Знай, что в эпоху так называемого Ренессанса был единственный реальный император в мире — Владимиро-Суздальский, или Русско-ордынский. А все прочие самозванцы — его вассалы, которым лишь после победы Реформации в XVII веке и приклеили ярлычок «императоров», что и закреплялось на страницах рукотворной истории. Вот только их биографии при сегодняшнем прочтении отличаются какой-то неопределённостью, одновременным присутствием (на страницах фальсифицированных учебников) и вполне вероятным отсутствием в том же месте и в тот же день, схожестью линий судьбы с другими, но подлинными творцами истории.
Чтобы тебя хорошо понимали, приходится быть не совсем точным, а чтобы быть абсолютно точным, приходится быть непонятным.
Так, «жизнеописания» Карла V, «современника» Тициана, похожи на таковые Карла Великого, жившего, якобы, в 768–814 годах. Но как сообщают ФН [32*, 33*], последний есть никто иной, как Русско- ордынский царь-хан Иван IV «Грозный», живший как раз в XVI веке. Он же библейский Навуходоносор. Такая вот одобренная учёными и политиками ложь, которую принято считать истиной в последней инстанции.
Кто докапывается до корней обычая, тот его уничтожает
Взглянем же, наконец, на «деятеля мировой политики» на картине «Карл V в сражении при Мюльберге» кисти Тициана из собрания мадридского музея Прадо [34*]. Вот он герой с узнаваемо выдвинутой челюстью. Интересно, кого же Тициан взял в качестве модели? Одного из своих деревенских подмастерьев или (едва ли) вообще из головы? Но вот портрет того же Карла V в молодые годы работы Barend van Orley [28*]. Можно узнать тот же габсбургский подбородок, а вот губы мясистыми явно не задались. На всём лице истероидного сластолюбца не видно дерзости, зато сквозят нотки любителя подглядывать. Если всё же поверить, что портрет рисован вскоре после становления императором (1519 год), то возникает неясность, кого же он представляет.
Согласно реконструкции ФН [33*, 35*], Габсбурги XIV–XVI веков — это Новгородцы, цари-ханы Руси- Орды, правители «Монгольской» Империи. Лишь начиная с XVII века, уже после победы мятежа Реформации, Западная Европа присвоила своим новым правителям титул «Габсбургов», лукаво приписав им прежнюю ордынскую историю русских царей-Новгородцев XIV–XVI веков.
Вот так вот рисовать императоров! Всё-то про них известно, хотя большая часть правды скрывается или уничтожена. Но что это за шляпа-берет на голове молодого человека? Где же корона? Это ещё одна загадка, которую не желают разгадывать искусствоведы. Кое-кто из их числа даже выразил недоумение в печатном виде. Так, в альбоме картин Бадапештской галереи [36*] со ссылкой на Lomazzo G.P. (1844) говорится, что он осуждал практику, согласно которой «все императоры выступают перед нами в шапках и потому выглядят скорее купцами, чем монархами». Но если задуматься: могло ли быть иначе? Вассалам Ордынского царя-хана корона была не положена.
Вот изображение лица на стр. 608 [37*], сработанного А. Дюрером, которого у скалигеровских историков принято величать императором Максимилианом I (на самом деле, это фантом, которому присвоены черты биографии ордынского царя Василия III). На голове всё та же шляпа. Ничего себе император! Однако как он хотел быть близким своим подданным! Прямо, Человек «с большой буквы»! Зато над головой маячит изображение двуглавого орла, символа Великой «Монгольской» Империи. Это и есть признак вассальной зависимости. На груди у Максимилиана I подвеска Ордена Золотого руна — тоже один из символов той самой империи, свидетельствующий о почитании русского Христа, то есть Андрея Первозванного (он же император Византии Андроник-Христос). С такой же точно подвеской изображён Дюрером (с. 334) и Карл V [33*], правда орёл на груди уже одноглавый, хоть и смотрит на Восток. Значит, произошло что-то важное на европейской политической сцене, и Дюрер подыгрывает своим содержателям-спонсорам. ФН предполагают, что реально здесь изображён молодой Иван Грозный.
Сегодня высказываются аргументы [38], что двуглавый орёл больше характеризует признаки княжеской, а не имперской власти, но они мне представляются неубедительными.
Ту самую вожделенную корону европейские вассалы себе добыли не благодаря ухаживанию за русскими царями, а в борьбе, начавшейся на идеологических подмостках Возрождения и закончившейся победой на сцене Реформации.
Что означает жест Флоры [17*] на картине Тициана (якобы 1515 года)? Ожидание ли это потери девственности, как утверждает автор альбома (ит. — virgineo), или сведений о победе (ит. — vittorio)? Такой же жест ты найдёшь на картинах разных художников [36*], каким-то образом связанных с Тицианом. При этом К. Гараш избегает его интерпретации, а предпочитает не делать нам подарков, уклончиво назвав себя и своих собратьев по цеху некомпетентными.
Людям не наскучивает каждый день есть и спать, потому что желание есть и спать каждый день возобновляется. А не будь этого, без сомнения наскучило бы. Поэтому тяготится духовной пищей тот, кто не испытывает духовного голода. Алкание правды: высшее блаженство.
Дружочек!
Снова хочу поговорить с тобой. Сегодня суббота 13 октября.
Суббота для меня — особый день. Это вовсе не суббота у евреев, когда последним
Я некрещёный до сих пор (соберусь ли?), и мои голодовки вовсе не есть следствие церковных установлений, их смысл — пытаться держать нормальный вес тела.
Так вот в субботу, когда глотнёшь пару чашек хорошего чая с вареньем, которое твоя бабушка умеет делать лучше всех, — тебя одолевают свежие, богатые мысли о бытии, родных, настоящем и будущем. Вначале это были абстрактно-философские идеи, а потом — конкретно-научные или на потребу моего эпистолярного жанра.
Ты только что прочитал фрагмент о Тициане, людях его круга и времени. Но ведь информацию надо не просто валить в кучу — читатель редко будет выкапывать из неё жемчужины самостоятельно. Надо построить нескучный ряд связей, возбудить его интерес, дать почувствовать духовный голод. Вот в этот-то день и приходят нужные мысли о том, как победить читательскую, да и собственную скуку. При этом нельзя упустить из виду основную идею.
Должен поделиться с тобой своими наблюдениями: обычные люди и даже учёные (одарённых и среди последних маловато) оценивают прочитанное не по принципу «умно-глупо», «истинно-ложно», а по детской дилемме «нравится — не нравится».
Вот образец мышления заурядного учёного. К примеру, он читает новую научную статью или книгу (рукопись) какого-то неизвестного ему специалиста. Видит: оригинальные мысли, доказательные суждения — становится страшно. Понимает: это против его бестолковых или вредных идей, не согласуется с общепринятым в авторитарной науке и его среде, даже способно высушить плесень на его казённом мундире. Спрашивается: а если другие поймут, что сей муж есть бездарь на вершине власти или на пути к ней? Тогда свершается приговор судьбы: «Не нравится». А далее: рукопись не увидит свет, больные, которых «доцент» «лечит», будут по-прежнему оставаться инвалидами или благополучно умирать, принося ему перед смертью букет цветов и конвертик с валютой.
Дорогой! Истину нельзя доказать, в неё можно только верить. Это писал ещё две сотни лет тому английский поэт Уильям Блэйк, с тех пор почти ничего не изменилось.
Теперь ты видишь, что делается со мной. Начал, да никак остановиться не могу. Вот что такое творческое вдохновение, подъём, но то и другое сейчас питается любовью к тебе. Так обычно и происходит
