воробьев описывал великорусов: «На вид большая часть коренных великорусов кажется роста... немного повыше среднего, с широкими плечами и крепким коренастым сложением, давшим им силу вынести в своей долгой, более чем тысячелетней, жизни и монгольское иго, и многое множество всяких бед и невзгод. Мягкие, нередко волнистые русые волосы на голове расчесаны обыкновенно (у крестьян) на обе стороны с пробором на середине головы, на затылке они нередко подстригаются в «кружок»; лицо обрастает усами и бородой; борода обыкновенно не стрижется и отрастает, особенно у пожилых, длинною, иногда же подстригается «лопатою», но никогда истый великорусский крестьянин не станет брить бороду... Глаза у великорусов чаще всего серые или серо-голубые, нередко и светло-карие, темные же, почти черные, и черные глаза, как и волосы, — в редкость. Лицо — широкое, но и длинное, открытое... Эти приметы, равно как и целый ряд других мелких, мало сразу заметных примет, взятых вместе, отличают великоруса от других народов настолько, что пусть даже человек молчит, пусть будет он и без одежды — в бане или на реке во время купания, сразу можно все-таки сказать, что перед вами стоит великорус, а не немец, еврей или француз».

Действительно, столь характерная особенность антропологического типа, единого у огромного по численности народа, должна была складываться тысячелетиями на одной и той же территории. В конце XIX века русский антрополог Д. Н. Анучин выделил на территории Восточной Европы два ареала относительной высокорослости (северный и южный) и два — низкорослости (западный и восточный). Д. Н. Анучин пришел к важному выводу, что причины сложения этих ареалов следует искать не в природных условиях, а в истории расселения по Русской равнине славянских и финских племен.

Спустя сорок лет, в 1932 году, основываясь на сведениях Центрального статистического управления по призывному населению 1927 года, другой замечательный русский антрополог — В. В. Бунак подтвердил в целом выводы Анучина. Если наложить эти данные на тот теоретический каркас, который мы выстраиваем, развивая идею родственности скифов и древних славянских обитателей Русского Севера, то относительная высокорослость северян и южан легко объясняется родственностью происхождения этих групп восточноевропейского населения.

В начале XX столетия антропологи сделали еще одно важное открытие, сближающее древних скифов со славянским населением Руси. Особенный интерес для нашей темы представляет определенный тогда ареал длинноголового русского населения в Рязанской, Пензенской и Тамбовской губерниях, что, несомненно, сближает по ряду важных расовых показателей этих длинноголовых южно-русов со скифами Причерноморья более раннего периода.

А вот свидетельства современных ученых, основанные не на точных антропологических показателях, а на визуальном изучении предметов скифского искусства. В книге Б. Я. Ставиского «Между Памиром и Каспием» отмечается, что если судить по монетам, то Митридат Первый, основатель Парфянской империи, имел чисто русские черты лица! В работе В.Н. Пилипко «Голова в шлеме из Старой Нисы» сказано, что во время раскопок дворца в Нисе — столице Парфянского царства, была найдена голова воина в шлеме, представлявшая собой часть несохранившейся статуи. У воина лицо русского богатыря. Для многих эти свидетельства покажутся неубедительными, ненаучными фантазиями романтиков, готовых видеть русские лица всюду, даже у знаменитого египетского сфинкса (есть авторы, писавшие об этом).

Оставим в стороне крайности и отметим, что знаменитый немецкий мыслитель Освальд Шпенглер считал, что в определении расы важнейшую роль играет не научное изучение черепа индивидуума — всего лишь мертвой материи, а именно живое визуальное определение принадлежности человека к тому или иному этногенетическому коллективу. Рационально это определение «свой — чужой» трудно объяснить, но нечто еле уловимое в человеческих чертах, находящее свое зеркальное отображение в душе другого, делает такое определение очень точным.

Итак, в XX веке многие ученые отмечали, что по дошедшим до нас образцам скифо-сарматского искусства можно было заключить, что портреты скифской эпохи передают русский антропологический тип удивительно точно. Что это, случайность?

А что говорит современная антропология, накопившая огромный информационно-статистический материал, связанный со скифами и сарматами? На основании антропологических данных, подтверждающих точное физическое соответствие русских (славян) и раннесредневековых алан, сарматов античной эпохи, скифов железного века и киммерийцев эпохи поздней бронзы, специалистами делается вывод о решающем значении скифо-сарматской составляющей в формировании современного русского типа. Академик В. П. Алексеев писал: «Несомненно, что большая часть населения, проживавшего в южнорусских степях в середине 1го тысячелетия до н. э., является физическими предками восточнославянских племен эпохи Средневековья». Преемственность этнокультурных традиций «степного» корня отчетливо просматривается в одежде: высокие шапки, длинные подпоясанные рубахи, штаны, сапоги и кафтаны с ложными рукавами. Этот тип одежды, а также стрижку «под горшок», изображенные на предметах скифского искусства, сохраняли не только древние русичи, но и великорусское население в XVI —XVII веках.

Изучение антропологического материала времен Боспорского царства было решающим в изучении этногенетических вопросов периода античности в Северном Причерноморье. История греческих колоний, возникших здесь в VI—V веках до Р.Х. , тесно связана с историей скифо-сарматского мира. Правда, в случае с Боспором речь должна идти прежде всего о взаимоотношении двух миров: скифского и эллинского. Это ясно прослеживается и по антропологическому материалу. Например, курганы Юз-Оба, несомненно, являются некрополем греческой и эллинизированной верхушки Пантикапея. Период расцвета города Пантикапея в IV веке до Р.Х. нашел свое отражение в увеличении размеров некрополя, что свидетельствовало о росте населения. Прирост этот шел за счет оседания в городах скифов.

В целом, антропологи следующим образом характеризуют греческое население Пантикапея. Исходя из средних величин, мужские черепа характеризуются умеренными размерами продольного и поперечного диаметров мозговой коробки при малой высоте ее. Черепа сравнительно небольшие, грацильные, рельеф выражен слабо. Лица средневысокие при средней же ширине их, со средними размерами носа и орбит, малыми углами горизонтальной профилировки, профилированным переносьем, большим выступающим носом. Женские черепа отличаются большей величиной продольного диаметра при средней величине поперечного и высотного диаметров. Лицо сильно профилированное, средневысокое, среднеширокое, со среднеширрким и средневысоким сильно выступающим носом, большими размерами орбит.

Итак, серия черепов европейских «боспорцев» может быть охарактеризована как мезокранная (среднеголовая), со средними размерами диаметров мозговой коробки, среднешироким и средневысоким ортогнатным профилированным лицом, сравнительно низкими орбитами и выступающим носом с хорошо профилированным переносьем. Иные мужские черепа из Пантикапея имеют большую величину продольного диаметра при средней величине поперечного и малой — высотного диаметра, долихокранны (длинноголовы), что свидетельствует о скифской этнической компоненте в населении города. Лица у черепов среднеширокие, низкие, умеренно профилированные на уровне назиона, с высоким, умеренно выступающим носом и низкими орбитами.

Чтобы более контрастно выделить собственно антропологический тип скифов, мы должны четко представлять, в чем их отличие от соседних этнических групп по расовым признакам. И тут нам не обойти вниманием ближайших соседей скифов по Крыму — таинственных тавров. Ученые до сих пор не могут сказать, на каком языке разговаривали тавры и насколько можно говорить об их родственном происхождении с киммерийцами.

Киммерийцы — самый загадочный народ нашей истории. Венский археолог Ф. Ганчар находил возможным сопоставлять киммерийскую культуру с гальштатской культурой всего Подунавья. Коллекция бронзовых топоров, найденных на территориях киммерийских племен, поражает высокой техникой обработки металлов, что позволяет сближать киммерийцев с племенами, оставившими гальштатскую культуру. Гальштат Средней Европы и культура Триполья на Украине действительно тесно связаны между собой. Можно даже утверждать, что гальштатские племена вышли с территории, занятой трипольцами.