свою очаровательную сестру, – заметил Иллирио, поедая улиток. – Королева пообещала титул лорда всякому, кто доставит ей твою голову, невзирая на происхождение.
Ничего иного Тирион и не ожидал.
– Коли уж ты решил принять её предложение, то заставь и раздвинуть для тебя ноги. Лучшая часть меня в обмен на лучшую часть ее – это будет честной сделкой.
– Я скорее обменяю тебя на золото, равное моему весу, – торговец сыром захохотал так сильно, что Тирион испугался, как бы тот не лопнул. – Все золото Утеса Кастерли, почему бы и нет?
– Золото можешь забрать, – сказал карлик, чувствуя облегчение от того, что его не затопило полупереваренными угрями и сладостями из магистерского брюха, – но Утес – мой.
– Именно так, – магистр прикрыл рот рукой и издал могучую отрыжку. – Как думаешь, король Станнис вернет его тебе? Мне говорили, он ставит законы превыше всего. Твой брат надел белое, поэтому по закону Вестероса ты – законный наследник.
– Станнис, может, и подарит мне Утес, – кивнул Тирион. – Но есть еще крохотная проблема – цареубийство и убийство отца. За это он укоротит меня на голову, а я и так довольно маленький. Но с чего это ты решил, будто я собираюсь присоединиться к Станнису?
– А зачем еще тебе отправляться на Стену?
– Станнис на Стене? – Тирион почесал нос. – Что, семь проклятых адов, Станнис делает на Стене?
– Дрожит от холода, я полагаю. В Дорне гораздо теплее. Может, ему следовало отправиться туда.
Тирион стал подозревать, что та конопатая прачка знала больше слов на Общем языке, чем пыталась показать.
– Моя племянница Мирцелла как раз в Дорне. И я подумывал, не сделать ли ее королевой.
Иллирио улыбнулся, когда слуги поставили перед ними чаши с черешней и сливками.
– Что бедное дитя тебе сделало, раз ты решил ее убить?
– Даже убийцы родичей не убивают всех своих родных, – обиделся Тирион. – Я сказал, что собираюсь короновать ее, а не убить.
Торговец сыром проглотил черешню.
– В Волантисе чеканят монету с короной на аверсе и черепом на реверсе. Но монета одна и та же. Короновать ее – все равно, что убить. Дорн, может, и поддержит Мирцеллу, но одного Дорна мало. Если ты настолько умен, как утверждали наши друзья, ты это и сам понимаешь.
Тирион взглянул на толстяка другими глазами. Он прав в обоих случаях. Короновать ее – все равно, что убить. И я это понимаю.
– Пустые угрозы – это все, что у меня осталось. Эта, по крайней мере, заставит мою сестренку залиться горючими слезами.
Магистр Иллирио вытер сливки со рта тыльной стороной толстой ладони.
– Дорога к Утесу Кастерли проходит не через Дорн, мой маленький друг. И не вьется вдоль Стены. Но я уверяю тебя, такая дорога есть.
– Меня ведь признали изменником, цареубийцей и убийцей отца.
Эти разговоры о дорогах раздражали его. Он что, считает все это детскими играми?
– То, что сделал один король, другой может отменить. У нас в Пентосе есть принц, мой друг. Он устраивает балы и пиры, и разъезжает по городу в паланкине из слоновой кости и золота. Перед ним всегда шествуют три герольда: один с золотыми торговыми весами, второй – с железным мечом войны, а третий – с серебрянной плетью правосудия. В первый день каждого года он должен лишить девственности одну деву полей и одну деву морей, – Иллирио подался вперед, положив локти на стол. – Но если пропадут посевы или будет проиграна война, мы режем ему глотку, дабы умилостивить богов, и избираем нового принца из числа сорока семейств.
– Напомни мне никогда не пытаться стать принцем Пентоса.
– А разве в твоих Семи Королевствах как-то по-другому? В Вестеросе нет ни мира, ни правосудия, ни веры... а скоро не станет и еды. Когда люди мрут от голода или дрожат от страха, они ищут спасителя.
– Они могут искать, но если все что они найдут – это Станнис...
– Нет. Не Станнис. И не Мирцелла, – желтая улыбка стала шире. – Другого. Сильнее Томмена, великодушнее Станниса и с большими правами на трон, чем у Мирцеллы. Спаситель явится из-за моря, чтобы перевязать кровоточащие раны Вестероса.
– Прекрасные слова, – но Тириона они не впечатлили. – Слова – это ветер. И кто же он, этот проклятый Спаситель?
– Дракон, – торговец сыром увидел выражение его лица и рассмеялся. – Дракон с тремя головами.
ДЕЙЕНЕРИС
Она слышала, как мертвец поднимается по ступеням. Медленный, равномерный звук шагов опережал его, отзываясь эхом среди пурпурных колонн зала. Дейенерис Таргариен ожидала его на скамье из черного дерева, которую она сделала своим троном. Ее глаза были сонными, а серебряно-золотые волосы растрепаны.
– Ваше Величество, – сказал Барристан Селми, лорд командующий ее Королевской Гвардии, – вам не нужно смотреть на это.
– Он умер за меня, – Дени прижала к груди львиную шкуру. Под ней легкая белая льняная туника прикрывала ее до середины бедра. Ей снился дом с красной дверью, когда Мисандея разбудила ее. Одеваться было некогда.
– Кхалиси, – прошептала Ирри, – вы не должны прикасаться к мертвецу. Это к несчастью – прикасаться к мертвым.
– Только, если не вы сами убили его, – Чхику была крупнее Ирри, с широкими бедрами и тяжелой грудью. – Это всем известно.
– Известно, – согласилась Ирри.
Дотракийцы мудры в том, что касается лошадей, но могут быть полными глупцами во многом другом. Кроме того, они всего лишь девчонки. Служанки были ее ровесницами, на вид – взрослые женщины с черными волосами, бронзовой кожей и миндалевидными глазами, но все-таки девчонки. Их подарили ей, когда она вышла за Кхала Дрого. Это Дрого подарил ей мантию, что была на ней – голову и шкуру храккара, белого льва Дотракийского моря. Шкура была слишком велика для неё и пахла плесенью, но в ней она чувствовала, будто ее солнце и звезды все еще был рядом.
Серый Червь появился на вершине лестницы первым, с факелом в руке. Его бронзовый шлем был увенчан тремя пиками. За ним следовали четверо Безупречных, неся на плечах мертвое тело. На их шлемах было лишь по одной пике, а лица выражали столь мало, что тоже казались отлитыми из бронзы. Они положили тело к ее ногам. Сир Барристан поднял окровавленное покрывало. Серый Червь поднес факел поближе, чтобы она могла рассмотреть.
Лицо мертвеца было гладким и безволосым, но щеки разрезаны от уха до уха. Он был высоким, голубоглазым, с красивым лицом. Уроженец Лисcа или Древнего Волантиса, захваченный пиратами и проданный в рабство в красный Астапор. Его глаза были открыты, а из ран сочилась кровь. Ран было больше, чем она могла сосчитать.
– Ваше Величество, – сказал сир Барристан, – на кирпичах в переулке, где его нашли, была нарисована гарпия...
– ...нарисована кровью, – Дейенерис уже знала, как это происходит. Сыновья Гарпии устраивали резню по ночам и оставляли свой знак около каждой жертвы. – Серый Червь, почему этот человек был один? У него не было напарника? – По ее приказу, когда Безупречные патрулировали улицы ночного Миэрина, они всегда ходили по двое.
– Моя королева, – ответил капитан, – Ваш слуга Стойкий Щит был не на службе прошлой ночью. Он направлялся в... некое заведение... выпить и найти компанию.
– Некое заведение? О чем ты говоришь?
– Дом удовольствий, Ваше Величество.
Бордель. Половина ее вольноотпущенников была из Юнкая, Мудрые Господа которого прославились обучением постельных рабов. Путь семи вздохов. Бордели выросли как грибы по всему Миэрину. Это все, что они умеют. Им надо как-то выживать. Еда дорожала каждый день, в то время как плоть дешевела. Она знала, что в бедных районах между ступенчатыми пирамидами миэринской рабовладельческой знати были бордели на любой мыслимый эротический вкус. И все же...
– Что евнух надеялся найти в борделе?
– Даже тот, у кого нет мужского достоинства, в душе может все еще оставаться мужчиной, – ответил Серый Червь. – Мне говорили, что ваш слуга Стойкий Щит иногда платил женщинам из борделя за то, чтобы они лежали рядом и держали его в объятьях.
Кровь дракона не плачет.
– Стойкий Щит, – сказала она без слез. – Это его имя?
– Если так угодно Вашему Величеству.
– Хорошее имя, – Добрые Господа Астапора не позволяли своим рабам-солдатам даже носить имена. Некоторые из Безупречных вернули себе прежние имена после того, как она их освободила, другие выбрали себе новые. – Известно, сколько человек напало на Стойкого Щита?
– Ваш слуга не знает. Много.
– Шестеро или больше, – сказал сир Барристан. – Судя по ранам, на него напали со всех сторон. Его нашли с пустыми ножнами. Возможно, он сумел ранить кого-то из нападавших.
Дени молча молилась о том, чтобы где-то сейчас один из Сыновей Гарпии умирал, вцепившись в живот и корчась от боли.
– Почему они разрезали ему щеки подобным образом?
– Милостивая королева, – ответил Серый Червь, – убийцы затолкнули половые органы козла в горло вашего слуги Стойкого Щита. Ваш слуга убрал их перед тем, как принести тело сюда.
Они не могли скормить ему его собственные гениталии. Астапорцы не оставили ему ни ствола, ни корня.
– Сыновья осмелели, – заметила Дени. До сих пор они ограничивались нападениями на безоружных вольноотпущенников, убивая их на улицах или вламываясь в дома под покровом ночи, чтобы зарезать их в постелях. – Это первый из моих солдат, убитый ими.
– Первый, – предостерег сир Барристан, – но не последний.
Я все еще на войне, поняла Дени, но на этот раз
