о том, что это известие превратило бы последние дни его жизни в сущий ад. Мы с Альсой знаем Энгаса как облупленного, поэтому нам легко было предвидеть его действия, узнай он о своем отравлении. В первую очередь он приказал бы схватить и бросить в тюрьму всех слуг, имевших в то время доступ в его покои, и стражников, которые их охраняли. А поскольку яд был чар-зельем, то арестовали бы и всех придворных колдунов — во всяком случае, попытались бы арестовать. Тогда разразился бы громкий скандал, в который обязательно вмешался бы Кованхар, нас начали бы обвинять в том, что мы допустили ошибку в лечении короля, однако не захотели ее признать, сфальсифицировав улики, чтобы обратить его гнев на колдунов… Короче говоря, последствия были бы очень неприятными. По сравнению с этим нынешние слухи, что мы собственноручно сводим Энгаса в могилу, кажутся пустой детской болтовней.
— Может быть, и так, — не уступал Бренан. — Но молчать тоже не следует. Выходит, вы с Альсой и старейшими покрываете убийство, оставляя преступников безнаказанными. Нужно провести расследование, выяснить, кто из слуг и стражников мог подсыпать яд. Один из них точно виновен. Как минимум один.
— А я и не говорю, что эти пять дней мы сидели сложа руки. Я осторожно, очень осторожно провела дознание и установила, что никто из прислуги или охраны не мог этого сделать. Временные рамки преступления очень сжаты и четко определены, так как после обеда к королю заходила Альса, и она совершенно уверена, что тогда на столике около кровати стоял стакан с чистой, неотравленной водой. После процедуры по очищению крови Энгас-сразу заснул, а через полтора часа проснулся, выпил воды и вызвал камердинера. В этом промежутке никто в спальню не заходил — на это указали и защитные чары на двери, то же самое засвидетельствовали слуги, дежурившие тогда в покоях. А предположение, что все пятеро сговорились отравить короля, представляется слишком невероятным.
— Альса точно не ошиблась по поводу воды в стакане? — спросила Гвен. — Ведь как же тогда…
Внезапно она замолчала, а зрачки ее глаз расширились. Бренан, которому в голову только что пришла такая же догадка, обалдело уставился на Бригид. Та утвердительно кивнула:
— Другого разумного объяснения не вижу. Энгаса отравил черный колдун, имеющий доступ в Тындаяр. Так он незамеченным попал в комнату, пока король спал, и подсыпал ему в стакан яд.
— Безобразие! — гневно произнесла Гвен. — Эти черные совсем обнаглели. Я и подумать не могла, что они на такое отважатся.
— В том-то и дело, что никто не мог подумать. Хотя в середине монфовира, когда стало известно, что Тындаяр снова открыт, мы с Альсой все-таки предложили установить во дворце дополнительную сигнализацию, а со временем, когда изготовим дерайтиры, заменить ее на полную защиту от проникновений из подземного мира. Но Энгас отказался — он не видел в этом необходимости и решил, что мы под этим поводом хотим еще глубже запустить руку в королевскую казну. А мы не очень настаивали — нам самим трудно было представить, что черные зайдут так далеко. Поэтому защитили только Ведьминскую Башню и на этом успокоились.
— Э, нет, — покачал головой Бренан, немного собравшись с мыслями. — Тут что-то не сходится. Если это был черный, то почему он просто не убил короля? Зачем использовал такой ненадежный и рискованный способ?
— Мы думали над этим — я, Альса, старейшие — и пришли к неутешительному выводу, что злоумышленнику мало было одной лишь смерти Энгаса. Он стремился именно к тому, чего нам удалось избежать, скрыв правду об отравлении. Такой скандал существенно ослабил бы ваши позиции в борьбе за престол и соответственно улучшил бы шансы ваших главных конкурентов. Вернее, двоих из них — лорда Авлайда и лорда Финвара. Граф Ярвийский тоже пострадал бы, так как всем известна его лояльность к нам.
Гвен еще больше нахмурилась. А Бренану стало жутко.
— Значит, — сказал он, — один из этих двоих сговорился с черными.
— Не обязательно сам претендент, — заметила Бригид. — Скорее кто-то из его ближайших сторонников. Но сути дела это не меняет — хоть так, хоть сяк, а на престол Катерлаха, страны из Минеганской Пятерки, рвется человек, прямо или косвенно связанный с черными колдунами. Словом, ситуация мерзкая, худшей трудно придумать. Именно поэтому я предлагала поддержать лорда Ригвара. При нашем содействии он легко выиграл бы выборы, а вы гарантированно стали бы его преемниками.
— Ну, если так сложились обстоятельства… — начал было Бренан, но Бригид прервала его:
— Нет, я уже передумала. И не только потому, что Гвен теперь регент Катерлаха. Еще вчера меня ужаснула догадка, что, возможно, мы недооцениваем врага и тот черный колдун как раз играет на стороне графа Ярвийского. Возможно, он просчитал наперед ход наших мыслей и устроил все так, чтобы мы заподозрили Авлайда с Финваром и, пытаясь остановить их, сами усадили на трон Ригвара аб Ковгала.
— Ну, это маловероятно, — отозвалась Гвен. — Или, скорее всего, вообще невероятно. Ведь всем известно, что лорд Ригвар наш союзник. Черным нет смысла его поддерживать.
— По большому счету, им нет смысла поддерживать любого из претендентов. Катерлах находится в сфере нашего влияния, и колдуны — хоть обычные, хоть черные — не в состоянии это изменить, даже если обзаведутся сообщниками в окружении короля. Но думаю, что тут речь не о политике, а о получении личной выгоды. От победы Ригвара выиграет не только он сам, но и весь Дом О'Гедвин. В нем, как и в других княжеских домах, есть разные люди, поэтому не исключено, что один из близких родственников графа Ярвийского мог заключить союз с черными, пообещав им хорошо заплатить. Ну а черные, наверное, польстились не так на деньги, как на возможность утереть нам нос и хоть частично отомстить за поражение на Ихелдиройдском тракте и смерть Ярлаха аб Конала.
— Ты уже поделилась своими соображениями со старейшими? — спросила Гвен.
— Вчера же им и написала. А сегодня утром получила письмо от сестры Кейлион. Она считает, что я слишком драматизирую, но не стала отрицать такой возможности. Ни указаний, ни рекомендаций в письме не было — это значит, что старейшие разошлись во мнениях и не смогли выработать единой позиции. Значит, минимум три из них склоняются к тому, что вам стоит уже сейчас претендовать на престол. Разумеется, они бы и так поддержали любое ваше решение, но при этом демонстрировали бы вам свое единогласное неодобрение. Теперь этого единогласия и близко не будет…
После разговора с Бригид Гвен пошла к себе, чтобы переодеться и немного отдохнуть с дороги. Бренан собирался поступить так же, но в коридоре его перехватила только что вернувшаяся от короля Альса. Он ожидал, что старшая начнет выпытывать подробности их приватной беседы с Энгасом, однако ее это не очень интересовало. Затащив Бренана в свой кабинет, она в первую очередь выяснила, что им с Гвен уже известно об отравлении короля, и вслед за Бригид предостерегла от разглашения этой тайны. Потом принялась поучать его, как он должен отвечать на вопросы, связанные с неожиданным регентством Гвен, и что следует говорить, когда будет заходить речь о предстоящих выборах короля. Бренан вежливо выслушал ее наставления, хотя про себя уже решил, что будет руководствоваться советами Бригид, которая гораздо лучше ориентировалась в катерлахской политике.
Наконец Альса отпустила его, и Бренан заперся в своих покоях, радуясь, что сейчас в Тахрине нет сестры Дорвен вер Меврид — третьей по старшинству и первой по болтливости из здешних ведьм. Она непременно захотела бы поговорить с ним о том, как правильно вести себя в новых обстоятельствах, и, в отличие от Альсы и Бригид, не ограничилась бы сжатым перечнем рекомендаций, а долго и нудно инструктировала бы его, подробно разбирая чуть ли не каждую возможную ситуацию.
Пока Бренан отлеживался в ванне с горячей водой, во входную дверь дважды стучали. Ни в первый, ни во второй раз ему не удавалось определить, кто это был; он еще плохо владел распознавательными чарами, к тому же ему мешали защитные узоры, пронизывающие стены, пол и потолок его покоев. Поэтому он предпочел не отзываться, а посетители оказались достаточно деликатными — не получив ответа, просто уходили прочь.
Где-то через полчаса, когда Бренан как раз заканчивал одеваться, постучали в третий раз. На этот раз гость был более настойчив — не ограничившись одним лишь стуком, он дернул за ручку, а когда дверь не поддалась, позвал:
— Бренан, все в порядке, это я. Открой.
У Бренана больше не было причин отмалчиваться, поэтому он впустил в переднюю Лиама — уже немного отдохнувшего и принаряженного. Он был одет в достаточно строгий, соответствующий нынешним обстоятельствам и одновременно роскошный костюм из темно-зеленой тафты, украшенный золотым позументом, а на его губах играла привычная легкомысленно-шутливая улыбка. Брат Гвен обитал в
