Очаг света [Сцены из античности и эпохи Возрождения]

Л о р е н ц о. О чем ты говоришь?

Д ж у л и а н о. Джованни Пацци женился на дочери Борромео..

Л о р е н ц о. Борромео очень богат, а все состояние завещал дочери, обделив племянника Карло, поскольку тот близок к нам. Я не мог спокойно смотреть, как семейство Пацци удвоит свое состояние, чтобы еще больше заважничать. У Карло были права на семейное наследство и больше, чем у дочери Борромео, что и признал суд.

Д ж у л и а н о. Без твоего участия вряд ли суд признал это.

Л о р е н ц о. Что, лучше, если бы Якопо Пацци, глава дома, повлиял на суд в их пользу?

Д ж у л и а н о. Ты будешь действовать, как находишь необходимым. Твои решения спонтанны, а потом уж находишь разумные объяснения, с которыми трудно не согласиться. Ты все-таки поэт, а не правитель.

Л о р е н ц о. И слава Богу!

Д ж у л и а н о. Но можно потерять все, желая приобрести слишком много.

Л о р е н ц о. Джулиано! Разве мы стремимся еще что-то приобрести? Нам бы суметь сохранить то цветущее состояние, в каком пребывает Флоренция, - и не только в смысле богатства, но и развития искусства и мысли, благодаря чему она выступает, как светоч Италии.

Д ж у л и а н о. Но кому-то этот свет застит глаза.

Л о р е н ц о. Что поделаешь? Что касается Джоан Баттисты, я вижу, у него что-то на уме. Но он не глуп и с удивлением не находит во мне тирана - ни в мыслях, ни в повадках.

Д ж у л и а н о. Еще более удивляет меня приезд новоиспеченного кардинала Рафаэлло Риарио, племянника графа Джироламо Риарио, племянника папы. Сколько здесь греха и неправды, что освящается саном и титулом и возвеличивается! Да еще кардинал приезжает в сопровождении архиепископа Пизанского, занявшего кафедру против воли Синьории, и папского кондотьера с отрядом арбалетчиков. Тебе не кажется все это странным?

Л о р е н ц о (поднимаясь на ноги и слегка разминая ногу). Я принимал кардинала в Кареджи. К нам все едут. Что же тебя не было? Говорят, ты не отходишь от своей подружки. Меня это удивляет. Ведь она беременна.

Д ж у л и а н о. Ты не поверишь, у меня весьма дурные предчувствия. Она боится родов. Я сел на коня и помчался было в Кареджи, но свернул в сторону и вернулся.

Л о р е н ц о. Ты так к ней привязан?

Д ж у л и а н о. К ней, разумеется. А еще я привык к мысли, что у меня будет сын.

Л о р е н ц о. Между тем во Флоренции все уверены, что твоя возлюбленная - Симонетта Веспуччи.

Д ж у л и а н о. Я по-прежнему влюблен в нее, но в девушку, не в замужнюю женщину.

Л о р е н ц о. Как Сандро? Вы оба не от мира сего.

Д ж у л и а н о. Разве мы не из Платонической семьи? Идея для нас более реальна, поскольку предвечна.

Л о р е н ц о. Все это прекрасно, но вернемся на грешную землю. Флорентийцы задают пир в честь кардинала...

Д ж у л и а н о. Я обещал быть, но не приду. Мне не до празднеств. У меня масса мыслей, какие просятся на бумагу.

Л о р е н ц о. Счастливец! Отдайся вдохновению. Музы стоят пиров.

Джулиано и Лоренцо выходят в гостиную, где обсуждение картины Боттичелли продолжается на вольном заседании Платоновской академии.

Сцена 3

Дворец Пацци. Кабинет Якопо Пацци. Входит Якопо в сильном волнении.

Я к о п о. Случай был удобный. На празднестве в воскресный день, во время пиршества... Но вдруг, нет, кстати, доносят, что на приеме Джулиано не будет. Странно. Он не приехал на виллу в Фьезоле, где должен был он быть у брата. Никак прознали? Уже слишком много народу вовлечено в тайну, и она, если не раскрыта уже, может быть раскрыта не сегодня-завтра. Как медлил я с решением, теперь сгораю от нетерпения, как Франческо.

Входят Джоан Баттиста, архиеипскоп Пизанский, Бернардо Бандини, Антонио да Вольтерра, Франческо Пацци, священник Стефано.

Ф р а н ч е с к о. Больше откладывать дело невозможно. Кардинал прибудет в собор Санта Репарата вскоре на мессу, где обязательно должны быть братья Медичи. У нас нет иной возможности, как расправиться с ними там.

С т е ф а н о. В церкви?

Ф р а н ч е с к о. Теперь решим, кто непосредственно участвует в деле. Я и Бернардо берем на себя Джулиано, а вы, прославленный воин, - Лоренцо...

Д ж о а н  Б а т т и с т а. Упаси, Боже! У меня есть прямые обязанности военачальника папы. Я привел отряд арбалетчиков и им буду командовать там, где было решено нас поставить, - у одного из ворот города. По чести, я не скрою и того, что есть весьма важные причины, чтобы я отказался от вашего предложения.

Я к о п о. Понятно. Лоренцо очаровал вас.

Д ж о а н  Б а т т и с т а. Вы все очень мужественные люди, к каковым я полон уважения. Но  прямо скажу: я никогда не осмелюсь совершить убийство в церкви и к предательству прибавить святотатство.

                        Тягостная пауза.

А н т о н и о. А мы осмелимся. Вольтерра унижена, разграблена по приказу Лоренцо ради сохранения монополии его семьи на разработку и продажу квасцов.

Я к о п о. А, черт! Стефано, ты поможешь Антонио?

С т е ф а н о. Как прикажете, мессер Якопо. Примкнув к вам, я уж пойду до конца. Медичи сеют разврат. Господь простит меня.

Ф р а н ч е с к о. Отлично! Кинжалами вы оба владеете. Удар в шею или в грудь. Внезапный и потому безошибочный.

А н т о н и о. По какому знаку?

С т е ф а н о. Когда священник, служащий мессу, переходит к совершению таинства евхаристии, - самый удобный момент.

А р х и е п и с к о п. Да будет так. В это время я займу дворец Синьории, чтобы склонить членов Совета волей или неволей признать совершившееся.

Ф р а н ч е с к о. Сойдемся в церкви в пределах получаса. Просить ли благословление у Бога или дьявола, я не знаю.

С т е ф а н о (взглянув на архиепископа). Дьявол не благословляет, а шлет проклятья. В церкви помолимся.

Я к о п о. С Богом!

                        Все уходят.