везде, где только мог, он садился на корточки и выпрашивал необходимые продукты и предметы в любой деревне, которая готова была его принять.
И никто не знал, что случилось с Джимом Моррисоном… если он на самом деле умер в Париже, когда все поверили, что так с ним и произошло.
3
Незадолго до заката грейлстоун распределял обед с обычными своими звуками и яростью. Поскольку публика сняла свои граали, титантропы отворили деревянные ворота в частоколе амфитеатра и позволили вновь прибывшим войти внутрь. Между тем, под факелами, окружавшими сидячие места, сотня вновь воскрешенных сидела на бамбуковых скамьях или стояла, ожидая, что оркестр займет места на сцене. Летний вечерний бриз доносил разные смешанные запахи — жареной рыбы, лишайникового вина, табака и сигарет с марихуаной — вместе с негромким жужжаньем голосов, нетерпеливыми свистками и хлопаньем ладоней. Звуки и запахи рок-н-ролла.
— Десять минут до начала, Джон.
Джон вернул занавес из рыбьей кожи на место: он раздвинул его на полдюйма, чтобы взглянуть на публику от входа за сценой. Он обернулся, чтобы посмотреть на костлявую молодую женщину, которая тихонько подошла к нему сзади.
— Уже прижал его для тебя, любовь моя, — сказал он терпеливо.
Она в явном смущении замигала; он ущипнул складку на занавесе:
— Видишь?
Мэри Уэст Винд покраснела и опустила глаза в пол, смутившись из-за того, что вовремя не поняла предерзостный намек. Джон широко улыбнулся ей, чтобы показать, что он ничего такого не имел в виду, и она заметно успокоилась. Мэри Уэст Винд была цветущим ребенком из Сан-Франциско, пока шесть таблеток ужасного ЛСД не отправили ее навсегда на земляничные поляны. Здесь, на Благословенной Земле она служила рабочей сцены и дежурной поклонницей для обоих оркестров. Однако она была такая милая и невинная, что ни один из рокеров — и даже Сид, даже в самые распутные моменты — не осмеливался изнасиловать ее, хотя Джон полностью осознавал, что она отдает ему особое предпочтение.
— Король меня просил поручить тебе разыскать Брайана, — робко поведала Мэри. — Хочу сказать, я знаю, где он, но я не могу… хочу сказать, я не должна…
Джон вздохнул и протер ресницы большим и указательным пальцами. Зрение у него теперь стало совершенным, но ему все еще не хватало его очков. Точно как у Кейта с его прогнившим золотым зубом.
— Знаю, знаю, — пробурчал он. — Проклятье… ладно уж, пойду поищу нашего искателя приключений.
Он начал отходить от занавеса; Мэри почтительно отступила, чтобы дать ему пройти к короткой лесенке, ведущей в артистические уборные. Повинуясь внезапному импульсу, Джон наклонился и по- братски быстро клюнул ее в щеку.
— Всегда стой на своем, дорогая, — шепнул он ей на ушко.
Мэри захихикала и опять покраснела, пока Джон скакал вниз по ступенькам.
Помещение за сценой было длинным деревянным сараем, разделенным на отдельные уборные и большую «зеленую комнату», помещавшуюся как раз позади выхода на сцену. Члены группы «Возрождение Уондер Крик» собирались в зеленой комнате, ожидая своего вечернего выхода. Дуан репетировал щипки на отсутствующей гитаре, Берри, Лоуэлл и Пигпен играли в покер, Деннис дремал на кушетке в углу, а Дженис, как всегда, начинала напиваться. Как и сам Джон, все они нарядились в простые килты, сандалии и рубашки или жилетки из кожи морского окуня.
Давно миновали дни тщательно продуманных театральных костюмов, вместе с вытянутыми в длину лимузинами и перегруженными дорогами, шампанским в охлажденных ведерках и подаваемыми обедами из пяти блюд, хрустальными бокалами для пунша, наполненными кокаином, и агентами, которые указывали в контракте непременные пять фунтов конфет ММ's, да еще чтобы вытащили все красненькие…
С другой стороны, не хватало также многих людей, обычно болтавшихся прежде в помещении за сценой: излишне пестро одетых диск-жокеев, фотографов-неудачников, готовых запечатлеть вас, пока фотоаппарат вспыхивает вам прямо в лицо, так что фотография может быть опубликована в следующем номере «Биллборд», студийных репетиций, загромождающих коридор, движения руками и плечами в попытке затолкать втершихся сюда раболепных победителей местных состязаний с копиями альбомов, которые вы больше всего ненавидите, бормочущих пустомель, пристающих к вам, когда вы пытаетесь проложить себе путь в туалет, и, конечно же, поклонников с их спутанными волосами и разбитыми губами, которым не терпится трахнуть рок-звезду, так чтобы они смогли описывать это событие еще десять лет в своих воспоминаниях; или, по крайней мере, заставить своих регулярных любовников невероятно ревновать. Учитывая все это, Джон был только счастлив, что все эти водные и претенциозные обычаи теперь удалены со сцены. Оставалась только музыка, чистая и простая, точно в заброшенном розовом саду, очищенном от лоз с широкими листьями и удушающими сорняками… Хотя некоторые вещи остались такими же…
Он прошел через зеленую комнату и спустился в короткий и узкий коридорчик к артистическим уборным. Сид был в своей комнате, очевидно, распростерся на кровати, его гитара прислонена к стене. Джон просунул голову в дверь, просунул пальцы в рот и резко свистнул.
— Вставай, вставай, убийца юный! — заорал он. — Время концерта!
Ресницы Сида зашевелились:
— Пошел ты… чертов хиппи, — пробормотал он из глубины своих наркотических галлюцинаций.
Но Джон уже вышел в зал, прошел по короткому боковому коридорчику, ведущему к двери на сцену. Внизу он услышал голоса, но не остановился, чтобы посмотреть. Вероятно, Король взывает к силам ада ради кого-то другого, ради воображаемого или истинного проступка…
Дверь комнаты Брайана была заперта. Джон остановился и приложил ухо к пробковой панели; он слышал изнутри слабые стоны удовольствия между биением тела о тело. Он усмехнулся: Брайан занимается своим обычным предконцертным делом. И каждый вечер новая девушка; все, что ему для этого требовалось, это заглянуть в ближайший лагерь зрителей и поискать, пока не найдет птичку, которая не станет возражать, чтобы ее трахнул человек, учивший Мика Джаггера петь. Если бы все жители Долины не стали стерильными в День Воскрешения, Брайан, вероятно, целую деревню населил бы своими незаконнорожденными отпрысками к сегодняшнему дню… Но хватит — значит хватит. Пора работать. Джон набрал в легкие побольше воздуха, потом подавил желание заорать. Вместо этого он тихонько постучал костяшками пальцами в дверь, зажал свой нос большим и указательным пальцами, другой руки. Телеграмма для мистера Джонсона! — объявил он в нос. Облегченный вздох и женское хихиканье с той стороны двери.
— Иду! — весело отозвался Брайан.
— Уверен, что идешь, — обрадовался Джон. — Осталось пять минут!
— Увидимся в полпятого. Опять подавленный смех.
— Прекрасно, сэр.
Джон мог не беспокоиться о том, чтобы Брайан вовремя пришел на сцену, это Сид доставлял всем сплошные неприятности. Теперь надо найти Кейта; еще ниже он мог слышать сверхактивное «ратта-тап- тап» — удары барабанных палочек по мебели. Кейт был наэлектризован и готов к представлению, как обычно. Ну, если только он снова не устроил полный погром в своей комнате… Когда он повернулся, чтобы пройти по коридору в другую сторону, Джона напугал тяжелый удар по его плечу. Он подскочил на полфута вверх, потом обернулся, чтобы обнаружить массивную волосатую фигуру титантропа, загородившую коридор.
Джон облокотился о стену, ухватившись рукой за колотящееся неистово сердце.
— Ой… Билли, это ты, — едва выдохнул он. — Ты меня вусмерть напугал, друг.
Билли был один из титантропов, которые работали на острове. Хотя у оркестров и групп редко
