Иерусалиме.
С этими словами женщина улыбнулась и наклонила голову, как бы спрашивая: «Еще что- нибудь?»
Сэм и Реми поблагодарили ее и направились к Синоду. Войдя в здание и остановившись в вестибюле у справочной, они объяснили причину своего прихода — пишем книгу по истории православной церкви, — и им велели сесть. Через час появился священник в черной рясе, с длинной седой бородой и провел их в свой кабинет, где быстро стало ясно, что он почти не говорит по-английски, а Сэм и Реми еще хуже говорят по- болгарски. Вызвали переводчика. Они повторили свой рассказ и предъявили рекомендательное письмо издательства, которое с помощью «Фотошопа» создала для них Сельма. Священник внимательно слушал, пока переводчик читал письмо, потом откинулся на спинку стула и с минуту молчал, поглаживая бороду.
— Боюсь, мы ничем не сможем вам помочь, — сказал за него переводчик. — Записи, которые вам нужны, хранятся не в Палате. Тот, с кем вы говорили в соборе, ошибся.
— Он не знает, куда нам стоит обратиться? — спросил Сэм.
Переводчик передал вопрос священнику. Тот поджал губы, еще какое-то время поглаживал бороду, потом поднял телефонную трубку и поговорил с кем-то на другом конце провода. После обмена несколькими репликами он повесил трубку. Переводчик сказал Сэму и Реми:
— Личные записи этого периода хранятся в Свете Софии… прошу прошения, в церкви Святой Софии.
— Где найти эту церковь? — спросила Реми.
— Прямо на восток отсюда, — ответил переводчик. — В ста метрах, на другой стороне площади.
Через десять минут Сэм и Реми были там. Им снова пришлось ждать, на этот раз всего сорок минут, прежде чем их привели в кабинет другого священника. Этот прекрасно говорил по-английски, так что ответ на свой вопрос они получили сразу: ошибалась не только женщина-гид в соборе Александра Невского, но и священник в Синодальной палате.
— Записи периода до первого болгарского экзарха Анфима I, который правил до начала Русско- турецкой войны в 1787 году, находятся в «Мефодии».
Сэм и Реми переглянулись, вдохнули и спросили:
— Что такое «Мефодий»?
— Национальная библиотека Болгарии.
— Как нам ее найти?
— Она точно на восток отсюда, напротив Национальной галереи иностранного искусства.
Два часа спустя после того, как они вышли из машины, Сэм и Реми снова оказались возле нее, через улицу от Болгарской национальной библиотеки. Ни о чем не подозревая, они припарковались в десяти шагах от цели.
Или так им казалось.
На сей раз, проведя с библиотекарем всего двадцать минут, они узнали, что в «Мефодии» нет записей о митрополите по имени Арношт Денив, умершем в начале пятнадцатого века.
Извинившись, библиотекарь оставила их одних за столиком для чтения.
— Игра в «наперстки» с гробами на острове Сазан начинает казаться мне парой пустяков, — сказал Сэм.
— Это не может быть конец, — заявила Реми. — Мы знаем, что Арношт Денив существовал. Как о нем может не быть записей?
Из-за соседнего стола послышался вкрадчивый бас:
— Ответ, моя дорогая, таков: в истории Болгарской православной церкви существовало несколько Арноштов Денивых и большинство из них жили до Русско-турецкой войны.
Сэм и Реми повернулись и увидели седовласого мужчину с живыми зелеными глазами. Мужчина одарил их сияющей открытой улыбкой и произнес:
— Извините, что подслушивал.
— Ничего страшного, — ответила Реми.
Мужчина признался:
— Беда библиотеки в том, что она сейчас осуществляет оцифровку записей. И полный каталог с перекрестными ссылками еще не готов. Соответственно, если ваш запрос не содержит самых точных сведений, вы можете пропустить нужное.
— Будем благодарны за любой совет, — заметил Сэм.
Мужчина жестом пригласил их пересесть за его стол.
Когда они устроились, а он собрал свои книги в стопку, он сказал:
— Дело в том, что я сам занимаюсь историей.
— Историей православной церкви? — спросила Реми.
Мужчина понимающе улыбнулся.
— Среди прочего. Мои интересы… эклектичны — думаю, можно сказать так.
— Интересно, что наши дороги сошлись здесь, — заявил Сэм, изучая лицо мужчины.
— Правда, я думаю, необычнее выдумки. Сегодня утром, исследуя турецкое правление в Болгарии, я наткнулся на имя Арношта Денива, митрополита, жившего в пятнадцатом веке.
— Но библиотекарь сказала, что нет…
— Она сказала, что у них нет записей о митрополите с таким именем, который бы умер в этот период. Книга, в которой я встретил это имя, еще не оцифрована. Понимаете, когда Оттоманская империя — фанатично исламская — завоевала Болгарию, были убиты тысячи священников. Часто уцелевших понижали в должности, отправляли в изгнание или то и другое. Так было и с Арноштом Денивым. Он был весьма влиятелен, и это тревожило турок.
В 1422 году после возвращения из миссионерской поездки на восток он был рукоположен в сан митрополита, но четыре года спустя лишен сана и отправлен в изгнание. Турки под страхом смерти запретили ему выезжать из деревни, в которой он и умер два года спустя.
— Позвольте высказать догадку, — предложил Сэм. — Турки постарались уничтожить историю Восточной православной церкви этого периода.
— Верно, — согласился мужчина. — В большинстве сохранившихся от того времени текстах Арношт Денив всего лишь малозначительный священник в крохотной деревушке.
— Значит, вы можете сказать нам, где он похоронен? — спросила Реми.
— Не только сказать — показать, где на всеобщее обозрение выставлены все его земные сокровища.
26
Инструкции их благодетеля оказались просты: проехать десять миль на север к городу Кутина, в предгорьях Старой Планины. Найти в Кутине Музей истории культуры и попросить показать экспозицию, посвященную Дениву.
В Кутину они въехали в самом начале второго и зашли пообедать в кафе. Им кое-как удалось выяснить, где находится музей.
— Кстати, — сказал Сэм, открывая дверцу «фиата» со стороны водителя. — Ты помнишь, как зовут этого человека? Никак не могу вспомнить.
Держа руку на своей дверце, Реми помедлила. Наморщила лоб.
— Забавно… Я тоже не могу. Кажется, что-то начинающееся с
Сэм кивнул.
— Да, но было это имя или фамилия? Или и то и другое?
Сэм и Реми достаточно насмотрелись болгарских православных церквей и с облегчением увидели, что
