музей размещается в старой ферме желтой, как сливочное масло, выходящей на реку Искар. По сторонам от музея на зеленых лугах паслись лошади.
Фарго припарковались на засыпанном гравием «круге» у музея, вышли и поднялись по ступеням крыльца.
В застекленных квадратиках окна во входной двери висело универсальное, но кириллицей, «Вернусь в…» с циферблатом. Стрелки показывали два тридцать.
— Двадцать минут, — сказал Сэм.
Они сели на качели у входа и стали качаться, болтая и убивая время. По крыше застучал легкий дождь.
Реми спросила:
— Почему у нас таких нет? Это очень расслабляет.
— Есть, — ответил Сэм. — Четыре года назад я купил тебе качели на праздник древонасаждения. — Сэму нравилось удивлять жену подарками ко всяким невероятным датам. — Но все не было времени их собрать. Они у меня на самом верху списка.
Реми приобняла его за плечо.
— Да, верно. День древонасаждения. А ты уверен, что это не был День сурка?
— Нет, в День сурка мы были в Анкаре.
— Ты уверен? Я могла бы поклясться, что в Анкаре мы были в марте…
В 2:28 старый зеленый «булгаральпин» свернул к музею и остановился на лужайке. Из машины вышла долговязая женщина в старомодных очках и берете, увидела их на пороге и помахала.
— Здравей! — сказала она.
— Здравей! — в один голос ответили Сэм и Реми. Попадая в новую страну, они старались выучить две фразы: «Здравствуйте!» и «Говорите ли вы по-английски?»
Женщина начала подниматься на крыльцо, и Сэм пустил в ход вторую фразу. Женщина ответила:
— Да, я говорю по-английски. Моя сестра живет в Америке — Дирборн, Мичиган, Соединенные Штаты. Она учит меня английскому по Интернету. Меня зовут Совка.
Сэм и Реми представились.
Совка спросила:
— Вы приехали посмотреть музей?
— Да, — ответила Реми.
— Отлично. Идите за мной, пожалуйста.
Совка открыла входную дверь и зашла. Сэм и Реми последовали за ней. Внутри пахло старым деревом и капустой, стены были выкрашены так же, как снаружи — в бледно-желтый цвет. Повесив пальто в шкаф в прихожей, женщина провела их в небольшой кабинет, устроенный из гостиной.
— Что привело вас в этот музей? — спросила она.
По пути в Кутину Сэм и Реми обсуждали, как отвечать на такой вопрос, и решили говорить правду.
— Нас интересует отец Арношт Денив. В Болгарском национальном музее нам сказали, что у вас могут быть связанные с ним экспонаты.
У Совки округлились глаза.
— В «Мефодии»? В «Мефодии» знают о нашем музее? В Софии?
Реми кивнула.
— Да, знают.
— О, я обязательно помещу это в наш новостной листок, он скоро выходит. Для нас это минута гордости! Отвечу на ваш вопрос: вы не ошиблись. У нас есть некоторые личные вещи отца Денива. Все его личные вещи здесь. А можно спросить, почему он вас интересует?
Сэм и Реми рассказали о своей предполагаемой книге, и Совка серьезно кивнула.
— Мрачное время для церкви. Хорошо, что вы пишете об этом. Идемте.
Они вслед за Совкой вышли из кабинета, прошли по коридору и поднялись по спиральной лестнице на второй этаж. Здесь внутренние стены были снесены, превратив несколько тысяч квадратных футов спален в открытое пространство. Совка провела их в юго-восточный угол дома, где несколько застекленных витрин и висящих гобеленов были размещены так, что получилось нечто вроде алькова. Витрины освещали встроенные в потолок лампы.
Реми увидела первой, спустя мгновение заметил и Сэм.
— Ты видишь?..
— Вижу, — ответил он.
Совка у него за плечом спросила:
— Извинять?
— Это я так, — ответил он.
Даже с расстояния в десять футов они увидели словно рвавшийся им навстречу закругленный золотой край в витрине у стены. С колотящимся сердцем Сэм и Реми вошли в альков. Там, на верхней полке, на сложенной черной рясе, обшитой желтовато-красной ленте, лежал диск Теуранга.
Совка театрально взмахнула руками и сказала:
— Добро пожаловать в собрание Денива. Здесь все, чем он владел, когда умер.
Сэм и Реми оторвали взгляды от диска и осмотрелись. Всего здесь было примерно двадцать предметов, в основном одежда, туалетные и письменные принадлежности и несколько обрывков писем в затемненных витринах.
— А что это за предмет? — как можно небрежнее спросила Реми.
Совка посмотрела на диск Теуранга.
— Сами не знаем. Мы думаем, это какой-то сувенир, возможно, из его поездок в варварские земли.
— Он великолепен, — сказал Сэм, наклоняясь ближе. — Если не возражаете, мы здесь осмотримся.
— Конечно. Если понадобится помощь, я поблизости.
Совка отошла, но постоянно оставалась в поле зрения.
— Это усложняет дело, — прошептала Реми Сэму.
Освободить от диска Бесима Малу было несложно. Однако диск Арношта Денива был частью официальной истории. Они знали, что вечером легко вломиться в музей, но ни Сэму, ни Реми такой выход не нравился.
— Посоветуемся с экспертами, — предложила Реми.
Они сказали Совке, что скоро вернутся, и вышли на крыльцо. Набрали Сельму, попросили подсоединить Джека Карну и ждали две минуты, пока слышались щелчки и гудки: Сельма устанавливала связь. Как только Карна появился на линии, Сэм объяснил ситуацию.
Реми спросила:
— Джек, что точно вам нужно от дисков, чтобы сделать их совместимыми с картой-фреской? Сам диск или изображения на нем?
— Боюсь, и то, и другое. Есть ли вероятность того, что она одолжит его вам?
— Сомнительно, — ответил Сэм. — Это ее гордость и радость. И, боюсь, если мы спросим, у нее возникнут подозрения. Сейчас она готова помогать и сотрудничать. Мы не хотим перемен.
Сельма спросила:
— Джек, насколько одинаковы величина и форма дисков?
— По моим исследованиям получается, что они почти идентичны. Будете точно знать, когда сравните тот, что вам прислали Сэм и Реми, с тем, что достанете из ларца.
Реми спросила:
— Сельма, что думаешь?
— Слишком рано говорить, миссис Фарго, но, если вы немного подождете… — Послышался щелчок, и на линии стало тихо. Верная своему слову, Сельма появилась через три минуты. — Я могу сделать диск, — сказала она без предисловий. — Ну, не я, но у моего друга есть друг, который может создать точную копию с
