возможные меры предосторожности, потому что стекло не просто наносит порезы, оно наносит и существенные раны.
– Теперь мне надо куртку. – Я капризничал и тянул время изо всех сил. – Леве тоже, потому что в бушлате прыгать несподручно.
– Камуфляжку?
– Не обязательно, – тут я присмотрел в углу будки вешалку и на ней брезентовую толстенную сварочную робу. – Вот это самое то, что нужно... Давай займемся вооружением.
– Тебе мало твоего пистолета?
– Мало. «ПМ» – это игрушка, которой менты пугают малолетних правонарушителей. Я в армии привык к пистолету Стечкина. К тому же патронов там побольше, чем в «макарове». Еще учти, что охрана там серьезная. Наверняка они в бронежилетах.
– В бронежилетах, – согласилась она. – Мы наблюдали смену охранников.
– Тогда точно – с «макаровым» там делать нечего. Или же нужен «стечкин» для точной стрельбы. Или же «ТТ», чтобы пробивать бронежилеты. Последние у вас есть, я видел...
– Они закреплены за конкретными людьми.
– Я понимаю. Тогда и посылай туда конкретных людей.
– Хорошо. Будут вам пистолеты. Автоматы берете?
– Лучше бы что-то покомпактнее.
– «Винторез» в разобранном виде... – она еще и издевается.
– И пропеллер к «дипломату» с «винторезом»...
– Зови Проханова, пошли за оружием.
Через десять минут мы были готовы, подтянули потуже ремни, проверили все крепления.
– Запасные рожки не берете? – поинтересовалась Мария. Правильно, командиру положено проверять экипировку команды.
– Мы там неделю сидеть не собираемся. А прыгать с лишним весом сама попробуй.
Теперь осталось последнее.
В тенте «КамАЗа» уже вырезали по заказу подполковника широкие окна. Нам надо было потренироваться с пяток раз, чтобы на месте не вышло задержки. Отбрасываешь брезент, делаешь захват за верх тента, еще два движения – и все в порядке. Я быстро освоил технологию. Лене с одной рукой было труднее. Пришлось переставить в кузове ящики со взрывчаткой так, чтобы он выбирался с них. Теперь получилось лучше.
Все мои знакомые, кроме двух чеченов, прибывших последними в машине с московскими номерами, и Исмаила, который уже позицию занял и только ждал команды, вышли во двор посмотреть за отправкой. Они тоже уже экипировались и вооружились. Капитан Шпинько вообще натянул на себя тяжелый армейский бронежилет, сразу превративший его из танкиста в натуральный танк. Интересно, как этот танк прыгал бы в окно? С удовольствием посмотрел бы.
Боевики начали строиться в одну шеренгу. Мы переглянулись с подполковником и тоже пошли в строй. Как-никак, а мы здесь только члены чужой команды, хотя и образуем команду собственную.
– Задачу свою все знают. Грузимся... – сказала Мария тихо, почти прошептала.
Ее, однако, услышали все. Слишком напряженным был сам момент отправки, слишком настороженными были лица боевиков – на серьезное дело шли.
Муса решил все же оставить за собой последнее слово, подтянулся, выпрямил спину и торжественно махнул рукой, провожая. Таким жестом великие вожди нашего народа помахивали с трибуны Мавзолея на Красной площади. Но это движение стоило старику авторитета. Костыль его торжественности момента не выдержал и подскользнулся. Муса, смешно раскинув руки, рухнул на спину, прямой, как палка. Умар бросился поднимать старика.
– К несчастью, – прошептал стоящий рядом со мной Халил. – Кончилась, значит, власть Мусы...
Я про себя подумал, что падение предвещает несчастье им всем. И власть Марии тоже подходит к концу, и власть силы, бьющей исподтишка, – тоже.
– Умар, быстрее... – прикрикнула Мария, и верный соратник Мусы оставил своего командира одного, едва успев поднять на ногу и сунув ему в руки костыль.
Муса взгляд спрятал и голову не поднимал. Подошли два «лопуха» и взяли его под руки.
Бронированный, как бронтозавр, Шпинько забрался в мою машину – еле поместился на переднем сиденье. Ясно. Он повезет детонаторы. Надеюсь, Лоскутков организовал засаду и сумеет перехватить капитана.
Гаврош села в кабину «КамАЗа». Мы с подполковником забрались в кузов последними. И я увидел, что в лагере вместе с Мусой и «лопухами» остался Халил.
Неожиданность! Непредвиденные обстоятельства!
К чему бы это?
Прекрасно развитый физически парень – самое место ему там, где будут стрелять. Но спросить уже было не у кого, Гаврош-Мария в кабине, Умар в дальнем конце кузова, около кабины, подправляет ящики со взрывчаткой, чтобы не упали, а сама машина уже тронулась.
Поехали, как я и предполагал, по берегу, по разбитой дороге. «Старушка-тройка» медленно тащилась в отдалении. С одной стороны, хорошо было бы, чтобы детонаторы от тряски сработали, как им положено срабатывать в соответствии с предназначением. Но с другой стороны, было бы гораздо лучше, если бы везли их при этом в другой машине. Свою, как ни странно, почему-то жалко, поскольку стоимость ее, в случае взрыва, мне никто не возместит. А страховка у меня не так давно кончилась.
Умар начал что-то возбужденно говорить по-чеченски. Судя по обстановке, ему положено было ругаться, но матерятся чечены исключительно по-русски. И чаще всего, наверное, матерятся от состояния российских дорог. Именно этим, как я понял, вызвана длинная тирада Умара.
Я подскочил и помог чечену снять сверху ящик, который грозил свалиться на него. Ничего, на месте, когда тряска прекратится, поставить его опять наверх не трудно. Несколько секунд – и подставка для подполковника будет восстановлена.
– Халил почему не поехал? – спросил я, демонстрируя злого и обиженного бойца. – И так народу не хватает, а он с раненым отсиживаться будет?
Машина готовилась, мне кажется, развалиться на куски от такой дороги – скрежетала и дребезжала, скрипела и стонала. И тем не менее я услышал сквозь эти звуки ответ Умара.
– Не-а... Он за компьютером сидит. Взрыв будет контролировать вместе с Мусой.
Это новость не из приятных!
Гаврош-Мария уже между делом сообщала, будто бы всякая попытка бунта на корабле будет жестко пресечена – взрыв при необходимости можно произвести с другой точки. Но я тогда принял это за блеф, присущий каждому террористу. Чем больше блефуешь, тем сильнее вводишь противников в заблуждение. Пусть думают, пусть перебирают все возможные и невозможные варианты. И чем больше они будут путаться, тем больше шансов у террориста достичь желаемого. Оказалось, наш командир не к блефу имеет склонность, а просто болтлива, как женщина. Как правило, для производства такого взрыва требуется в дополнение к специалисту-взрывнику и хороший специалист-компьютерщик. Оказывается, вторым специалистом является как раз Халил, а первым, по всей видимости, – Умар. И что за пакость они придумали? Разминировать такой заряд часто бывает очень и очень сложно.
Мы ехали вообще по кромке льда. Под колесами громко, со странным подвизгиванием хрустел снежный наст. Судя по всему, выехали на пляж. Уже легче, по крайней мере, не будет так трясти. А «старушка» не отстает. По пляжу ей легче ехать. Шпинько подобрался к нам почти вплотную.
Это он – идиот! – совершенно зря... Как же его в таком положении достанут ребята, которые сидят в засаде здесь поблизости? Тоже мне, додумался... Ведь специально капитана люди дожидаются.
Я посмотрел на подполковника. Он тоже поглядывает на мою «тройку» с тревогой. Обменяться информацией по приезде в лагерь после рекогносцировки мы сумели, когда переодевались к операции. Но не успели скоординировать действия на случай возможных отклонений от сценария – Гаврош-Мария уже не оставляла нас одних.
«КамАЗ» часто поворачивал, повторяя изгибы берега. Я попытался вспомнить пляж, на котором не был лет тридцать. Но в детстве, бывало, целые летние дни проводил с друзьями именно здесь. Да, кажется, мы приближаемся к цели. Вот уже дорога пошла слегка в гору и послышался шум воды. Мы уже рядом со шлюзом. Теперь только поворот и сотня метров по прямой. А «старушка» не отстает. И уже нет рядом места, где можно было бы машину блокировать так, чтобы это не было заметно нам.
Все! Детонаторы пропустили...
Шпинько остановил машину перед въездом на мост над самим шлюзом. Почему? Мы так не договаривались. Мы планировали оставить машину в лесу.
Что-то заподозрил бронированный капитан?
Заметил кого-то из засады?
Или просто проявил халатность, выехал на прямую линию, чтобы иметь возможность в несколько секунд добраться до объекта? Вообще он – чистокровный идиот. Если бы это была настоящая операция, то есть если бы мы с подполковником в самом деле готовились провести диверсию, то я такого капитана расстрелял бы собственноручно. Начнется стрельба в здании. Случайная пуля вылетит из окна. И – все... Операция была бы сорвана.
Мы уже подъезжали. Скорость снизилась до необходимого минимума, чтобы и не вызвать преждевременных подозрений, и в то же время успеть перед началом дела сделать глубокий вдох-выдох.
– Умар! – сказал я и показал на ящик.
Подставка для Проханова в две секунды была подготовлена. Сам Леня подергал крепление тупорылого милицейского автомата, чтобы не мешал при движении, и занял позицию. Я занял ее на пару секунд раньше.
Машина стала поворачивать за угол здания. Туда, где высота окон доступна. Надо заехать, вывернуть руль и сдать назад, встать вплотную к перилам, чтобы по возможности сократить нам расстояние полета.
Как раз в этот момент мы и предупреждаем охрану о своих действиях, потому что на нас сразу обращают внимание.
Все, окна сразу за задним бортом.
– Вперед! – скомандовал подполковник.
За три секунды мы оказались наверху, одно движение руки – щитки на касках опустились, теперь короткий шаг, чтобы подобрать, как спортсмен, расстояние для разбега. Но я еще успел бросить взгляд назад, на плотину. По плотине проезжали две машины. В дальнем ее конце уже виден автобус. Очевидно, Гаврош координировала свои действия с действиями группы Исмаила. Теперь судьба заложников в наших с подполковником руках. Как и судьба целого городского района.
