– Присвоить можно то, что есть. А если права нет, его не присвоишь.
– Вот потому, товарищ генерал, – вступил и я в разговор, – мы с капитаном Пулатовым и не взяли бы вас с собой в разведку. Вы сами чувствуете разницу между ФСБ и спецназом ГРУ?
– Что вы хотите этим сказать?
– Я хочу этим сказать, что ваши методы работы хороши для сдувания пыли со стола в кабинете. И легкие разрабатываются, и уборщице приятные мгновения доставляете. А для полевых условий вы как офицер непригодны.
Заросшая черной щетиной, физиономия моя настолько мрачна и взгляд настолько суров, что любого гипнотизера напугать берусь.
Я, конечно, хватил через край. Но его следовало немедленно «раскачать», завести, вызвать из исхудалой, задавленной аккуратной тихой жизнью генеральской страсти вспышку природной ярости. Человеком в конце концов сделать живым, а не расчетливой машиной. Без творческого авантюризма в нашем деле совсем пропадешь.
– Потому они и не справились с тобой всем своим никчемушным громадным аппаратом, – поддержал меня Пулат. – Что сделаешь – Контора...
– Вы не забываетесь, товарищи офицеры? – повысил голос генерал.
– Это вы, товарищ генерал, забыли, что мы отставные офицеры. И потому можем себе позволить порассуждать о ком угодно. С полной присущей нашему уму критичностью.
– Ну-ну... – Голос такой, будто ледяную воду мне за шиворот льет, и своими телодвижениями генерал, как истый эстет, любуется. – И чего вы хотите?
– Мы хотим, чтобы вы стали полноценным участником нашей операции. Не грузом, не обузой, которую следует только защищать, а именно участником. Иначе я, как и капитан Пулатов, вообще не вижу смысла в вашем пребывании здесь.
– Конкретнее, пожалуйста.
– Куда уж конкретнее! – возмутился Пулат. – Я со всей конкретностью и говорю, что вы должны пройти вместе с нами в кабинет местного генерала, показать ему удостоверение и объявить, что вы его арестовываете. Предположим, как чеченского шпиона и диверсанта, как международного террориста, пособника бен Ладена. Или как еще кого угодно...
– Я вам говорю, что не обладаю такими полномочиями.
– Вы считаете нас опытными боевыми офицерами? – спросил я.
– Да. Я считаю вас таковыми.
– Вы считаете нас людьми достаточно развитыми интеллектуально?
– Да. Считаю.
– Вы считаете, что мы должны знать ваши возможности и полномочия?
– Естественно.
– Да бросьте вы! – Пулат с откровенным смешком махнул рукой. – Не делайте из себя пупа земли. Ни мы, ни другие офицеры и даже генералы понятия не имеют, что вы уполномочены делать, а на что ваши полномочия не распространяются. Генерал ФСБ – это звучит грозно, но не более. Вас или пошлют подальше, или подчинятся. А мы прикроем стволами.
Я думал, он не решится. Все-таки школа у генерала старая, тех времен, когда учили, что инициатива наказуема. И за свое место он привык всегда бояться.
– Австриец Адольф Шикльгрубер, будучи рядовым в Первую мировую войну, один арестовал шестнадцать солдат противника. Не помню, французов или англичан... Потому и стал тогда ефрейтором и получил Железный крест... Те солдаты понятия не имели, есть ли у этого рядового право их арестовывать или нет у него такого права. Неужели вы, генерал, хуже?
– Не сравнивайте меня с Гитлером.
– Я никого ни с кем не сравниваю. Я провожу аналогию, – настаивал Пулат.
И вдруг Легкоступов улыбнулся.
– Актер из меня плохой. Но... попробуем!
– Годится, – сказал я и нажал на акселератор.
Мы подъехали прямо к КПП. И все вместе направились к часовому. Тот смотрел настороженно. Особенно на нас с Пулатом. Без погон. С автоматами. Оба от природы и от помеси национальностей чернявые. С лицами, заросшими щетиной. Чем не чеченские боевики, которыми по телевизору каждый день пугают? Растерялся часовой. Что с него возьмешь... Совсем молодой солдатик, судя по прическе и по растерянному взгляду. Форма на нем висит, как кимоно на японке на взгляд европейца. Это только японец поймет, что кимоно красиво, что каждая складка красноречиво выражена и о многом говорит. Европеец же подумает, что на женщину напялили шелковый мешок. Так же и солдат. Только другой солдат сообразит, что это форма. Иногда и офицер сможет сообразить тоже.
– Вызовите дежурного по части.
Генерал умеет говорить жестко и внушительно. Еще бы, столько лет погоны проносил... Грех не научиться.
– Что доложить? Кто спрашивает?
– Скажите, генерал ФСБ из Москвы с двумя сопровождающими.
Ох как испугался солдатик!
И дежурный, судя по всему, тоже. По крайней мере, примчался он меньше чем через минуту. Толстоватый подполковник с легким запахом хронического перегара.
Легкоступов показал свое удостоверение личности. Подполковник изучал его долго и внимательно, неоднократно сверял фотографию с оригиналом. Наконец несколько раз кивнул, соглашаясь, что Легкоступов в самом деле генерал ФСБ.
– Чем могу быть полезен, товарищ генерал? – спросил наконец.
– Мне нужен командир части. Где я могу его найти в это время?
– Генерал Сидоров сейчас на главном пункте управления. – Подполковник барственным жестом протянул руку, в которую часовой собрался вложить телефонную трубку.
– Отставить, подполковник, – приказал генерал тоном, не терпящим возражений. – Проводите нас к нему.
– Без доклада?
– Без доклада. Такова оперативная необходимость. И побыстрее. Время не терпит.
– А эти люди с вами?..
– Это офицеры группы захвата. Быстрее!
– Есть, товарищ генерал. – Подполковник пожал плечами совсем не по-уставному, повернулся через левое плечо гораздо более неуклюже, чем это сделал бы новобранец, и зашагал первым по мокрому асфальту.
На территории части, как ни странно, асфальт был совсем не потрескавшийся, более того, тщательно выметен, бордюры аккуратно выбелены, фонари горели блеклым неоновым светом, и вообще весь внешний вид городка говорил об аккуратности и порядке.
– Офицеры тоже с документами? – на ходу спросил подполковник.
– Офицеры спецподразделений, – за генерала ответил Пулат, – отправляясь на выполнение боевой задачи, согласно штатному расписанию, сдают документы на хранение своему командованию. Так повелось, товарищ подполковник, еще с русско-турецкой войны позапрошлого века.
Мы вышли к большой железобетонной коробке без окон, присыпанной по стенам слоем земли. Рядом стоял с зажженными подфарниками тягач с объемным «кунгом».
– У вас тут настоящее боевое дежурство? – спросил я мимоходом. – Резервный пункт управления выкатили...
– Да, у нас боевая тревога, – подтвердил дежурный. – Какой-то самолет ведут.
Он покосился на Легкоступова, но подумал, вероятно, что прибытие из Москвы генерала ФСБ напрямую связано с этой самой тревогой. И потому спешно добавил:
– У нас тут в боевом отношении полный порядок. Небо чистым держим. Птица не пролетит.
Около дверей главного пункта управления дежурил часовой.
– Со мной... – сказал подполковник.
Часовой не пошевелился. Тоже молодой солдатик. Явно первого года службы.
Мы прошли по бетонному коридору, где шаги звучали, подобно горному эхо, потом спустились по лестнице до мощной бронированной двери, гостеприимно распахнутой. Из-за двери слышались возбужденные голоса. Дежурный остановился, то ли давая возможность гостям послушать, то ли не решаясь войти. Я подумал, глядя на его хитрую физиономию, что первое ближе к истине.
– Куда они могли деться? Не локаторы у вас, а сплошной поломанный телевизор!
– Я думаю, товарищ генерал, они до бреющего полета снизились.
– Ну и что?
– Тогда их никакой локатор не возьмет. Слежение и наводка только со спутника возможны.
– Соединяйтесь со спутником! Немедленно!
– А нету у нас, товарищ генерал, спутников. Они только в семидесятые летали и в начале восьмидесятых немножко. Потом перестали. Только у стратегических остались...
– Со стратегическими свяжитесь!
– Это другие войска, товарищ генерал. С ними только вы через Москву связаться можете.
– Олухи вы все! Службы не знаете! Олухи, одно слово!
Легкоступов, отстранив дежурного, вошел первым. Мы следом за ним. И оказались в большой подземной комнате со множеством приборов.
Местный генерал стоял спиной к нам. Офицеры командного пункта перед ним. И они первыми нас увидели. По тишине и сам командир догадался, что за его спиной что-то происходит. Он обернулся резко для своей более чем центнеровой туши.
– Что такое? Кто такие? – И всмотрелся с изменившимся лицом, узнавая генерала.
– Генерал Легкоступов, Федеральная служба безопасности, – сурово представился Геннадий Рудольфович. А еще говорил, что у него нет актерских
