чем хочешь заниматься, вместо того чтобы ждать этого от Бога, тебе не захочется тратить время и деньги впустую! — Гарри щелкнул ногтем по его кружке. — Спорим, ты пьешь от скуки? Я не верю, что тебе не дает покоя успех братьев или матери! А ее курсы вязания популярны, насколько мне известно, — фыркнул он, усиленно пытаясь вспомнить, куда засунул красно-зеленый свитер, подаренный ему Молли.
— Знаю, — буркнул Рон. — Могла бы и уйти от вас. В Ричмонд таскается…
— Может, ей это нравится, ты не думал? — вскинул бровь Гарри. Молли он полюбил, как любят близких родственников, и сейчас, общаясь с Роном, ощущал нечто вроде ревности и некоторой злости на незадачливого брата во Христе. — Скажи честно, тебе самому нравится то, что ты делаешь? Вернее, ничего не делаешь, — он безотчетно погладил лежащую перед ним книгу и отпил глоток остывшего кофе.
Рон понуро тряхнул рыжей головой.
— Я несу людям Слово, — скучным голосом сказал он.
— А как насчет того, чтобы ДЕЛО нести? — иронично поинтересовался Гарри.
Рон опять уставился на него с любопытством.
— А ты не просто изменился, — сказал он. — Ты сильно изменился.
Гарри слегка прикусил губу. От многих он слышал, что даже его манера разговаривать теперь похожа на манеру Северуса, не говоря о мимике и жестах. Но поделать с этим он ничего не мог, утешаясь тем, что Северус, в свою очередь, перенял некоторые его жесты и словечки, включая вздох «О, Боже», от которого теперь никак не мог избавиться.
— Знаешь, я догадывался, что ты гей, — внезапно сказал Рон.
Гарри подавился холодным кофе.
— Гермиона просветила? — поинтересовался он, прекрасно зная, что миссис Уизли была в некоторых вопросах молчалива, как скала.
— Нет, — ухмыльнулся рыжий приятель. — Я сам так думал. Не говорил вслух, но… Мне иногда казалось, что Дамблдор свои проповеди тебе лично посвящал. На одного тебя смотрел, будто распять в кресле хотел, — от улыбки веснушки брата Рона расползлись по щекам живыми рыжими брызгами.
Гарри провел рукой по лицу, отгоняя воспоминания.
— Почти распял, — фыркнул он. — Если бы не Северус… — он покачал головой и замолчал, улыбаясь краем губ.
— Честно скажи… любишь его? — в приглушенном голосе Рона слышалось плохо скрываемое любопытство. — А в ад… за это самое… не боишься?
— Очень. Люблю, — сказал Гарри, спокойно разглядывая приятеля. — А что касается ада… Он у нас в голове. И разве не мы сами себе его устраиваем? — он прищурился на третью кружку «Фуллера» на их столике, подозвал официанта и заказал шницель, картофель и салат. Скрестив руки под подбородком, Гарри уставился в невеселые глаза Рона:
— Скажи честно, ЧТО во мне изменилось. Только не говори про прическу, загар или одежду, — он небрежно оттянул пальцем воротник белого тонкого пуловера.
Рон откинулся на сиденье и задумчиво заморгал.
— Ты… не такой, как раньше, — глухо сказал он наконец. — Спокойный, что ли. И уверенный такой… Вроде как старше стал. Ну и… Нормально, короче, выглядишь, — проворчал он, что должно было означать похвалу.
По лицу Гарри вдруг прошла тень. Он схватил за руку приятеля и заглянул в глаза, силясь вложить в свой взгляд больше, чем это могли бы сделать просто слова.
— Хочешь, скажу тебе, кого я вижу перед собой, Рон? Я вижу человека, который просто застрял на перекрестке. Не знает, что ему делать, куда дальше двигаться. Этот человек — очень хороший парень, добрый и умный, просто он еще не нашел свой путь. Для него главное — сделать шаг, освободиться от чужого влияния. Сейчас ему надо закрыть уши и не слушать никого, кроме самого себя. Может, тебя удивляет успех Фреда и Джорджа, может, ты смотришь на Чарли с долей зависти, тебе видней. Но пойми, Рон, ведь ты — особенный. Таких, как ты, больше нет. Не нужно быть вторым Фредом, Чарли, Джорджем… То, что сможешь сделать в жизни ты, не сделает ни один из них. Только ты. Не позволяй разной дряни сломить себя, — он многозначительно посмотрел на кружку в руке Рона и вздохнул.
— Не смотри так косо на пиво, — буркнул тот. — Если бы не это… я был бы первым, кто осудил тебя за то, что ты… Сам знаешь, за что, — пробормотал Рон. — А так… не мне судить. Сам хорош, — с тоской сказал он, дергая ртом.
Гарри опять схватил его за руку.
— Послушай, каждый из нас в чем-то слаб. Хорошо, что ты это понял. Не надо на себя сердиться, это не выход.
— А что — выход? — бесцветно поинтересовался Рон.
— Найди себе дело по сердцу. Девушку найди, в конце концов. Да что угодно, что создает тебя, а не ломает, как твоя вера… или как алкоголь.
— Не ставь это в один ряд! — сердито рявкнул рыжий евангелист.
— Почему же? — опять заломил бровь Гарри. — Одурманиться можно и тем, и другим. А ты как, сперва пивка хлебнешь, потом Слово Евангельское несешь, или сначала Слово, а потом…
— Не ехидничай, — возмутился было Рон, но не выдержал и расхохотался сам: — В последнее время сначала пивка, а потом ТАКОЕ несу… Не то слово!..
Гарри рассмеялся тоже: хохот Рона был на редкость заразительным. Официант поставил на стол весьма аппетитный шницель, и Гарри придвинул его приятелю. Не долго думая, тот накинулся на дармовое благословение божье.
Гарри бесцеремонно выудил салатный лист из его тарелки и сунул в рот.
— Я ничего не умею, — неожиданно сказал Рон, перестав жевать. — Все, что я пытался делать… Даже Благую Весть нести… смех один, — скривился он. — Я только в футбол хорошо играю. Всё, — он сердито вонзил вилку в шницель.
— Так играй, — спокойно сказал Гарри. — ИГРАЙ.
Рон вытаращил глаза.
— Издеваешься? Это… э-э… Вот пойми. Родители хотят, чтобы у меня было высшее образование, ведь Фред и Джордж закончили Школу Коммерции, Чарли — врач, а сестра…
— А ты — футболист! — рявкнул Гарри. — А я буду на тебя по телевизору смотреть! И болеть за тебя буду! На твои матчи ходить! И пиво выкинь, не пьют его футболисты, враки это все и реклама!
Как в замедленной киносъемке, брат Рон уставился на Гарри странным взглядом, встал, взял с подноса четвертую кружку «Фуллера» и щедро окропил содержимым карликовую пальму в кадке у окна.
— Ты прав, — неожиданно сказал он.
Он медленно сел и уставился в пространство. Гарри вздохнул.
— Смотри, Рон, — он подвинул к нему лежащую на столе книгу. — Автор книги — мой друг. Он уехал в горячую точку и там написал, что пережил, как работал в бригаде Красного Креста… Короче, это круто.
— «Записки военного хирурга», — вслух прочитал Рон и поднял на Гарри вопросительный взгляд.
— Мой друг… Он был злой на весь свет, пока делал то, что ему не нравилось. Но теперь… Эта книга — бестселлер. Сириус… У него оказался талант к писательству, — улыбнулся Гарри. — Он теперь и военный хирург, и журналист, и писатель. Ему даже воевать довелось, отстреливаться, прятать раненых в горах… Много чего, — сказал он, любовно поглаживая книгу доктора-авантюриста. — Когда мы снимаем шоры с глаз, неожиданно узнаем, как много можем сделать и как себя выразить. Сириус… он теперь герой. Лауреат Букеровской премии! Знаешь, Рон, — Гарри вперил в приятеля повеселевший взгляд прищуренных глаз. — Он такой же, как ты и я! Просто он позволил себе быть самим собой! Сообразил, чего хочет от жизни на самом деле… А знаешь, как он пил, пока не знал этого? Как сволочь пил! В этом самом кафе и пил! Сидел тут, такой же красномордый и красноглазый, как … э-э… прости, — он улыбнулся, разглядывая Рона. — Почитай. Я тебе дарю. У меня есть еще экземпляр, — он протянул приятелю книгу.
— Хочешь сказать, ты в меня веришь? — Рон взволнованно взлохматил огненные вихры.
— Конечно, — спокойно сказал Гарри. — Пошли, мяч купим. Я ведь ничего не дарил тебе на Рождество, — подмигнул он.
— А я что подарил? Открытку с Христом? Ты уехал, — проворчал Рон, поднимаясь вслед за ним из-за столика. — На Мальдивы.
— Знаешь, как футболисты по свету разъезжают? — Гарри обнял его за плечо. — Что там Мальдивы, ерунда!..
Они вышли из кафе. С неба падал легкий мелкий снежок, и вместе с тем светило неяркое зимнее солнце. В волосах Рона блеснул золотом запутавшийся солнечный луч.
— Гарри… Ты не знаешь, какой ты классный, — сказал Рон, щурясь от солнца.
— Знаю, — рассмеялся Гарри. — Ты тоже! Пошли искать самый крутой мяч!
Подпрыгивая от избытка хорошего настроения, шуточно толкаясь и ловя ртом снежинки, они ринулись в галерею Хэйса.
* * *
Конечно, весна еще не скоро наступит, думал Гарри. Но что-то неуловимо дает знать о ней — может быть солнце, скользящее лучами по кровлям, играющее бликами в стеклах витрин, искрящееся в подтаявших лужицах на дороге. Может, свежий хрустальный воздух, наполняющий грудь странной надеждой. А может, просто вера в то, что все обязательно должно быть хорошо, просто не может быть иначе. И результаты его тестирования, и операции клапанов по инновационной методике Северуса, и новые труды доктора Люпина в сфере фетальной хирургии… Ничего дурного не случится с Сириусом, все будет хорошо у Рона, Драко и Гермионы, все будет прекрасно, отлично, замечательно и…
Гарри попытался выбросить из головы лишние мысли и сконцентрироваться: он ехал домой. На лобовое стекло сыпались мелкие сверкающие снежинки и исчезали под быстрыми взмахами стеклоочистителя. Наслаждаясь отзывчивостью мистера Ромео, Гарри включил музыку и слился с ее спокойным ритмом, отдаваясь скорости и необъяснимому чувству полета, будто это не он несется по трассе в направлении Кью Гарденс, а его душа, крылатая и легкая, стремится, спешит домой, туда, где ждет самый лучший, самый дорогой на свете человек.
Увы, как Гарри ни торопился, вновь попал в затор и
