у тебя было как можно больше, о славе и о почестях, а о разумности, об истине и о душе своей, чтобы она была как можно лучше, не заботишься и не помышляешь? Так, как и прежде, я буду вопрошать всех...
Шум среди судей.
Могу вас уверить, что так велит бог, и я думаю, что во всем городе нет у вас большего блага, чем это мое служение богу.
Не шумите, мужи афиняне... Я намерен сказать вам и еще кое-что, от чего вы, наверное, пожелаете кричать... Будьте уверены, что если вы меня такого, как я есть, убьете, то вы больше повредите себе, нежели мне.
Шум в зале усиливается.
О мужи афиняне! Я не стал заискивать перед вами, как вы к тому привыкли, не стал обвинять себя в том, что не почитаю богов. Я почитаю их больше, чем кто-либо из моих обвинителей, и предоставляю вам и богу рассудить меня, как будет всего лучше и для меня, и для вас.
Публика выходит из зала; Сократа окружают его друзья, среди них Критон, Платон, Федон.
К р и т о н. Сократ! Где твоя кротость? Ты выступал не как обвиняемый, а как обвинитель.
С о к р а т. Когда бы я знал свою вину, Критон.
К р и т о н. Ты говорил прекрасно, но тем не менее лишь восстановил судей против себя.
С о к р а т. За один день трудно снять великие клеветы, которые укоренились во мнении людей. Я, откровенно сказать, и не надеялся на это.
К р и т о н. Анит в одном прав, тебе не следовало приходить сюда. Теперь поздно. После обвинительного приговора, - каким он будет, будем готовы к худшему, - тебе дадут слово, в котором ты можешь сказать по закону, какого наказания ты заслуживаешь. Назначить себе изгнание ты не хочешь.
С о к р а т. Нет, мой друг.
К р и т о н. Пусть подвергнут тебя крупному штрафу, деньги мы собрали, 30 мин серебра.
С о к р а т. Критон, я скажу, коли вы хотите этого, только, думаю, делу это не поможет, а скорее повредит.
К р и т о н. Как?
С о к р а т. А, увидим!
Зал суда.
А р х о н т. Голосование судей показало: с перевесом в 31 голос поддерживается обвинение Мелета, Анита и Ликона против Сократа, а под наказанием они называли смерть. Сократ, по своему разумению, можешь пожелать себе иного наказания.
С о к р а т. Хорошо. Какое же наказание, о мужи афиняне, должен я положить себе сам? Не ясно ли, что заслуженное? Чему по справедливости подвергнуться или сколько должен я уплатить за то, что не старался ни о чем таком, о чем старается большинство: ни о наживе денег, ни о домашнем устроении, ни о том, чтобы попасть в стратеги, ни о том, чтобы руководить народом, вообще не участвовал ни в управлении, ни в заговорах, ни в восстаниях, где я не мог принести никакой пользы ни вам, ни себе, а шел туда, где мог частным образом всякому оказать величайшее, повторяю, благодеяние, стараясь убеждать каждого из вас не заботиться ни о чем своем раньше, чем о себе самом, - как бы ему быть что ни на есть лучше и умнее?
Итак, чего же я заслуживаю, будучи таковым? Что же подходит для человека заслуженного и в то же время бедного, который нуждается в досуге вашего же ради назидания? Для подобного человека, о мужи афиняне, нет ничего более подходящего, как получать даровой обед в Пританее, по крайней мере для него это подходит гораздо больше, нежели победителям на Олимпийских играх.
Г о л о с а с у д е й. Да он смеется над нами! Почестей себе ищет, вместо казни!
С о к р а т. В таком случае не должен ли я назначить для себя изгнание? С какой стати? Если бы я был достоин хоть какого-либо наказания! Будь у меня деньги, тогда бы я назначил уплатить деньги сколько полагается, в этом для меня не было бы никакого вреда, но ведь их же нет, разве если вы мне назначите уплатить столько, сколько я могу. Пожалуй, я вам могу уплатить мину серебра; ну столько и назначаю.
Шум среди судей.
А вот они, о мужи афиняне, - Платон, Критон и другие, - велят мне назначить тридцать мин, а поручительство берут на себя; ну так назначаю тридцать, а поручители в уплате денег будут у вас надежные.
Публика выходит из зала; друзья окружают Сократа, совершенно подавленные.
П л а т о н. Все пропало!
С о к р а т. Платон, на тебе лица нет. Успокойся, друг. Никакой неожиданности нет, все идет своим чередом.
Ф е д о н (заливаясь слезами). Как это страшно и нелепо, Сократ, быть невинно осужденным на смерть!
С о к р а т (теребя его кудри). Федон, а ты бы хотел, чтобы я был повинен в чем-то?
К р и т о н. Сократ, ты не хочешь, чтобы мы, твои друзья, тебя спасли!
С о к р а т. От смерти уйти нетрудно, а вот что гораздо труднее - уйти от нравственной порчи, потому что она идет скорее, чем смерть. И вот я, человек тихий и старый, настигнут тем, что идет тише, а мои обвинители, люди сильные и проворные, - тем, что идет проворнее, - нравственною порчей.
В зале суда после оглашения смертного приговора.
И вот я, осужденный вами, ухожу на смерть, а они, осужденные истиною, уходят на зло и неправду; и я остаюсь при своем наказании, и они - при своем. Так оно, пожалуй, и должно было случиться, и мне думается, что это правильно.
Тягостная тишина воцаряется в зале.
Сцена 3
Академия, пригород Афин с рощей и храмом, посвященных мифическому герою Академу; гимнасий и сад, обнесенный стеной, с жертвенниками Музам, Прометею и Эроту. Платон идет по дороге, обрамленной стелами в честь героев с изображением сражений и именами погибших, а также гробницами знаменитых афинян, и углубляется в рощи, в излюбленные места для прогулок, где впоследствии откроет школу, получившую название местности.
