— И не моя тоже, — ответил начальник и вдруг закричал: — Мне надоело! Сколько можно портачить! Еще один такой прокол, и нас расформируют за ненадобностью! — И начальник выскочил из комнаты.
Женщины некоторое время работали молча. И тут выкрикнула самая пожилая:
— Ну и пусть! То организуют, то реорганизуют. Сама уйду. — И женщина заплакала.
Анна подошла к ней, накапала в стакан валерьянки, дала ей выпить.
— Ничего себе денек начинается, — прокомментировала молодая блондинка. Она подкрасила губы и сообщила: — Если что, я в управлении. — И, захватив сумочку, вышла из комнаты.
Из учреждений выходили служащие. Среди них она — Анна Николаевна Журавлева, тридцати пяти лет, старший экономист из Госплана, — в короткой куртке, длинной узкой юбке, что весьма модно в этом сезоне.
Возле ее дома были припаркованы две милицейские машины. Старухи из соседних подъездов, что-то обсуждая, стянулись к ее подъезду.
Она поднялась на лифте. На лестничной площадке толпились соседи. Бурно обсуждали случившееся.
— Сейчас грабят везде…
— Участковый сказал, что это третья кража за месяц.
— Может, кто из своих?
Соседка из квартиры напротив пояснила:
— Квартиру ограбили подчистую, на третьем этаже.
Она поспешно открыла замки, верхний и нижний, вошла в квартиру, бросила взгляд на двухкассетный «Шарп», открыла шкаф — кожаная куртка на месте, выдвинула ящик, из-под стопы постельного белья достала коробку, раскрыла — кольца, цепочки, серьги на месте.
Она посмотрела на часы. Вошла в ванную, поставив телефон возле двери. Приняла душ. Надела длинный домашний халат, передумала, натянула вельветовые брюки и кофту навыпуск.
Поставила чайник, нарезала лимон, разложила печенье.
Услышав шум лифта, открыла дверь. Почти одновременно открылись и двери соседей. Он прошел, провожаемый взглядами.
Поцеловал ее, достал из кейса букетик цветов, коробочку прессованной пудры.
— Наше вам… Что с тобой?
— Соседку обворовали…
— Не тебя же.
— Пока не меня. Сколько у тебя времени?
— Для тебя вечность.
— Значит, как всегда, два часа.
— Два часа пятнадцать минут.
— Не смешно.
Он подошел к ней, обнял, она ткнулась ему в грудь, он начал снимать с нее кофту.
— Я сама…
…Они лежали вместе.
— Дай мне телефон, — попросил он.
Она дотянулась до телефона, который стоял на полу, передала ему.
— Миша, заходи после девяти, плюс-минус пятнадцать минут… Да. Пока на объекте.
Она выхватила у него телефонную трубку и сказала:
— Он врет. Он уже не на объекте. Он лежит рядом с объектом.
— Хочешь скандала?
— У меня телевизор поломался.
— А я здесь при чем?
— Надо его везти в мастерскую, телевизор тяжелый, мне одной не под силу. Давай сейчас и отвезем…
— В следующий раз…
Увидев его лицо, она поспешила переменить тему:
— Чай пить будешь?
— Не успеваю уже…
Он оделся, попытался привлечь ее к себе, она отстранилась.
— Чао!
После его ухода она походила по квартире, потом села пить чай и заплакала.
На следующее утро она вышла из подъезда. Невдалеке от автобусной остановки в ее ноги ткнулся щенок. Она погладила его и заспешила. Щенок засеменил за нею. Она пошла быстрее, щенок побежал рядом. Она вернулась к подъезду. Щенок двигался за нею.
— Чья собака? — спросила она проходивших людей.
Никто не знал. Щенок привалился к ее ноге и тут же уснул. Она взяла щенка, поднялась на пятый этаж и позвонила в квартиру Никифорова. Ей не ответили. Она оставила щенка на площадке и пошла вниз. Щенок, повизгивая, с трудом одолевая ступени, двинулся за нею.
Она взяла щенка, открыла дверь своей квартиры. Щенок начал исследовать кухню. Она налила в блюдце молока. Щенок вылакал молоко, привалился к плинтусу и уснул. Она достала с антресолей старую меховую безрукавку, бросила в угол и положила на нее щенка.
Выйдя из метро, она вклинилась в утреннюю толпу. Показала пропуск госплановским милиционерам. Доехала на лифте до своего этажа. По коридору шли спокойные, хорошо одетые мужчины и женщины. И она тоже стала спокойной и размеренной. Вошла в комнату. Снова она была первой. Села, включила компьютер.
Она почти бежала по лестнице, слыша тявканье щенка с жалобными подвываниями.
Она влетела в квартиру, щенок начал карабкаться по ее ногам, она прижала его к груди, и щенок тут же затих.
Она осмотрелась. На полу были хоть и небольшие, но лужи. Вытерла пол и открыла балконную дверь, чтобы проветрить.
Она ужинала, щенок пытался забраться к ней на колени. Дала щенку кусочек мяса, щенок мгновенно проглотил его и стал тут же икать. Подула ему в рот, налила в блюдце молока, щенок попил и успокоился.
Она начала вычитывать машинописные страницы рукописи. Щенок попытался играть листами, пришлось укладывать повыше. Потом щенок помочился на ковер, пришлось оттирать.
Она поднялась на пятый этаж и позвонила. Дверь открыл Никифоров. В квартире стояли раскрытые чемоданы, кресла и диван были покрыты целлофановой пленкой.
— Извините, — сказала она. — У вас не потерялся щенок?
— У меня никто не потерялся. Мы живем вдвоем с женой. Она на месте. В ванной…
— А щенок? Вы вчера предлагали мне щенка. Он тоже на месте?
— Черт возьми! — выругался Никифоров. — Вы что, ее нашли? Где?
— Практически возле нашего подъезда.
— Ну и сообразительная девка! Я ведь на рассвете отнес ее в соседний квартал…
— Как вы могли?!
— А что же мне делать? Никто не берет. Это крупная порода. Сейчас такую трудно прокормить. Предпочитают маленьких… Ладно, где она?
— У меня…
— Так… Мы улетаем через три часа. Ладно, я еще успею отнести подальше, дети подберут…
С Никифоровым они спустились в ее квартиру. Щенок с визгом бросился к хозяину.
— Пошли, Нюрка, в люди, — сказал Никифоров.
