— Это от матери. Инструкции на завтрашний день, — сказал отец.
Йона откинулся на спинку кресла и сжал веки.
Он уже несколько дней не выходил с ней на связь и не читал ее сообщений. Пусть думает что хочет. Так, значит, вот он — настал тот момент, когда надо принимать решение и делать выбор?
Он столько вкалывал, только чтобы заставить мать гордиться им. Он — Йона Уизард — Супер Стар. А завтра она захочет сделать из него Йону Уизарда — Убийцу?
— Настал наш час, сынок! Только для нас с тобой! — набрав воздух в легкие, взревел Эйзенхауэр Холт и пихнул кулаком сына в живот.
Любой другой здоровый мужчина упал бы в нокаут, но Гамильтон с двух лет рос в режиме олимпийских тренировок. Он только улыбнулся и с теплотой посмотрел на отца.
Эйзенхауэр счастливо озирался по сторонам и во все глаза смотрел на зрелище, которое разворачивалось перед ними. Там, на огромном поле, игроки в бело-красной форме преследовали на зеленом поле мяч, который катился со скоростью света. Вокруг них тысячи и тысячи людей дружно вставали, радостно кричали и раскачивались из стороны в сторону.
— Бриты! — завопил Эйзенхауэр. — Лучшие болельщики в мире соккера! Лучшие болельщики во всей Вселенной!!!
— У нас это называется футбол, бозо, — услышали они за спиной.
Гамильтон и Эйзенхауэр повернулись назад. Несмотря на то, что оба Холта были ростом почти под потолок, этот красавчик возвышался над ними, словно человек-гора. И лицо его, и голый торс были разукрашены красной и белой краской, под которой ходуном ходили круглые и твердые, как булыжники, мышцы.
Эйзенхауэр обрадовался ему, словно старому приятелю.
— Не вопрос! — ответил он и дружески пихнул его плечом в грудь, что со стороны выглядело, как столкновение двух бульдозеров. — Вперед, Манчестер Юнайтед!
Прошла целая минута — ведь не так легко сдвинуть такую махину — и наконец человек-гора тоже улыбнулся.
«В этом весь мой папа, — гордо подумал Гамильтон. — Он умеет найти подход к каждому человеку в мире спорта».
Они вернулись на свои места и стали болеть дальше.
— Папа? — нерешительно начал Гамильтон спустя несколько минут. — Ты ведь не очень расстроен, что мы… что мы вроде как сбились со следа? Я имею в виду гонку за ключами.
— А мы выйдем на след, даю тебе слово, сынок. Мы, Холты, всегда так — выходим на финиш из последних рядов. И побеждаем.
Гамильтон кивнул. Этим движением он всегда отвечал на папину мудрость, которой гордилась вся их семья. Даже если ему не верилось.
Хотя в последнее время ему не верилось в папину мудрость все чаще и чаще.
— Твоя мать хотела купить девочкам новые спортивные костюмы. Так что мне пришлось отпустить их. Наши девочки скоро перерастут нас с тобой, сынок! — гордо заулыбался Эйзенхауэр при мысли о Рейган и Мэдисон. — И вообще, как я мог побывать в Англии и пропустить такое? Как я мог пропустить соккер — простите, футбол — и не поболеть в компании своего сына?
— Не мог, — согласился Гамильтон.
Они прекратили разговор, наблюдая за игрой и восхищаясь невероятной техникой футболистов. Раньше, до начала гонки за ключами, Гамильтон отдал бы все на свете, чтобы вот так, вдвоем с папой, сходить на матч. Но сегодня какое-то странное беспокойство не давало ему расслабиться и наслаждаться игрой.
«Это все из-за ключей, — думал он. — Нет, я, конечно, тоже хочу победить в этой гонке, как и папа. Но только не такой ценой…»
Начиная с ЮАР, ему не давала покоя одна мысль. Каждый раз, когда он закрывал глаза, перед ним возникала это страшная сцена. Человек в шляпе-котелке, этот Алистер Оу. По его лицу градом стекает пот. Ему страшно. Страшно оттого, что папа собирается убить его.
Иногда в своем воображении он представлял, как он сам становится между отцом и Алистером и кричит: «Нет, папа! Ты не можешь убить его!»
Иногда он видел перед мысленным взором, как Алистер умирает.
В действительности Гамильтон тогда незаметно от отца с помощью Дэна Кэхилла спас Алистера Оу. Но отец об этом ничего не знал.
«А как еще я мог поступить! У меня не было другого выхода! Но я не предавал свою семью, Рейган с мамой тоже не хотели убивать Алистера!»
Гамильтон не первый раз шел против воли отца и помогал Дэну и Эми, вместо того, чтобы помогать своей семье.
«Значит, я предатель? — с горечью думал он. — Или просто… просто я делаю что-то правильное?»
Раньше, до этой гонки, в его жизни все было просто, и он никогда не задумывался над тем, где правда, а где ложь. Все было ясно. Правда — это делать так, как говорит отец. А ложь — это все остальное. С моральной точки зрения никаких сомнений не было — это не футбол, где все просто не бывает.
Но что, если… Начиная с этой гонки… Что, если отец ошибался с самого начала?
Гамильтон украдкой взглянул на отца.
— Пап, — начал он, — а ты никогда не думал, что…
— Никогда, — быстро ответил Эйзенхауэр, — я стараюсь это делать как можно реже. Это препятствует мышечному развитию, — сказал он и весело засмеялся.
— А если серьезно? — повторил попытку Гамильтон.
— Серьезно? — Эйзенхауэр понизил голос и огляделся по сторонам, чтобы его никто не слышал. — А если серьезно, то я скажу тебе одну вещь, которую никто обо мне не знает. Я не очень хорошо умею думать. Ни раньше, ни теперь. Но я желаю лучшего тебе и девочкам. Поэтому для меня это так важно — выиграть в этой гонке.
Услышав этот незамысловатый ответ, Гамильтон поежился. Как он теперь скажет ему то, что давно собирался сказать?
Но тут у Эйзенхауэра зазвонил телефон, и задушевный разговор был прерван.
— Привет, пончики! Холт на связи.
Несколько человек одновременно повернули к ним головы, крутя у виска и хихикая. Но Гамильтон одним взглядом пресек эти насмешки. Он не видел ничего плохого в том, что родители называют друг друга пончиками и зайчиками. Ровным счетом ничего плохого.
Смешки прекратились.
— Правда? — говорил Эйзенхауэр. — Ого! — Он закрыл телефон ладонью и обратился к Гамильтону: — Ну что я говорил? Холты снова в игре! Мать с девочками вышли на след!
Эйзенхауэр был так счастлив, что прямо на месте затанцевал от радости. Мэри-Тодд продолжала что- то говорить на другом конце линии.
— Ладно, ладно, я слушаю. Значит, тебе кто-то позвонил и… — И на этом Эйзенхауэр чуть не выронил трубку. — Куда-куда мы идем?!
Иан Кабра не верил своим глазам — вокруг него высились стеллажи с сотнями папок. А он-то надеялся, что весь архив Кабра хранится в электронном виде и ему останется лишь подобрать секретный пароль к документам, перекачать их на флешку и потом спокойно искать необходимую информацию, закрывшись у себя в комнате. Он совершенно забыл, что его родители как огня боялись хакеров. Теперь же, пока он будет рыться в архивах, его могут в любой момент обнаружить.
Иан глубоко вздохнул и снял с полки следующую папку. Приказы о массовых расстрелах, руководства для предателей и шпионов… тысячи и тысячи жертв, погибших от рук нескольких поколений его семьи. Ужасающие немые свидетельства, от которых любого человека бросит в дрожь.
Иан представил себе, как родители торжественно вручают ему ключи от архива в день его
