— После смены палубной вахты старик сказал, что хочет немного отдохнуть, — продолжил Сейдж. — Он заглянул в рубку, а потом спустился. Сразу же после его ухода погода начала ухудшаться. Нам пришлось поднять вахту, которая только что пошла на отдых.
— Спасибо, Сейдж. Этого вполне достаточно.
Казалось, что боцману полегчало. Он встал и надел фуражку.
— Деланней, у вас в этом деле сноровка настоящего профессионала.
— Это вам так кажется.
— Может быть, может быть.
Сейдж развернулся, чтобы уйти, когда на пороге появилась Даун в непромокаемом плаще с капюшоном. Сейдж исчез.
— А вы не спешили, — произнес с усмешкой Деланней.
— Я вас искала на палубе, — возразила она, снимая плащ. — Эта ужасная погода все не заканчивается.
— Скоро станет получше.
Она села и положила на стол несколько листов бумаги и карандаш. Маленькие мокрые прядки ее волос приклеились ко лбу. Сама она казалась почти спокойной, только вот темно-синие глаза слишком уж блестели.
— Что рассказал Сейдж? — поинтересовалась она.
— Ничего важного. Он работал.
— И вам этого достаточно?
Шон удивленно глянул на нее:
— А почему, собственно говоря, этого должно быть не достаточно?
— Он вам дал хотя бы одно доказательство своей невиновности?
— Да. И притом наилучшее. Во время убийства он находился вместе с Эдвардсом. — Не отводя от нее взгляда, он добавил: — Можно подумать, что Сейдж вам очень неприятен.
Она опустила глаза и стала постукивать карандашом по столу.
— Вовсе нет, — ответила она. — Но я не люблю этого типа. Он как-то при мне дал пендаля под зад одному из матросов из-за какой-то ерунды.
Деланней еле сдержался от смеха.
— Это один из методов воспитания, — пояснил он. — Корабль не институт благородных девиц.
Эдвардс вошел решительной походкой. Его голова практически касалась плит потолка.
— Я пришел подтвердить все сказанное Сейджем, — сразу же атаковал он, обволакивая Даун своим тяжелым взглядом. — Боцман все время находился со мной.
— Хорошо. Вы больше не видели Арчера?
— Нет… только мертвым.
— Можно ли считать нормой то, что Арчер решил отдохнуть, хотя погода становилась все хуже и хуже? — поинтересовался Деланней.
Эдвардс, прищурив глаза, оперся обоими кулаками на стол. Рядом с ним Даун казалась крошечной и хрупкой как фарфоровая статуэтка.
— На этот вопрос вы можете ответить так же легко, как и я, Деланней. В плохую погоду большая парусность корабля слишком опасна. И убрать паруса следовало раньше. Если оставаться честным до конца, это было необходимо сделать еще тогда, когда мы снимали верхние паруса.
Деланней согласно кивнул. В этот момент он вспомнил про цвет лица Арчера.
— Скажите, Эдвардс, вы не заметили, что у Арчера была слишком красная физиономия?
— Он неслабо увлекался ромом, это факт, — ответил Эдвардс насмешливо. — У него всегда имелось два запаса: один — в рубке, а второй — в его каюте.
— Какой груз у вас на борту?
— Так… Свинцовые болванки, бочонки с солениями и ящики со скобяными изделиями. Если вы хотите посмотреть…
— Нет, — прервал Деланней. — Пришлите мне плотника. Я хотел бы, чтобы он повесил надежный замок на дверь Арчера.
— Вы опасаетесь воров? — презрительно поинтересовался Эдвардс.
— Я опасаюсь прежде всего за запас рома.
— Ну да, конечно.
Огромными шагами Эдвардс вышел из каюты.
Даун положила карандаш и скрестила руки. Украдкой она наблюдала за Деланнеем, прикуривавшим сигарету, и поймала себя на мысли, что любит это лицо, немножко нескладно скроенное, и эти темные, жесткие волосы, слегка побелевшие на висках, и этот прямой взгляд серых глаз. Обычно уравновешенный, он, очевидно, очень опасен в гневе. Жесты медленные, но всегда уверенные. Он несомненно привлекал ее и, отметив этот факт, она вдруг залилась румянцем.
Шон глянул на часы.
— Будет лучше, если вы отправитесь спать, — произнес он с нежностью в голосе. — Уже поздно, и я разберусь с этим всем один.
— Мне хотелось бы остаться.
— Почему?
Она замешкалась, но ответила:
— Рядом с вами я чувствую себя в безопасности.
— Но вам никто не угрожает.
— Однако на борту два трупа.
Он нашел своей рукой ее руки.
— Вам ничего не грозит, — сказал он просто и уверенно.
Вдруг кто-то закашлялся в коридоре, и затем в каюту зашел коренастый бородатый здоровяк с красными слезящимися глазами и огромными руками с большими пальцами, деформированными от постоянной работы с инструментами. Он снял свою шерстяную шапочку.
Деланней заглянул в список:
— Это вы, плотник Трентон?
— Да.
Эдвардс вам рассказал, что нужно сделать?
— Все инструменты у меня с собой, и к тому же увесистый замок лежит в кармане.
Деланней поднялся и кивнул Даун:
— Пойдемте запрем наконец эту дверь.
Они вышли в коридор.
Перед дверью каюты Трентон вооружился своими инструментами, и не прошло и пяти минут, как он без лишних слов приладил замок.
— Вот и все, — сказал он. — Это будет держаться столько, сколько вам нужно.
Деланней убедился в прочности сделанной работы.
— Дайте мне ключ, — попросил он и добавил, уже завладев им: — Пришлите ко мне Гоша, я буду ждать его в рубке.
Даун и Деланней вернулись в рубку, где устроились на своих прежних местах.
— Я надеюсь, вы не намереваетесь опросить этой ночью весь экипаж? — спросила Даун.
— Нет, конечно. Я поговорю еще с теми, кто интересует меня больше всего. Очень хотелось бы послушать Гоша, Вана и Келлера. Остальное можно сделать завтра.
— Такое впечатление, что вы принимаете роль легавого всерьез, — сострила она. Ее явно удивляла его новая роль, и Шон отметил это про себя.
— Эдвардс доверил мне расследование, — сухо проговорил он. — Но это не настолько неприятно мне, как вы думаете. Вы ведь знаете мое мнение по поводу убийц?
— Я не могу…
Он дотронулся пальцами до ее губ, и она замолчала: в рубку входил Гош. Высокий негр атлетического телосложения с детским, пытливым взором. На свою раненую щеку он небрежно наклеил кусок пластыря.
