девушек-колдуний, поэтому в самый трудный для Эйрин период рядом с ней будет Финнела, которая окажет ей поддержку… Впрочем, я полагаю, что в поддержке в первую очередь будет нуждаться Финнела, но одно ее присутствие, необходимость заботиться о ней благотворно отразятся на Эйрин.
— В этом вы правы, — согласился отец Финнелы. — Эйрин сильная девушка, ей не нужно, чтобы кто- то ее утешал. А вот забота о других действительно придает ей силы… Ну ладно. А какие же две следующие причины?
— Третья касается исключительно меня и старейших сестер. В ней я не совсем уверена, но, наверное, без нее я бы на такое не решилась. Скажу лишь, что в последнее время у меня просто руки чесались выкинуть что-нибудь им назло, но я не хотела, чтобы это была какая-то бессмысленная детская пакость. Вот и нашла по-настоящему серьезный повод. Ну а четвертая причина связана с самой Финнелой. Я подозреваю, что ваша дочь задумала убежать из дому, и…
Шайна не договорила, так как ее прервал громкий смех Риса аб Тырнана. Через несколько секунд он овладел собой и сказал:
— Извините, я просто не смог сдержаться. Вижу, эта маленькая пройдоха обвела вас вокруг пальца. Когда нужно, она может быть такой искренней и убедительной — настоящий бесенок… Но я знаю ее пятнадцать с половиной лет и могу вас уверить, что она никогда так не поступит. Для этого ей не хватит решимости и самостоятельности.
— Вы знаете Финнелу как свою дочь, — стояла на своем Шайна. — И это мешает вам видеть в ней колдунью. А я росла на Тир Минегане, часто общалась с девушками, которые учились в колдовской школе, поэтому видела, как разительно они меняются с обретением силы. Эта сила придает им и решительности, и самостоятельности, делает их уверенными в себе женщинами, которые не отступают перед трудностями, а ищут пути их решения. Что касается Финнелы, то она с детства привыкла получать все, чего пожелает, и эта черта ее характера никуда не денется, а только трансформируется под новые обстоятельства. Вы правы, сейчас она еще не готова к решительным действиям, а просто ноет, жалуется и угрожает возможным побегом. Но уже начала его планировать, а это — признак того, что с ней происходят упомянутые мной изменения. Мы можем только догадываться, что произойдет через месяц-другой.
— Ну не знаю, не знаю, — задумчиво сказал Рис. — И в любом случае — теперь это не имеет значения. Даже если бы пришлось силой тащить Финнелу до самого Тир Минегана… — Он осекся. — Скажите-ка, леди Шайна, почему вы пришли ко мне с уже подписанным документом? Хотели просто произвести впечатление? Или все-таки были уверены, что я соглашусь?
— Я нисколько не сомневалась в вашем согласии, — ответила Шайна. — У меня была возможность убедиться, что государственные интересы вы ставите превыше личных. Учитывая разницу в возрасте между вами и королем, вы имели все шансы как минимум десять лет носить корону, но без колебаний отказались от нее, ибо так будет лучше для Леннира. Поэтому судьба Финнелы была решена еще тогда, когда я решилась отступить от инструкций старейших и дать вам гарантии нерушимости границы. И если бы я вам сказала, что помогаю Финнеле по другой причине, сугубо личной, которая, возможно, приходила вам в голову, вы бы все равно согласились.
Крепко стиснув губы, Рис аб Тырнан кивнул.
Глава VII
ДИННЕШИ
Открыв глаза, Шимас аб Нейван обнаружил, что лежит лицом вверх, а в темном ночном небе над ним ярко сияют звезды. Они мерцали, словно подмигивая ему, и спрашивали: «Эй, приятель, что ты тут делаешь? Как сюда попал? Ты хоть понимаешь, что с тобой случилось?..»
Вокруг было тихо, спокойно, не дул даже легкий ветерок, лишь откуда-то со стороны доносилось слабое потрескивание, а в воздухе витал еле уловимый запах дыма. Этот запах напомнил Шимасу о пламени, которое охватило его под действием черных чар Ярлаха аб Конала; пламя слепящее, неистовое, нестерпимо жгучее, оно жаждало поглотить его плоть до последней частички…
Это воспоминание мигом развеяло остатки сна. Шимас так быстро, как только мог, поднялся и, опираясь рукой на покрытую густой травой землю, огляделся вокруг. И хотя в темную, безлунную ночь трудно было судить наверняка, создавалось впечатление, что он находится посреди широкой степи, поскольку ничто — ни деревья, ни холмы, ни людские строения — не заслоняло звезд над горизонтом. Ночь была очень жаркой, даже душной, словно сейчас был самый разгар горфеннава, а не конец линаса. Впрочем, даже посреди лета ивронахские ночи обычно намного прохладнее. Если, конечно, он вообще в Ивронахе…
Все это Шимас отметил лишь краем сознания, а все свое внимание сосредоточил на единственном человеческом существе в пределах досягаемости его зрения и колдовского чутья. Это был сидевший возле небольшого костра мальчуган лет двенадцати или тринадцати, босоногий, в коротких штанах и грубой домотканой рубашке без рукавов. Его нехитрому крестьянскому наряду противоречили слишком уж аккуратные золотистые волосы и чистое, вымытое лицо, а взгляд больших голубых глаз, в которых танцевали отблески огня, был по-взрослому серьезен и сосредоточен. Он держал над огнем тонкий металлический прут с нанизанными на него кусками мяса, которые очень аппетитно шкварчали, брызгая жиром.
— Наконец-то ты проснулся, — сказал мальчик чистым, звонким и необычайно мелодичным голосом. — Наверное, проголодался? Так поешь. — И он протянул ему прут с поджаренным мясом. — Или, может, хочешь пить? — В другой его руке невесть откуда возник кувшин.
Чувствуя себя еще слишком слабым, чтобы встать на ноги, Шимас подполз к мальчику, первым делом схватил кувшин и припал к нему пересохшими губами.
Вода была холодной, вкусной и отлично утоляла жажду. Допив до дна, Шимас вернул мальчику пустой кувшин, взял мясо и стал жадно есть. Он подсознательно тянул время, пытаясь собраться с мыслями, беспорядочно роившимися в его голове. Было уже понятно, что этот мальчик на самом деле никакой не мальчик и, скорее всего, даже не человек. Откуда бы ни взялся в его руке кувшин с водой, он появился без участия магии — во всяком случае, человеческой магии. В тот момент Шимас не заметил никаких чар, а ведь даже ведьмы, когда прибегают к магическим действиям, не в состоянии скрыть это.
Проглотив несколько кусков мяса, он спросил:
— Кто ты? И где мы?
— Сначала отвечу на твой второй вопрос. Сейчас ты находишься далеко от Ивронаха, в центре Средне-Эйдальской равнины, за пятьдесят миль от здешней столицы, Дын Краннаха, можно сказать, в самом сердце Юга.
— А как… Зачем… Нет, погоди! Ты еще не сказал, кто ты такой.
— Я тот, кто выдернул тебя из адского пламени за мгновение до того, как ты должен был превратиться в горстку пепла, — невозмутимо произнес мальчик. — Ярлах аб Конал ничего не заметил. Он искренне считает тебя мертвым и уже несколько дней искусно изображает обеспокоенность твоим загадочным исчезновением.
— Несколько дней? — переспросил Шимас.
— Точнее, одиннадцать. Я держал тебя во сне, пока ты выздоравливал после поражения Темной Энергией.
— Это ответ на вопрос «что ты сделал», — заметил Шимас. — А я хочу знать, что ты собой представляешь.
Мальчик пожал плечами:
— Можешь называть меня «диннеши». Я не стану возражать.
Шимас так и подпрыгнул, едва не уронив наземь свой поздний ужин или, может быть, ранний завтрак.
— Диннеши?! — недоверчиво воскликнул он. — Хочешь сказать, что ты — ангел?
— Ты использовал название из чужого для нашего мира лейданского языка, на котором вы сами не говорите. Лучше называй меня по-народному — диннеши.
