останавливается, ждет, когда глаза привыкнут. Пыль оседает медленно. Но скоро Талгат уже видит склон под ногами, а еще через несколько секунд видит и дальше, видит дорогу, от которой поднимаются, торопясь, крепкие парни в серо-грязной камуфляжке. А впереди, слегка опережая группу, идет человек в грязно-зеленой камуфляжке.
Этого человека Талгат узнает сразу...
Рука Талгата лежит на пистолете. Даже из его «девяносто второй» «беретты» проблематично попасть в человека с такого расстояния. Но он и не желает стрелять. Он просто сжимает рукоятку тяжелого оружия и слегка улыбается.
А потом, чувствуя, как оседает пыльное облако в том месте, где он стоит, отступает на бывшую галерею. Видит, с каким старанием, в каком темпе, себя не щадя, работают его люди. И начинает помогать им. Проходы закрываются до прихода федералов.
– Еще один проход... Валите камни... Вот этот, первый... Успеваем...
– Он же в сторону ведет...
– Потому и валите... И здесь... Прямо к стене...
– А здесь-то зачем, – ворчит бритый чеченец, земляк Талгата, – они сейчас подойдут...
– Успеваем... Пусть в стену упрутся, попотеют, как мы... И заминировать! Все завалы... Заминировать... – командует Талгат.
Он забирается в узкое отверстие последним, бросив взгляд в облако пыли.
Но и на той стороне не спешит уйти. Дожидается, когда закончат свою работу минеры. А потом за ними проверяет каждый участок. Сделано правильно. И пусть с этой стороны торчат провода и растяжки. Камни-то будут с той стороны сворачивать... Они сами растяжки и потянут... Если, конечно, потянут... На ОМОН еще можно надеяться... Но там же и Сохно...
ГЛАВА 5
1
Звук выстрела почему-то остался неслышимым. Звук пробитого стекла, как ни странно, тоже. Никакого переполоха. Значит, часовой на посту спит более крепко, чем пленник в своей комнате, и сны ему, должно быть, снятся с выстрелами, если он не слышит то, что услышать должен. Часовой просто обязан был обратить внимание на такой звук. А если он опытный, он обязан и понять его происхождение. Ни бесшумные винтовки типа «винтореза», ни пистолеты с глушителем не способны стрелять совсем без звука. Это известно всем. И этот звук должен слиться воедино со звуком пробитого стекла. Есть шум... Реагируй! Поднимай тревогу! Вызывай командира!
Впрочем, рядом проходит оживленная автомобильная трасса. Оттуда звуки доносятся даже в комнату к Алданову. Вполне можно допустить, что часовой принял эти звуки за пришедшие именно оттуда. И все равно – плохой часовой, никуда не годный часовой...
Некоторое время Виктор Егорович стоит у стены в задумчивости. Что предпринять? Потом усмехается и решает дать возможность событиям развиваться своим чередом. Но на кровать, как человек опытный и мудрый, пока не возвращается – все еще всматриваясь в стекло. И не напрасно. Минут через пять через двор в трех шагах от окна выходит горилла с человеком, держащим в руках «калаш» со сложенным прикладом. Все ясно. Горилла договорился с часовым. Они даже останавливаются на пару секунд против окна, рассматривая отверстия и прислушиваясь к звукам. Потом расходятся в разные стороны. Если нет реакции, считают, что задача выполнена с ювелирной точностью. Виктор Егорович удивляется – где таких наивных делают?.. Результат обязательно надо проверять! Это закон. А они удовлетворены выстрелом и дырами в стеклах...
Теперь за окном тишина. И потому Алданов может уже спокойно прилечь, уверенный, что проверка состоялась. Не захочет горилла рисковать с контрольным выстрелом. Он и без того слишком рискнул. Но, прежде чем прилечь, отставной ликвидатор любуется чужим непрофессионализмом. Пальцем забирается в горячую еще дырку, оставленную в подушке. Пуля прошила ее насквозь, прошила матрац и застряла скорее всего в панцирной сетке. Сетка спружинила и выдержала удар. Этот звук Алданов слышал, а звук удара в стену – нет.
Теперь лежа можно все спокойно обдумать и сделать вывод. А вывод Виктор Егорович делает однозначный. Не все в группе бандитов так уж благополучно, и авторитет ичкерийского куратора Зинура далеко не стопроцентный, как тому самому, похоже, кажется... Этим при необходимости можно воспользоваться, хотя действия самого Зинура покажут расстановку сил. А там и свои действия не грех предпринять... Может быть, уже пора?
Заснуть после такого происшествия, естественно, уже невозможно. И Алданов просто лежит, забросив руки за голову и слегка свесив ноги с кровати. Это не совсем удобно, но он человек аккуратный. Пусть матрац коротковат и узковат, пусть он грязный, но ложиться на него с тапочками, в которых приехал сюда, он не может – натура не та, не позволяет...
В этой позе его и застает сначала шум двигателя машины и голоса встречающих во дворе. Свет фар по окнам прогуливается, освещая комнату, и тут же вызывает за стеклом возгласы удивления, а потом и откровенный приглушенный шум, словно сильный ветер идет по листве. Обычно такой шум может издавать шепот толпы. Но здесь толпе взяться неоткуда, и Алданов удивляется звуку, только потом понимая, что обильное количество гортанных звуков в голосах создает похожий эффект. Что там произошло, понятно без слов незнакомого языка. Заметили пробоины, подходят. Что-то говорят. Возбужденные, злые голоса, судя по интонации, кого-то зовут. Голос Зинура к ним присоединяется. Это не голос. Это крик... От испуга и отчаяния, словно он боится потери близкого родственника, дорогого ему человека. И тишина, как актерская пауза... Потом еще больший шум. И топот... Теперь топот в коридоре... Поворот ключа в замке, резко распахиваемая дверь, включенный свет...
– Дверь закрой, поговорим... – спокойно встречает Зинура Виктор Егорович.
Но Зинур с ситуацией справиться уже не в состоянии. Он сам возбужден, и другие возбуждены, они тоже в комнате... Их человек пятнадцать. Это в самом деле толпа...
Длится это больше минуты. Боевики дыхание переводят.
– Кто стрелял?
Алданов молча поднимает подушку и протягивает. Зинур рассматривает обе дыры. Проходит к окну, ковыряет пальцем стекло и сует палец в рот – порезался об острый край, кровь облизывает.
– Часового! – рявкает Зинур по-русски.
Он хочет, чтобы Виктор Егорович знал ситуацию и смог объяснить потом Абдукадырову, что произошло. Это понятно без слов по бледности, покрывшей смуглое лицо. Должно быть, бывший лейтенант Абдукадыров умеет спрашивать с подчиненных по всей строгости.
Часовой выходит из-за спин. Тот же автомат в руке. Ствол смотрит в пол.
– Ты слышал выстрел?
– Нет, не слышал... – Часовой отвечает тоже по-русски, но с таким акцентом, что простые слова можно разобрать с великим трудом.
– А где ты тогда был? – Голос Зинура награды не обещает.
– На поста стоял...
– Спал!..
– Нет, не спал... Просто не слышал...
– Как ты мог не слышать...
– С глушитель кто-та стрелял... Дорога близко... Машины шумит... Не слышал...
Виктор Егорович наблюдает сцену с интересом. С б
Зинур возвращается к стеклу. Смотрит через два отверстия во двор.
– С дерева стреляли... Кто во двор из цеха выходил?
– Никто... – Часовой отрицательно мотает головой.
– Но кто-то же стрелял! Если наши все были в цехе...
– Чужой...
– Ты кого-то видел?
– Не видел...
– Откуда здесь взяться чужому!
Толпа за плечами часового шевелится. Горилла смотрит через плечи.
– Это его дружки... Те, что сбежали... Хотели его убрать...
Виктор Егорович даже не напрягается, но информацию сразу принимает к сведению. Значит, Соколов с Пахомовым вышли из игры... Но ему выходить еще рано. Момент сейчас, конечно, удобный. Много их, правда, но справиться можно. И нет этих пистолетов со снотворным зарядом. Не приготовились, а если он
– А кто мог со стороны увидеть, где лежит этот человек... – Зинур тычет пальцем, чуть не попадая в лицо, в Алданова. – Надо было знать комнату, надо было знать расположение кровати, чтобы так выстрелить...
– Ладно... – примирительно говорит сам Виктор Егорович. – Не убили, и ладно... Пусть все выйдут, поговорить надо...
Зинур властно машет рукой. Боевики не слишком торопятся, но выходят за дверь. И даже дверь закрывают. Но стоят за ней, не удаляются.
– Меняемся? Сведения на сведения...
– Что? – Зинур не понимает.
Алданов говорит тихо, чтобы слышно было только одному Зинуру:
– Я скажу тебе, кто стрелял. Думаю, что эти люди и тебе готовы пулю в спину пустить при удобном случае. А ты мне скажешь, что случилось с Соколовым и Пахомовым...
Зинур раздумывает несколько секунд. Плечами пожимает, потому что большого секрета не видит, и сообщает, впрочем, без радости:
– Их держали вместе, рядышком... Они перебили охрану и сбежали... После этого, чтобы это не повторилось, Талгат Хамидович позвонил тебе и договорился о встрече. С ними договориться не успел... Ты знаешь, где их искать?
