– Как хочешь... Я быстро.
Али вернулся в самом деле быстро.
Джабраил развернул машину на одном месте, удивив Али этой способностью маленького джипа, и выехал на дорогу.
– Вы сами-то здесь ездите? – спросил.
– А мы не ездим. Грузовик пару раз приезжал отсюда. А мы пешком через «зеленку».
Али по военной привычке назвал городской сосновый бор «зеленкой». Это слово пришло к ним от российских солдат. Именно они так называют любой лес в районе боевых действий. Очевидно, потому что слово «лес» у них ассоциируется с чем-то приятным, с отдыхом, с грибами и травой, а «зеленка» – пахнущее госпиталем слово – предвещает засаду, если ты идешь в стороне, или заминированный участок, если ты сам идешь через нее и не знаешь карту минных полей.
– Рыбаков видел? – спросил Джабраил.
– Мудаков? Вижу каждый день... – усмехнулся Али. – Они и ночуют на льду. Палатки ставят и сидят...
– А у плотины тоже?
– Везде сидят.
– Не знаешь, как здесь с течением?
– Наверное, к плотине сильнее. И все туда сносит. Из водохранилища для воды один выход, на шлюз. Рядом со шлюзом из-за течения не замерзает.
– Сходил бы на лед как-нибудь. Познакомился с рыбаками, поговорил...
Али уловил сразу:
– Можно. Возьму бутылочку, приглашу в лагерь.
Хорошо парень соображает.
– Такого подыщи, чтобы с палаткой был. И чтобы на тебя его одежда полезла.
– Ага...
Они выехали из поселка, свернули налево, в сторону центра города. Джабраил чуть добавил скорость и тут же заметил, как от стоящей в полусотне метров впереди машины отошел мент с белым ремнем и с белыми крагами на руках, посмотрел в их сторону и провел перед собой жезлом – приказ взять вправо и остановиться. Джабраил включил сигнал правого поворота и тут увидел за машиной еще трех ментов. Только это уже были не вечно замерзшие и сшибающие деньги парни из ГИБДД, а крутые ребята в бронежилетах, под мышками висели коротко-ствольные автоматы – нарвались на ОМОН.
– Я с оружием, – коротко сказал Джабраил.
– Я тоже, – мрачно ответил Али.
– Если попробуем оторваться, то будут стрелять по колесам. Не успеем, потеряем преимущество. Лучше сразу – неожиданно...
– На хрен надо отрываться... Лучше самим...
Джабраил расстегнул куртку и наполовину освободил из кобуры тяжелый «ОЦ-22». Ему по душе пришлась эта «машинка», взятая три года назад после уничтожения штаба какой-то части под Бамутом. Удобнее, чем «узи», очередь более четкая, не дает такого разброса. Тогда кто-то сказал, что это оружие российского спецназа. Что ж, отряды Хаттаба тоже считаются спецназом. Только чеченским. И им тоже полагается специальное оружие.
Джип встал в десятке метров впереди машины, за которой стояли менты. Джабраил распахнул дверцу, но выходить не стал, дожидался, посматривая в зеркало заднего вида. Али тоже потянул на себя ручку двери, но саму дверь не открыл, чтобы не привлечь внимания ментов раньше времени.
Двое омоновцев и дорожный инспектор приближались. Один остался сидеть на капоте своей машины, держа автомат на коленях. Осталось метров пять, когда Джабраил улыбнулся, как оскалился, блеснув ослепительно белыми зубами, и сказал коротко:
– Пора.
Они выскочили из машины одновременно.
Омоновцы не ожидали атаки в черте города. Автоматы у них так и были под мышками. Дорожный инспектор вообще без автомата. И спрятаться им на чистой дороге было некуда.
Али поднял «ТТ» с глушителем и почти без прицела выстрелил. «ТТ» не признает авторитета бронежилетов. Ближний омоновец по инерции сделал шаг вперед, но пуля оставила его корпус на месте, и он упал на спину. Джабраил, заняв позицию «с колена», дал две короткие очереди, держа пистолет-пулемет двумя руками. «ОЦ-22» обладает большей останавливающей силой в сравнении с «ТТ», но не так легко расправляется с бронежилетом. Второй омоновец и дорожный инспектор упали. С инспектором было покончено, но омоновец оказался хорошо подготовленным, он успел перекатиться, пули третьей очереди Джабраила только срикошетили под острым углом от мерзлого асфальта, и тут же омоновец сам дал короткую хлесткую очередь. Все три пули угодили Джабраилу в голову.
Али этого омоновца за машиной не видел, он выстрелил в того, кто остался у своей «жучки» и уже занимал позицию для стрельбы. И тоже удачно попал. Целился в живот, ниже подсумков с запасными рожками, но омоновец предпочитал, как и Джабраил, стрелять «с колена». Он как раз приседал, и пуля попала ему в лицо. Али услышал еще одну очередь омоновца с другой стороны машины. Зашипели, спускаясь, колеса джипа, взлетели фонтанчики снега в соседнем сугробе. Значит, стреляли уже по ногам Али, рикошетом от дороги. Значит, Джабраил, оставшийся тоже по другую сторону – на одной линии с омоновцем, – уже не может прикрыть друга. И Али понял, что в данной ситуации у него только один путь, – и он перепрыгнул через сугроб, пока машина скрывала его, и в несколько секунд преодолел расстояние до ближайшего угла. Следующая очередь все же догнала беглеца и задела его в плечо, Али словно бы споткнулся от подтолкнувшего его удара, но тут же выпрямился и скрылся во дворе, на бегу пряча пистолет под куртку.
2
Я позвонил Асафьеву сразу, как только отъехал от дома Сабировой. И после каждого слова сильно хохотал, чем несколько обидел майора. Должно быть, мой хохот был простой реакцией на бессонную ночь и на недавнее нервное напряжение, но фээсбэшник этого не понял.
– И как теперь прибор прикажешь списывать? – возмущенно поинтересовался он. – Восемьсот баксов стоит! Восемьсот...
– Будете, сударь мой, высчитывать по двадцать процентов из ежемесячного рациона кота. За злонамеренную порчу государственного имущества.
Асафьеву было не до шуток.
– Ты сейчас куда?
– К Лоскуткову.
– Что интересное будет, сообщи...
Курам на смех – ни Асафьев Лоскуткову, ни Лоскутков Асафьеву никогда не звонят. Просят меня выяснять новости и передавать. Если бы жизнь наша была устроена честно, то есть так, как и должна быть устроена нормальная жизнь – сколько сделал, за столько и получи, – то мне давно пора бы за исполнение обязанностей телефонного диспетчера плату требовать...
– Обязательно. Может, сам подъедешь?
– Минуты свободной нет. Я на «координации» сижу. Всех вайнахов местных по возможности проверяем. Это после Екатеринбурга. По всей России волна пошла...
– На дорогах тоже с вашей подачи началось?
– Что началось?
– Меня сегодня дважды останавливали.
– Это уже по линии Лоскуткова. «Винторез» ищут...
– Ладно, – сказал я и включил сигнал правого поворота. Вспомнил, что обещал купить бутылку водки продавцу магнитных стелек, если он что-то важное узреет. Как раз магазин рядом оказался.
В кабинете Лоскуткова на стуле для допрашиваемых, к моему удивлению, сидел довольно скучный по виду Колян и потягивал в ожидании моей бутылки лоскутковский чай. Судя по отсутствию в стакане ложки, как и я, без сахара. Можно сказать, родственная душа.
– Вот и частный сыщик... – сказал Лоскутков и непонимающе посмотрел, как я достал бутылку и протянул Коляну. Если свидетель занял стул здесь, вместо того чтобы продолжать торговлю, это может значить, что он точно что-то узрел.
– Я думал, ты сбрехал... – удовлетворенно сказал поклонник и пропагандист акупунктуры.
– Я слушаю... – без предисловий сообщил я, усевшись на свое привычное место у стены.
Лоскутков кашлянул, словно смутился. И посмотрел долгим неверящим взглядом на Коляна.
– Понимаешь, вот наш свидетель утверждает, что не Сабирова садилась в «Лексус».
– Как так?
– Очень просто. Сабирова была в той самой короткой песцовой шубке, которую она описывала, якобы на другой женщине, тоже «голосовавшей». На самом деле она несколько минут стояла там же, разговаривала с женщиной в зимнем спортивном костюме синего цвета. Потом та женщина вышла на дорогу и остановила «Лексус». А Сабирова пошла пешком.
– Точно. Так все и было. – Колян расцвел от предвкушения предстоящего застолья.
Я немедленно взялся за телефонный аппарат и стал набирать номер.
– Кому? – поинтересовался майор.
– Асафьеву. Это значит, что Сабирова опасный свидетель. Если та женщина – а я подозреваю, что это Гаврош-Мария, – знает о следственном эксперименте и вообще что-то краем уха услышит о нечаянном свидетеле, – я кивнул в сторону Коляна, – то Марина Николаевна доживает свои последние минуты.
– А я? – Колян подозрительно рассматривал водку на свет. Надеюсь, хоть эта бутылка без клофелина!
– Ты тоже.
Он вздрогнул, посмотрел на меня ожидающе: вот сейчас я успокою его и сознаюсь, что пошутил, но не дождался этого и тут же начал открывать пробку зубами.
– Ты ч-чего эт-то... – мент зашипел, как старый гусак. Он вообще считал, похоже, что к его заведению все люди должны относиться с трепетом, как когда-то к КГБ. А тут, нате вам, выпить свидетель возжелал.
– Подставили меня, так хоть глотнуть бы напоследок, – сердито сказал парень, залпом выхлебнул остатки чая и налил в стакан водку, не обращая внимания на оставшиеся чаинки. – А то грохнут ваши бабы, как того, в «Лексусе», и «пузырь» зазря пропадет...
