бронежилет и добираться до мобильника.
В этот раз определитель высветил номер подполковника Буслаева…
К кафе «У горного ручья» подъехали сразу на трех машинах, поскольку Ларичев по совету Сазонова взял с собой экспертов из собственной бригады, чтобы они развернули там одновременную работу. Полковник Сазонов после трех известных эпизодов с участием спецназовца, произошедших только за два дня, подозревал, что и в кафе тоже можно было увидеть кровавую сцену. И забыл при этом, что самое яркое вчерашнее кровопролитие произошло только в присутствии подполковника Буслаева, но при непосредственном участии бойцов подчиненного ему РОСО.
Машины без сомнения и без уважения к правам пешеходов заехали через высокий бордюр на тротуар и встали у самых дверей. Встретить приехавших вышел сухощавый человек в гражданском, однако с офицерской выправкой Он слегка щелкнул каблуками, смыкая их, и представился идущему первым подполковнику Капустину:
– Капитан Ламберт, спецназ ГРУ.
– Где Буслаев? – деловито спросил Игорь Евгеньевич, пожимая капитану руку.
– По телефону разговаривает. Наш полковник звонит…
И отвел в сторону руку, приглашая в кафе.
Сразу за дверью приехавших встретил еще один человек в гражданском, возрастом чуть постарше капитана. Этот тоже представился:
– Старший прапорщик Волосняков, спецназ ГРУ.
В глубине зала лежал в небольшой луже крови человек без штанов, с обложенным женскими прокладками пахом. Рядом на стуле сидел другой, и сходство лиц позволило Капустину сразу определить Антона Васильевича Буслаева. Сам Буслаев стоял чуть в стороне, в нечистом почти белом халате, не по размеру большом, и прятал в карман мобильник. Из кармана торчала рукоятка пистолета и мешала трубке поместиться.
– Приветствую, Андрей Васильевич! – сказал Капустин.
– Что за странная перевязка? – поинтересовался Ларичев у Антона Васильевича, разглядывая закрывшего глаза Гочияева.
– Другого перевязочного материала в местной кухонной аптечке не оказалось… – усмехнулся Буслаев-врач. – Но сама рана для жизни не опасна… Только для мужской гордости…
– Выживет… – сказал, подходя, Буслаев-офицер и пожимая прибывшим поочередно руки. – И без мужской гордости выживет… Только надолго ли…
Ларичев приблизился к пленнику.
Жестокий полевой командир изображал умирающего человека, корчил рожи, которые казались довольно смешными в его положении, и по-прежнему не открывал глаз.
– Два года я за тобой по всей России гонялся… – сказал Артем Сергеевич. – А ты, оказывается, здесь на дно залег…
Гочияев быстро открыл глаза и перестал корчить рожи.
– «Залечь на дно» – это от всех спрятаться и ничего не делать из страха… Я не из трусливых… Я и здесь воевал… Я по всей России воевал… Я на вашей земле воевал, как вы все на моей… И вам всем было за себя и за свои семьи страшно, потому что я против всех вас воевал… И вам долго еще страшно будет, когда и меня не станет…
– Тебя не станет уже скоро… При пожизненном заключении долго не живут… – хмуро ответил подполковник Ларичев. – И бояться нам скоро вообще некого будет… Не много вас осталось… И с каждым днем все меньше… Вызовете ему «Сскорую помощь», пусть перевяжут перед допросом…
– Я не буду ничего говорить… – Гочияев с высокомерным видом усмехнулся. Но его высокомерие в общей картине выглядело смешным, хотя сам Шарани этого не чувствовал. – Ты сам сказал, что мне пожизненное корячится… Вот и буду оставшуюся жизнь молчать…
– А тебе и говорить ничего не надо… – возразил Ларичев. – Про тебя уже много сказано…
Взгляд полевого командира упал на виновника своего положения, снимающего грязный халат и принимающего из рук Капустина чистую рубашку.
– А ты, подполковник, все равно не жилец… Меня приговорят, а тебя уже приговорили…
Буслаев спокойно продолжал одеваться.
– Много вас таких, кто приговоры читает… Завтра в Грозном буду, разберусь со своими судьями… Жаль, что тебе не доверяют и не назвали заказчика…
Гочияев, несмотря на боль и кровотечение в паху, вдруг резко сел. Он, может быть, и встал бы, но два автоматных ствола сразу уперлись ему в грудь, останавливая попытку подняться. У бойцов «Альфы» реакция была отменная.
Шарани долго и со злобой смотрел на Андрея Васильевича, а тот, казалось, совсем забыл о пленнике и совсем не обращал на него внимания, надевая поверх рубашки подмышечную кобуру, натягивая на себя пиджак, пришедшийся по размеру, и аккуратно одергивая его полы, чтобы выглядеть прилично.
– Артем Сергеевич, – глянув на часы, обратился он к Ларичеву. – Просьба личного характера… Брата хотелось бы домой отправить, чтобы он там порядок навел до прихода жены…
– Нет проблем… – Артем Сергеевич только знак дал человеку, стоящему рядом, тот кивнул поднявшемуся со стула Антону Васильевичу, и они сразу направились к выходу.
– Я сегодня не заеду… – сказал вдогонку Буслаев. – Вечером или уже завтра позвоню…
– Хорошо… – согласился Антон Васильевич на ходу.
Он тоже посмотрел на часы и потому спешил. Но все же обернулся в дверях, несколько секунд подумал, и сказал громко:
– Из моей врачебной практики… Когда у человека гадко пахнет изо рта… Это не только вопрос здоровья… Это вопрос характера… Дерьмовый человек… С Гочияевым разговаривать трудно… Сильно воняет… Дерьмовый человек… И свое получил…
– Я позвоню вечером… – повторил подполковник Буслаев.
Капустина разговор о звонке застал в то время, когда он снимал надоевший в такую жаркую погоду тяжелый бронежилет, который он собирался отнести в машину. Освободился карман, в котором лежал мобильник, и, отложив бронежилет на ближайший столик, Игорь Евгеньевич решил выяснить, кто так неприлично долго пытался ему дозвониться. И нажал на кнопку вызова.
– Подполковник Храпицкий. Слушаю… – раздался в трубке голос.
Услышав этот голос, Игорь Евгеньевич понял, что звонил ему из управления кадров заместитель начальника управления. Сразу возникла мысль, что опять возникли какие-то неполадки с формированием состава сборного отряда, который он должен возглавить. Эти непорядки уже возникали несколько раз, но тогда Храпицкий звонил на рабочий телефон, не имеющий определителя, и потому Капустин номер не помнил. Видимо, несколько раз не застав Капустина в кабинете, Храпицкий связался с дежурным по РОСО и узнал номер мобильника подполковника.
– Петр Павлович, подполковник Капустин… Вы меня разыскивали?
– Да-да, Игорь Евгеньевич… – Храпицкий заговорил быстро, словно боялся, что Капустин снова пропадет и станет недоступным для него. – Приказ из Москвы пришел! Завтра вылетаете…
Капустин знал, что приказ вот-вот должен поступить, и все же он пришел неожиданно. Даже кровь к голове прилила, и Игорю Евгеньевичу показалось, что он покраснел, хотя способности краснеть не вовремя, как красная девица, он не имел.
– Уже? – единственное, что он смог ответить.
– А как вы думали… За неделю такие приказы не приходят… Это не учения, и мы не МВД… А вы не готовы?
Капустин знал, что в МВД выезжающие в Чечню группы предупреждались о сроках выезда порой за месяц и даже раньше, и это впоследствии стоило МВД серьезных потерь в живой силе, потому что и боевики знали о приезде каждой группы и загодя к нему готовились на уже известном маршруте следования. В ФСБ эту систему сразу не приветствовали, группы готовили заранее, но выезжать обычно приходилось по тревоге.
– Я готов… Только дел сразу навалилось… Мы сегодня большую операцию проводили…
– Я слышал, боялся, что вы в операции пострадаете, а сразу заменить вас некем…
По крайней мере, сказано было откровенно, хотя и грубовато.
– Хорошо… Я постараюсь быстро передать дела…
– Сначала к нам загляните, получите документы, потом уже дела сдавайте… Может быть, какие-то распоряжения придется дополнительно отдать… Чтобы время для исполнения было…
– Хорошо, Петр Павлович, через час с небольшим буду у вас. Мы здесь уже заканчиваем…
Игорь Евгеньевич убрал трубку и повернулся к офицерам.
– Артем Сергеевич, я вам нужен?
Ларичев откровенно радовался поимке Гочияева и был в прекрасном расположении духа.
– Если вы спрашиваете, сможем ли мы без вас обойтись, то, думаю, что сможем… Можете ехать… Завтра увидимся…
– Едва ли… Завтра мой молодой помощник, капитан Аристархов, передаст вам дела… Я – в командировку… Только что сообщили, пришел приказ из Москвы…
Ларичев протянул руку, сразу догадавшись, что за приказ о командировке может прийти из Москвы.
– Удачи… Туда? – кивнул он на пленника.
– Туда… – подтвердил Капустин. – На полгода…
– Я каждый месяц практически туда летаю… Иногда по два раза бывает, а однажды за месяц четыре раза… Даст бог, свидимся…
– Игорь Евгеньевич… – Буслаев взял Капустина под руку и отвел на пару шагов в сторону. – Завтра в Чечню?
– Да… Если что-то можно будет узнать по вашему делу, я, конечно, возможности не упущу… Можете не сомневаться…
– Я сам такой возможности не упущу… – улыбнулся Буслаев. – Дело в том, что мне только что звонил командир бригады. В сводном отряде, который сменил наш отряд, серьезно ранен командир, и в ГРУ решили, что я хорошо знаком с обстановкой, и буду лучшей кандидатурой на смену… Пришел приказ завтра отправляться, но проблема в том, что следовать в одиночестве вооруженному невозможно, а ради меня одного спецрейс гонять никто не будет, не олигарх, говорят… Не прихватите с собой?
– Я бы с удовольствием… – не сразу сориентировался Капустин, как правильно ответить. – Но это вопрос не ко мне, а к нашему руководству… Впрочем, ваш командир бригады с генерал-лейтенантом Рябушкиным знаком, пусть позвонит… Я, повторяю, я – с удовольствием, хотя рядом с вами и очень беспокойно…
– В Чечне будет беспокойно и рядом, и не рядом… У нас с вами служба такая, чтобы беспокойные места себе подбирать… Так я звоню своему командиру?
