присутствует всегда. Но дабы возвеличить чудо, Всеисполняющий Божеством не много замедлил, давая время смерти. Аще бы, еси зде был, не бы, умерл брат мой. Видишь, как она уверовала в Него, что Он Бог, и что может повелевать смерти, и мертвых воскрешать властию своею? Если б Ты был здесь, говорит она, то знаю, что не победила бы смерть, и светильник рода нашего не угас бы. Не приспел бы предел жизни его, если б только Ты, полагающий всем пределы жизни, был здесь. Но и ныне вем, яко елика аще просиши от Бога, даст тебе Бог. Говорила, как к человеку. Однако смотри, как и здесь она сказала истину. Мудрая была жена, хотя и показывает легкомыслие. Будучи уверена, что если б Он был у них, то не умер бы Лазарь, не усомнилась в сем и на будущее время. Почему к первым словам своим при встрече, присовокупила и сии: Но и ныне вем, яко елика аще просиши от Бога, даст тебе Бог. Аще 6ы еси зде был, не бы умерл брат мой. Не потому, что люди умирают, он умер, но поелику Тебя не было здесь, смерти Победителя. Твердая вера, хотя речь и колеблется! Несколъко, кажется, она и укоряла Его сим за то, что Он не тотчас пришел, как скоро оне послали возвестить Ему и сказать: Се, его же любиши, болит.
Глагола ей Иисус: воскреснет брат твой. Приятныя слова! Оне двоякую приносят пользу. Не только исправляют погрешность, но и умеряют жесткость горести. Воскреснет брат твой. Для избежания тщеславия, Он не сказал: Я воскрешу, брата твоего, но: воскреснет брат твой. Сказал: воскреснет, не определив времени, чтоб очистить ея веру. Почему и она говорит: Вем, яко воскреснет в последний день. Если, говорит Он, будущему веришь воскресению, то не сомневайся и в настоящем. И того и другаго — Я начальник. Воскреснет брат твой. Сие сказал и в опровержение ея слов: Вем, яко елика аще просиши от Бога, даст тебе Бог — воскреснет брат твой. Открывает ей силу владычества своего, и научает ее быть неспешною в речах, когда оне до Бога касаются.
Иисус говорит: Веруяй в Мя, аще и умрет, оживет. И всяк живый и веруяй в Мя, не умрет во веки. Емлеши ли веру сему? Вот что сие значит: хотя бы верующий в Меня и подлинно умер, то есть, смертию телесною, однако смерть не владеет им, как неверными. Емлеши ли вере сему? — А таковым мудрым уверением Он и привлек душу жены к вере в Него, как видно из ответа. Ибо что она говорит? Ей Господи: аз веровах, яко Ты еси, Христос, Сын Божий, иже в мир грядый. Чувствуешь ли силу слов? Видишь ли, в какую веру Он привлек ее? Та, которая недавно обманывалась по простоте своей, постигла высокие догматы. Что о Христе должно исповедывать, все то в немногих словах сказала. Ей Господи: аз веровах, яко Ты еси Христос, Сын Божий, иже в мир грядый. Сие проповедав ясно, заключила в один ответ все Богословие, и все строительство спасения.
И сия рекши, иде и пригласи сестру свою, тай рекши: Учитель пришел ест, и глашает тя. Она же яко усльша, воста скоро и иде к Нему. Столько обрадовалась Ему, сколько печалилась о брате, Ибо как скоро услышала, что Иисус идет, тотчас оставила печаль свою, и показала, сколь горяча вера ея. Но и Марфа хорошо сделала, что не обнародовала обещания Христова. Поелику видела, что в числе народа, окружавшаго и утешавшаго Марию, были люди, которые ненавидели Христа за Его чудеса. Учитель пришел ест, и глашает тя. Из настоящаго присутствия, говорит, заключай, к чему клонится дело. Не для утешения, не для отрады нашей пришел. Если бы так, то Он прежде пришел бы. Пришел, дабы оживить, воскресить брата. Она же яко услыша, воста скоро, и иде к Нему. Не спрашивает, не медлит ни мало; но, как будто бы она уже обнимала руками своими оживленнаго брата, поспешно встала и устремилась к Источнику жизни, мало или совершенно не заботясь о посетителях. Не уже бо бе пришел Иисус в вес, но бе на месте, идеже срете Его Марфа. Так поспешила, что еще застала Господа на прежнем месте, А Он шел медленнее, зная подозрительный дух Иудеев, да бы не показалось им, что Он Сам вызывается на чудо, но что идет по просьбе жен. Ибо и итти не хотел, разве по усердному приглашению, дабы не подумали, что дело наперед было вымышлено. — Иудеи же, бывшие с Мариею, когда увидели, что она поспешно встала, и скоро вышла из дома, то подумав, что она спешит на гроб брата своего, дабы там плакать и рыдать о нем, пошли за нею, с намерением отклонить ее от слез. То было дело Промысла, который хотел, чтобы и они присутствовали, дабы в глазах их совершившееся чудо не осталось не засвидетельствованным.
Мария же яко прииде, идеже бе Иисус, видевши Его, паде Ему на нозе, глаголющи: Господи, аще бы, еси был зде, не 6ы умерл мой брат. Имея одинаковыя чувства с сестрою, одинаковыми приветствует и словами. Смотри, как много в короткое время делает тогда Мария. Встречает как Бога, припадает дерзает, объявляет, что умер Лазарь. И не только сие, но и что в отсутствие только Его могла случиться преждевременная смерть, говоря, что Он тогда уже пришел, когда время сделало недействительным всякое врачевство, как бы отвергаемое смертию. Из сего можно заключать, что она приняла Его за Бога, и как с Богом говорила, хотя и погрешила в словах: Аще бы еси был зде. — Иисус убо, яко виде ю плачущуся, и пришедшыя с нею Иудеи плачущия, огорчися духом, и возмутися Сам, и рече: еде положисте его? Не сказал: Пойдем ко гробу, дабы не показать прежде времени, что Он хочет произвести чудо. Где положисте его? Вас говорит, спрашиваю, которых хочу иметь свидетелями. Сами идите, и покажите гроб. Где положисте его? Нарочно показываю незнание, дабы обличить вас в неведении. Где положисте его? Не потому Он спрашивал, что не знал, но поелику хотел более расположить к чуду присутствующих. Ибо мог ли не знать, где положен был Лазарь, Тот, кто знает Отца столько, сколько Отец знает Себя; в ком сокрыты все сокровища премудрости и ведения? Не должно ли сказать, что здесь Он показывает Себя человеком, изображая в Себе наши несовершенства? Ибо незнание и от него происходящия ощущения нам принадлежат, а не Тому, кто знал все прежде, нежели что–нибудь было. Ибо хотя Он принял на Себя все свойства нашей природы, однакож только те, которыя были удалены от греховной нечистоты. Сквернам, приставшим к природе от чувственнаго вожделения, или испорченности ея, Он не был причастен. Он был безсквернен и неподвержен страстям; принял на Себя всю природу нашу, не изменяясь в Божестве своем. Разве можно положить, что Слово приняло на Себя все несовершенства природы нашей по усвоению, будучи весьма удалено от них по существу своему. — Где положисте Его? Не от незнания вопрошает. Иначе как Он, будучи в дальнем разстоянии от места, мог бы сказать: Лазарь умре? — Где положисте его? Для того, говорит Он, Я спрашиваю, дабы придать большую достоверность чуду. И думать надобно, что многие от радости спешили показать место, где положен Лазарь.
Глаголаша Ему: прииди и виждь. Прослезися Иисус. Прослезился, как человек: жалея не о Лазаре, но об Иудеях. Ибо Он пришел воскресить перваго, и потому безполезно было бы плакать о том, кто должен воскреснуть. А об Иудеях по истине надлежало плакать, поелику Он предвидел, что и по соделании чуда они останутся в своем неверии. Прослезися Иисус. Показал нам пример, образ и меру, как мы должны плакать об умерших. Прослезился; видя повреждение природы нашей, и безобразный вид, какой дает человеку смерть. Глаголаша убо Жидове: виждь, како любляше его. Смотри, и здесь зависть и враждебный дух. Виждь, како любляше его. Любимый любил. И справедливо. Аз, говорит, любящая Мя люблю. — Виждь, како любляше его. Сии слова некоторым образом происходили от удивления, но вместе и от зависти; так что некоторые сказали: Не можаше ли сей отверзый очи слепому, сотворити, да и сей не умрет? Но если Он отверз очи слепому, то почему же вы тогда не верили, и поносили Его? За чем предлагали безпрерывную цепь вопросов прозревшему, спрашивая, допрашивая, кто и откуда, и каков исцеливший, и чем отверз очи твои? Теперь как бы невольно признаетесь, что Он отверз очи слепому! И поелику одно чудо подтверждает другое, вы не принимаете ни того ни другаго. Так свойственно поступать Иудеям! Ибо когда они не огорчали Христа? Когда оставляли свое неверие, видя столь великия, и столь многия знамения?
Иисус же паки скорбя, прииде ко гробу. Бе же пещера — мрачное сердце Иудеев, и камень лежаше на ней — грубое и жестокое неверие. Глагола Иисус: возмите камень. Тяжелый — непослушания — отвалите камень, дабы извлечь мертвенное из буквы Писания. Возмите камень — неудобоносимый ярем Закона, дабы могли принять животворное Слово благодати. Возмите камень — покрывающий и отягощающий ум. Я и Сам мог бы отнять камень, но чтобы вы почувствовали зловоние, Я препоручаю самим вам отвалить камень от гроба. Возмите камень. Дабы вы засвидетельствовали, что сами отвалили и камень гроба. Возмите камень вы, Иудеи, не Мои ученики; дабы не заговорили на другой день, как о слепце: Не сей ли ест? не он ли? — и не сказали, что Я вместо сего воскресил другаго. Возмите камень, если хотите видеть великое чудо. Глагола Ему сестра умершаго Марфа: Господи, уже смердит: четверодневен бо есть. Ибо он четыре дня лежал во гробе, в продолжение которых надлежало повредиться умершему. Уже смердит: четверодневен бо есть. Слова неверия и сомнения. Впрочем необыкновенным чудесам всегда почти предшествует неверие. Уже смердит. Сказала сие Марфа, ощутив запах, когда подняли камень. Хотя слова происходили не от веры, однако относились к достоверности чуда, дабы не оставалось никакого сомнения в том, что тело пришло в разрушение. Господи, уже смердит. Не приближайся, говорит, дабы не почувствовать Тебе смрада. Уже смердит. Миро благовонное, не приступай к трупу зловонному. Господи, уже смердит. Слова жены
