она втерла приятно пахнувшую мазь в его икры, чтобы облегчить боль, и помогла вновь облачиться в детский наряд: старомодные штаны бордового цвета и голубой бархатный дублет, украшенный парчой.
– Милорд желает видеть меня после трапезы? – спросила она, зашнуровав его обувь.
– Нет. Я завязал с женщинами. Со шлюхами.
Ему не понравилось, как легко девушка перенесла это разочарование.
– Если м'лорд предпочитает мальчиков, я распоряжусь, чтобы кто-нибудь ожидал его в постели.
Милорд предпочел бы свою жену. Милорд предпочел бы девушку по имени Тиша.
– Только если он знает, куда отправляются шлюхи.
Девушка поджала губы. Она меня презирает, догадался он. Но не сильнее, чем я сам себя презираю. Хоть он и перетрахал кучу женщин, которым был отвратителен один его вид, в чем Тирион Ланнистер не сомневался, но все же некоторые из них, надо отдать им должное, хотя бы притворялись, что он им нравился. Немножечко честного отвращения может быть даже освежающим, как брют после десертного вина.
– Знаешь, я передумал, – сказал он. – Ожидай меня в постели. Голая, если нетрудно, потому что я буду слишком пьян, чтобы разбираться с твоими нарядами. Рот держи закрытым, а ноги раздвинутыми, и мы оба отлично проведем время, – он бросил на нее плотоядный взгляд, надеясь, что она испугается, но в ответ заслужил только отвращение.
Никто не боится карликов. Даже лорд Тайвин не боялся, хотя у Тириона был арбалет.
– Ты стонешь, когда тебя трахают? – спросил он ее.
– Если это угодно милорду.
– Возможно милорду будет угодно тебя задушить. Именно так я поступил с моей прежней шлюшкой. Думаешь, твой хозяин станет возражать? Определенно, нет. У него сотни таких, как ты, а я у него один, – на этот раз, когда он оскалился, то увидел тот страх, который хотел.
Иллирио возлежал на пышной тахте, пожирая острый перец и мелкий лучок из деревянного блюда. Его лоб был украшен испариной, а поросячьи глазки сияли над толстыми щеками. Драгоценности на его пальцах засверкали, когда он взмахнул рукой: оникс и опал, тигровый глаз и турмалин, рубин, аметист, сапфир, изумруд, гагат и нефрит, черный бриллиант и зеленый жемчуг. Я мог бы прожить годы, продавая эти кольца, задумался Тирион, однако, мне бы понадобился мясницкий тесак, чтобы присвоить их.
– Проходи, присаживайся, мой маленький друг, – Иллирио пригласил его движением руки.
Карлик вскарабкался в кресло. Оно было слишком велико для него. Это был целый трон, приспособленный для могучей задницы магистра – украшеннй подушками и оснащенный толстыми прочными ножками, способными выдерживать его вес. Всю свою жизнь Тирион Ланнистер прожил в мире, который был слишком велик для него, но в доме Иллирио Мопатиса его чувство несоответствия приобрело гротескные масштабы. Я словно мышь в пещере мамонта, подумал он. Но у мамонта неплохой винный погреб. От этой мысли ему захотелось выпить. Он попросил вина.
– Как тебе девушка, которую я прислал? – осведомился Иллирио.
– Если бы я хотел девушку, я бы ее попросил.
– Если она тебе не угодила...
– Она сделала все, что от нее требовалось.
– Надеюсь. Ее обучали в Лиссе, где лучше всех учат искусству любви. Королю она очень понравилась.
– Я убиваю королей, разве ты не слышал? – Тирион злобно улыбнулся поверх чаши с вином. – Мне не нужны королевские объедки.
– Как пожелаешь. Лучше приступим к еде, – Иллирио хлопнул в ладоши, и в комнату вбежали слуги.
Начали они с похлебки из крабов и удильщика и холодного супа из яиц с лаймом. Затем появились перепелки в меду, седло барашка, гусиная печень в винном соусе, пастернак в масле и молочный поросенок. От одного вида этого изобилия Тириону стало дурно, но он заставил себя из вежливости попробовать ложку супа, и, едва попробовав, обо всем забыл. Хоть поварихи и были старыми и толстыми, но дело свое знали отменно. Никогда прежде он не ел ничего вкуснее, даже при дворе.
Обсасывая косточки куропатки, он спросил Иллирио про утренний вызов. Толстяк пожал плечами.
– Неприятности на востоке. Астапор пал, Миэрин тоже. Гискарские рабовладельческие города, настолько древние, что весь мир – юнец по сравнению с ними.
Поросенок был разрезан на ломти. Иллирио дотянулся до одного с корочкой, взял руками, и обмакнул в сливовый соус.
– Залив Работорговцев далеко от Пентоса, – Тирион насадил гусиную печенку на кончик ножа. Отцеубийца проклят как никто, размышлял он, но я мог бы научиться наслаждаться этим адом.
– Это так, – согласился Иллирио. – Но мир – это одна большая паутина, и никто не может прикоснуться к одной нити, не потревожив остальные. Еще вина? – Иллирио засунул в рот перец. – Впрочем, нет, есть кое-что получше, – он хлопнул в ладоши.
На звук пришел слуга с блюдом, накрытым крышкой. Он поставил его перед Тирионом, и Иллирио потянулся над столом, снимая крышку.
– Грибы, – объявил магистр, когда донесся запах. – С легким ароматом чеснока, купающиеся в масле. Мне сказали, что вкус весьма изысканный. Возьми один, мой друг. А лучше два.
Тирион уже понес толстый черный гриб в рот, когда что-то в голосе Иллирио вдруг заставило его остановиться на полпути:
– После тебя, милорд, – он толкнул блюдо к хозяину.
– Нет, нет, – магистр Иллирио толкнул грибы обратно. На мгновенье показалось будто озорной мальчишка выглянул из обрюзгшего тела торговца сыром. – После тебя, милорд. Я настаиваю. Повариха приготовила их специально для тебя.
– В самом деле? – Он вспомнил повариху, муку на ее ладонях, тяжелые груди, пронизанные темно-голубыми венами. – Очень мило с ее стороны, но... нет, – Тирион осторожно положил гриб обратно в озерцо масла, в котором он плавал.
– Ты слишком подозрителен, – Иллирио усмехнулся в свою желтую раздвоенную бороду. Поди, каждое утро смазывает ее маслом, чтоб светилась как золото, решил Тирион. – Ты трус? Не слыхал о тебе такого.
– В Семи Королевствах такое считается великим нарушением закона гостеприимства – травить своих гостей за ужином.
– Здесь тоже, – Иллирио потянулся к своему кубку с вином. – Впрочем, если самому гостю угодно распрощаться с жизнью, отчего ж хозяину не оказать ему услугу, верно? – он сделал глоток. – Магистр Орделло был отравлен грибами почти полгода назад. Не так уж это и больно, как мне сказали. Несколько кишечных спазмов, вспышка боли где-то за глазами, и все. Лучше грибы, чем мечом по шее, не так ли? Зачем умирать со вкусом крови во рту, когда это может быть вкус масла и чеснока?
Карлик уставился в тарелку перед ним. От запаха масла и чеснока у него потекли слюнки. Какая-то его часть хотела этих грибов, даже зная, что они из себя представляют. Он был не настолько смел, чтобы воткнуть себе сталь в живот, но съесть кусочек гриба не так уж трудно. Это испугало его больше, чем он мог предполагать.
– Ты неправильно меня понял, – услышал он свой голос.
– Неужели? Любопытно. Если ты в ближайшее время хочешь утонуть в вине, только скажи – все будет сделано, и довольно быстро. Пытаться утонуть, осушая кубок за кубком – лишняя трата времени, да и вина.
– Ты неправильно меня понял, – повторил Тирион, уже громче. Маслянные грибы сияли в свете ламп, темные и манящие. – У меня нет желания умирать, уверяю тебя. У меня есть... – его голос замер в неуверенности. А что у меня есть? Жизнь, которую нужно прожить? Недоделанные дела? Дети чтобы их вырастить, земли чтобы ими править, женщина чтобы ее любить?
– У тебя ничего нет, – закончил за него магистр Иллирио, – но мы можем это изменить, – он вытащил гриб из масла и с вожделением принялся жевать его. – Восхитительно.
– Это неядовитые грибы, – возмутился Тирион.
– Нет. Зачем мне травить тебя? – магистр Иллирио съел еще один гриб. – Нам следует доверять друг другу. Давай, ешь, – он снова хлопнул в ладоши. – Нам предстоит большое дело. Мой маленький друг должен поддерживать свои силы.
Слуги внесли цаплю, фаршированную фигами, телячьи котлеты, бланшированные в миндальном молоке, сельдь в сметане, жареный лук, вонючий сыр, блюда с улитками и сладкими булочками, и черного лебедя в оперении. Тирион отказался от лебедя, который напомнил ему ужин с сестрой. Вместо этого он положил себе кусок цапли, сельдь, и немного сладкого лука. Слуги наполняли его чашу каждый раз, едва он ее выпивал.
– Для такого коротышки, ты пьешь слишком много вина.
– Убийство родичей – нелегкий работенка. От неё жутко хочется пить.
Глаза толстяка сверкнули, словно драгоценности на его пальцах:
– В Вестеросе есть люди, считающие, что убийство лорда Ланнистера – отличное начало.
– Лучше им не упоминать об этом в присутствии моей сестрицы, иначе они быстро лишатся языка, – карлик разломил ломоть хлеба пополам. – А тебе бы стоило выбирать слова о моём семействе, магистр. Хоть я и убийца родичей, но я по-прежнему лев.
Похоже, веселью сырного лорда не было предела. Он шлепнул себя по жирной ляжке и сказал:
– Вы, вестеросцы, все одинаковы. Пришиваете себе на грудь кусочек шелка с какой-нибудь тварью, и внезапно становитесь львами, драконами и орлами. Я могу отвести тебя к настоящему льву, мой маленький друг. Принц в своем зверинце держит целую стаю. Хочешь разделить с ними клетку?
Лорды Семи Королевств действительно слишком кичились своими гербами, был вынужден признать Тирион.
– Хорошо, – согласился он. – Ланнистеры – не львы. Но я все еще сын своего отца, и убью Джейме и Серсею сам.
– Как странно, что ты упомянул
