именно оно является самым большим врагом каждой ведьмы. А особые игрушки абсолютно безопасны — за исключением того, что оставляют после себя чувство опустошения и только разжигают желание познать настоящего мужчину. Вот Дорис терпела-терпела и в конце концов не смогла стерпеть, выбрала себе среди минеганских гвардейцев самого статного красавца и что-то намудрила с его хозяйством, чтобы семя не попадало по назначению.
Теперь уже покраснела и Эйрин. А Мораг между тем продолжала:
— Но Дорис была глупа, она не понимала главного. Искру никак не обманешь, а тем более собственными ее чарами. Можно подумать, за семнадцать столетий ведьмы не перепробовали разных способов, как уклониться от обета целомудрия. Однако ничего не получалось — и у Дорис тоже не вышло. Как она ни хитрила, семя все-таки попало в нее и сделало ее ведьмачкой. Вот такая история. И я вам скажу, девочки, у меня никогда не было ни капли сочувствия к сестре Дорис. Она сама напросилась — и точка.
Следующие несколько минут они ехали молча. Эйрин быстро справилась со своим смущением, а вот щеки Финнелы и дальше пылали румянцем.
— Но почему так? — наконец сказала он. — Почему ведьмам нельзя быть с мужчинами?
Мораг слегка неуверенно пожала плечами:
— Возможно, по той же причине, по которой колдовской дар не передается по наследству. Если бы передавался, то спустя некоторое время колдуны превратились бы в высшую касту, которая правила бы простыми людьми, как скотом. А что касается нас… Многие сестры гораздо умнее, чем я, утверждают, что если бы ведьма могла забеременеть, то родила бы не просто ведьмака, а чрезвычайно могущественного ведьмака, поскольку ее дитя развивалось бы под влиянием пробужденной, активной Искры, а отпечаток формируется именно в этот, начальный период жизни. Но даже если это не так… в конце концов, не имеет значения. Для простоты будем считать, что ребенок ведьмы был бы обычным ведьмаком. А теперь представьте, что все ведьмы стали бы производить на свет ведьмаков и ведьмачек. Скажем, раз в десять лет… нет, пусть будет двадцать. Отбросим слишком молодых сестер, останется где-то четыреста ведьм. Разделим их количество на двадцать лет и умножим на сто — среднюю продолжительность жизни ведьмаков. Правда, Этне говорит, что эта цифра немного завышена, на самом деле ведьмачки живут около девяноста шести лет, а о среднем возрасте ведьмаков вообще сложно судить, поскольку их было слишком мало для корректного усреднения. Она ужасно любит точность.
Все трое посмотрели вперед, где во главе колонны ехали сестра Этне и капитан аб Грайди. Они вели неспешный разговор, вероятно обсуждая какие-то военные вопросы. У Этне была феноменальная память, острый и пытливый ум, вбирающий в себя знания как губка. Она была сестрой-наставницей по бытовым чарам, но интересовалась всем на свете — от точных законов движения небесных тел до тактики ведения боевых действий во время приграничных стычек, о чем ей, наверное, и рассказывал капитан, почти всю свою взрослую жизнь посвятивший защите северной границы Леннира.
— Будем считать, что сто лет, — сказала Эйрин. — В итоге имеем две тысячи ведьмаков и ведьмачек.
— То-то и оно, — сказала Мораг. — Слишком много для Абрада, вы не находите? И хорошо если бы были только ведьмачки. Мы, женщины, не такие амбициозные и властолюбивые. Если бы мы хотели — давно возглавили бы все королевства как на Юге, так и на Севере. Но мы не делаем этого, нам хватает и маленького Тир Минегана. Если же вмешиваемся в дела северных королевств, то лишь для того, чтобы остановить войну или устранить от власти жестокого тирана — словом, сохранить жизнь множеству простых людей. А мужчины не такие. Едва почувствуют свою силу, так и тянут руки к короне — как минимум княжеской, а желательно королевской. Страшно подумать, сколько бед принесла бы в мир тысяча мужчин- ведьмаков.
— Ну, не думаю, что все они оказались бы такими жадными до власти, — заметила Финнела.
— Пусть не все, хватило бы и каждого десятого. И это я уже приуменьшаю. Из шести ведьмаков, появившихся на свет в прошлом тысячелетии, трое стали королями, один был императором Ферманаха, о чем ты, наверное, знаешь, а двое жили во времена Мор Деораха и командовали собственными армиями, что теперь приравнивается к княжескому титулу. Если не считать брата Шайны, то из четырех ведьмаков, рожденных в нашем тысячелетии, двое были королями Ивыдона, наши соседи просто обожают ведьмаков, еще один правил Ан Данваром, и только последний удовольствовался титулом герцога, получив для себя Бенфройдское княжество в Гулад Хамрайге.
— Вот это да, — удивленно покачала головой Финнела, для которой, в отличие от Эйрин, рассказ о королевских достижениях ведьмаков стал новостью. — Выходит, у Бренана есть хорошие шансы стать королем.
— Особенно если он женится на Гвен, — добавила Эйрин. — Тогда останется просто подождать, когда освободится престол Катерлаха. А старейшие сестры, хоть и строят насчет Бренана другие планы, не станут им мешать. Напротив — из чувства вины перед обоими поддержат их.
Мораг взглянула на нее с удивлением:
— Неплохая догадка! Ты настоящая дочь своего отца… — Но уже в следующий момент покачала головой. — Э, нет, сама ты не могла до этого додуматься. Может, ты и разбираешься в королевских делах, но в наших ведьминских еще ничего не смыслишь. Услышала об этом от Этне?.. Нет? Тогда… Неужели от Шайны?
«Вот дура! — мысленно выругала себя Эйрин. — Никто же не тянул тебя за язык! Захотелось, видишь ли, показать, какая ты умная…»
— Только не говори ей, — попросила она Мораг. — И ты тоже, Финнела. Шайна очень обидится, что я все выболтала.
Мораг небрежно хмыкнула:
— А ты и не открыла мне ничего нового. Мы с Этне еще в Кардугале это обсуждали. И с другими сестрами переписывались на сей счет. А к Шайне не обращались по очевидным причинам… Но она оказалась более мудрой, чем мы думали. И более взрослой. Теперь я могу смело поговорить с ней о Гвен и Бренане. Заодно прикрою тебя, Эйрин. Мол, только сказала вам о выгодах этого брака и по твоей реакции поняла, что для тебя это не новость.
— Спасибо, — облегченно вздохнула Эйрин, которая очень боялась, что при первой же возможности Финнела обязательно проговорится.
Хлопнув ладонью по крупу своего коня, Мораг помчалась вперед, а Эйрин с завистью смотрела ей вслед — на то, как свободно и естественно держалась она в седле благодаря своей одежде. Разумеется, и платье Эйрин с разрезанными от колен нижними юбками было достаточно удобным для верховой езды; однако оно не давало полного ощущения свободы, сковывало движения и вынуждало постоянно следить за тем, чтобы ни за что не зацепиться. В последние дни Эйрин так и подмывало попросить Мораг поделиться с нею своими нарядами, но она все никак не могла на это решиться.
— Надеюсь, этот трактир будет лучше трех предыдущих, — сказала Финнела, проводив взглядом придорожный столб со знаком девятнадцатой мили. — А то мне уже надоело ночевать в тесных каморках.
— Этне уверяет, что трактир очень приличный, — утешила ее Эйрин. — Большой, с просторными светлыми комнатами.
— Надеюсь, и прачки там нормальные, — продолжала кузина. — Сегодня утром мне пришлось чарами сушить рубашку и чулки. Представляешь?
Эйрин иронично цокнула языком:
— Вот ужас! Что ж это делается на белом свете!
— А разве нет? — огрызнулась Финнела. — Ну ладно, ты, наверное, и впрямь уже чувствуешь себя ведьмой. А я остаюсь принцессой! И должна идти на такие жертвы, даже горничную не взяла с собой из-за твоих уговоров.
— Так ты жалеешь, что поехала с нами? — уже в который раз спросила Эйрин.
Реакция была вполне прогнозируемой. Капризное выражение в мгновение ока исчезло с лица кузины, и его озарила радостная улыбка.
— Конечно нет! Нисколько не жалею. Я так счастлива, Эйрин! Это лучшее, что со мной случалось в жизни! Боюсь, я никогда не смогу отблагодарить Шайну за все, что она для меня сделала.
— А также для всего Леннира, — добавила Эйрин и невольно усмехнулась, вспомнив постную рожу
