бороздами, словно проведенными гигантскими пальцами. Сглаженные временем и эрозией, они казались почти рукотворными, словно стены какой-то древней крепости.
Голос у них за спиной произнес:
— Так выглядит большая часть Мустанга. По крайней мере там, где пониже.
Сэм и Реми остановились и, обернувшись, увидели мужчину лет двадцати пяти, с лохматыми светлыми волосами. Мужчина улыбался. Он спросил:
— Первый раз?
— Да, — ответил Сэм. — Но, готов спорить, вы — нет.
— В пятый. Меня можно назвать фанатом пеших походов. Для таких, как я, Джомсом — нечто вроде базового лагеря в этих местах. Меня зовут Уолли.
Сэм назвался, назвал Реми, и втроем они пошли к зданиям аэропорта. Уолли показал на несколько групп людей, стоявших вдоль поля. Большинство было одето в яркие парки, с большими рюкзаками.
— Тоже любители? — спросила Реми.
— Да. Много знакомых лиц. Думаю, можно сказать, что мы часть местной экономики. Сезон походов позволяет деревне жить. Тут никуда нельзя пойти без толпы проводников.
— А если без проводника? — спросил Сэм.
— Здесь стоит отряд непальских солдат, — ответил Уолли. — На самом деле это рэкет, но нельзя их винить. Большинство местных за год зарабатывают меньше, чем мы за неделю. Вообще-то, все не так уж плохо. Докажите, что знаете, что делаете, и проводники будут просто идти за вами и постараются не путаться под ногами.
Женщина из ближайшей группы походников крикнула:
— Эй, Уолли, мы здесь!
Тот повернулся, помахал рукой и спросил у Сэма и Реми:
— Куда направляетесь?
— В Ло-Монтанг.
— Замечательное место. Подлинное средневековье. Настоящая машина времени. У вас уже есть проводник?
Сэм кивнул.
— Наш человек в Катманду уже все устроил.
Реми спросила:
— Сколько времени займет дорога туда? На карте…
— Карты! — со смехом ответил Уолли. — Они недурны и достаточно точны на равнине, но здесь местность — как скомканная газета, которую расправили только наполовину. Все меняется. Сегодня тут земля ровная, плоская и легко пройти, а завтра это симпатичное место наполовину завалит оползнем. Ваш проводник, вероятно, пойдет в основном по ущелью реки Кали-Гандаки — сейчас там должно быть в основном сухо, — так что считайте в целом шестьдесят миль. Не меньше двенадцати часов на машине.
— А значит, придется заночевать, — сказал Сэм.
— Угу. Спросите своего проводника. Либо у него для вас приготовлена уютная палатка, либо он приведет вас к хижине, в которой ночуют туристы. Получите удовольствие. Тропа идет по ущелью Кали- Гандаки, самому глубокому в мире. С одной стороны горы Аннапурна; с другой — Дхауалагири. В целом восемь из двадцати величайших вершин мира! А сама тропа — нечто среднее между Ютой и Марсом, парень! Взять только ступы и пещеры — они…
Женщина снова крикнула:
— Уолли!
Он сказал Сэму и Реми:
— Мне пора. Приятно было познакомиться. Счастливого пути! И держитесь после сумерек подальше от чоков.
Они обменялись рукопожатиями, и Уолли побежал к своей группе.
Сэм крикнул:
— А что такое «чоки»?
— Проводник вам расскажет, — ответил Уолли через плечо.
Сэм повернулся к Реми:
— А ступы?
— Здесь их обычно называют чортенами. В основном усыпальницы — насыпи вроде сооружений, в которых содержатся священные буддийские артефакты.
— Большие?
— Разные, размером от садового гнома до собора. Одна из крупнейших находится в Катманду. Знаменитый Будханат.
— Купол, весь обернутый молитвенными флажками?
— Он самый. В Мустанге таких очень много, в основном маленьких разновидностей. Некоторые оценивают их число в несколько тысяч, и это только вдоль реки Кали-Гандаки. Несколько лет назад Мустанг был вообще закрыт для туристов из-за боязни осквернения.
— Фарго! — послышался мужской голос. — Фарго!
Сквозь толпу пешеходов пробирался лысый непалец лет сорока пяти.
— Вы Фарго?
— Да, — ответил Сэм.
— Меня зовут Басанта Тхуле, — ответил непалец на приличном английском. — Да, я ваш проводник.
— Вы друг Прадхана? — спросила Реми.
Человек прищурился.
— Не знаю, кто это. Меня попросил встретить вас мистер Сушант Дхарел. Вы ожидали кого-то еще? Вот мои документы…
И он стал рыться в боковом кармане куртки.
— Нет, все в порядке, — с улыбкой успокоил его Сэм. — Рады познакомиться.
— И я, и я. Я возьму.
Тхуле подхватил их рюкзаки и кивком указал на здание терминала.
— Там моя машина. Идите за мной, если не возражаете.
И он пошел.
Сэм сказал Реми:
— Очень хитро, миз Бонд.
— Я что, в свои зрелые годы нажила паранойю?
— Нет, — с улыбкой ответил Сэм. — Только стала еще прекрасней. Пошли, догоним его, не то останемся без проводника.
После короткой остановки у стойки таможни, чтобы потрафить тому, что Сэм и Реми полагали молчаливой верой Мустанга в свою полуавтономию, они вышли наружу и увидели Тхуле рядом с белой «Тойотой-Лендкрузер». Судя по десятку таких же «тойот» с одинаковыми логотипами туристических компаний, этот район выбирал «тойоту». Тхуле улыбнулся им, сунул рюкзак Сэма в багажник и захлопнул крышку.
— Я договорился о ночевке, — провозгласил Тхуле.
— Разве мы не сразу выезжаем в Ло-Монтанг? — спросила Реми.
— Нет, нет. Очень плохо пускаться в путь в этот час. Лучше выехать завтра утром. Вы перекусите, отдохнете, полюбуетесь Джомсомом, а рано утром мы выедем. Идемте, идемте…
— Мы предпочитаем выехать немедленно, — сказал Сэм, не двигаясь.
Тхуле помолчал. Ненадолго задумался, поджав губы, потом заявил:
— Ну, если хотите, конечно, но оползень все равно не расчистят до утра.
— Какой оползень? — спросила Реми.
— Оползень. На дороге к Кагбени. Мы проедем по долине не больше нескольких километров. И, конечно, там будет пробка. В Мустанге сейчас много путешественников. Лучше подождать до утра, да?
