— Пока нет… Но всё к тому идет, — невесело пошутила я.
— Ясненько… Готов выслушать вас.
Мне он не очень понравился еще когда заказал о себе статью. Но тем не менее я тогда взялась за работу — очень боялась, что после временного перерыва в работе мне будет сложно — потеряю навыки, связи, какое-никакое имя.
Это было вскоре после рождения Вари, совершенно некстати при моем режиме — грудное вскармливание, недосыпы… Грудной ребенок — это словно часть тебя, которая выйти-то вышла на свет божий, но еще как минимум год является твоей неотъемлемой частичкой, главной и требовательной. Ты спишь ночью столько, столько спит твой малыш, ешь непонятно сколько и когда, потому что главное — накормить его, вместе с ним гуляешь и совершаешь первые победы в покорении и освоении мира.
Сейчас я подавила невольное раздражение, услышав голос не слишком симпатичного мне человека. Я помнила, что, начав писать «по самозаказу», удивлялась, что такой необаятельный человек может оказаться действительно великолепным адвокатом, не проигравшим практически ни одного дела за пятнадцать лет практики.
— Игорь, может это и не по вашей части… — Я вкратце, опуская эмоции, пересказала ему свою ситуацию.
— Да, это совершенно не по моей части. Но я, пожалуй… гм… да, пожалуй, мог бы взяться, просто из уважения к вам и из большой симпатии. Я проконсультируюсь с коллегами. Только вы мне поподробнее и поточнее ответьте на пару вопросов. Самое главное — а как он оказался зарегистрированным в вашей квартире?
— По глупости. Это был фиктивный брак. Мы вместе учились на журфаке, только он не доучился, его выгнали на третьем курсе.
— Так его же должны были забрать в армию? Скосил?
— Да, очень удачно симулировал шизофрению. Потом его, кажется, сняли с учета, через несколько лет.
— Да-а… это не очень хорошо… и то, что был диагноз, и что теперь сняли… Невнятно. Так. Ладно. И — …
— Вы помните, в середине девяностых, когда квартиры еще только-только начали продавать, никому и голову не приходило, что можно иметь квартиру, без прописки, а то и две, и три — как сейчас?
— Да, очень хорошо помню. Сам купил тогда в девяносто первом году квартиру в Мытищах, и было много неразберихи с документами. В мою квартиру даже пытались кого-то вселить вместо меня.
— А мне за почти символическую плату квартиру оставила одна наша родственница, уехавшая в Америку, моя двоюродная тетка. Мы не знали, как это правильно оформлять — я была прописана в большой родительской квартире, и мама не хотела, чтобы я теряла на нее права. А других прав, кроме прописки, никто тогда не знал. Да их, собственно, раньше и не было.
— А почему мама не хотела, чтобы вы выписывались?
— Чтобы людей побольше прописано было. У одной ее подруги тоже умер муж, литератор, и начались проблемы с четырехкомнатной квартирой — ей предложили переехать в маленькую. Ну времена же такие были… Излишки площади. Старые законы — ненормальные были, новые — непонятные.
— А что теперь с маминой квартирой? — уточнил Игорь.
— Теперь мама ее приватизировала. Квартира пятикомнатная. На Маяковке.
— Ясно.
— И тут подвернулся Гарик. После того, как его выгнали с журфака, он болтался по Москве, подрабатывал то там, то здесь, мечтал теперь стать киноактером, подметал коридоры одно время на Мосфильме, я помню, надеялся, что его кто-то заметит и пригласит на главную роль. Он в молодости внешне напоминал известного народного артиста и всем говорил, что он его внебрачный сын, зачатый тем на гастролях в глубокой провинции. Видимо, он как-то прознал о моей личной квартире — я делилась с подружками, что смогу теперь жить одна, только не очень хочется. И стал вдруг активно за мной ухаживать. Но он мне не нравился, мне вообще никто не нравился тогда. Я была страшно увлечена учебой, такие события происходили в стране… И вот, когда у него не вышло с ухаживанием, Гарик стал предлагать мне деньги за фиктивный брак с московской пропиской. Это была его идея-фикс — прописка!
Тетка моя вот-вот должна была уехать в Америку, а с квартирой мы так ничего и не решили — как ее оформлять, на кого. Пошли мы с моим отчимом в юридическую консультацию. И там обратились к самому опытному и пожилому адвокату. В этом была наша ошибка. У него был громадный опыт советских тяжб и полное незнание современной жизни — он за ней не успевал. И посоветовал нам следующее. Чтобы сохранить мою прописку у родителей и приобрести эту новую квартиру, надо найти какого-нибудь верного человека, нуждающегося в прописке. Пусть тетка сделает на него дарственную, он в квартире пропишется, а потом подарит ее мне. Квартира будет не «пустая», никого туда не поселят, а верный человек тот, получив московскую прописку, благодарный и счастливый, квартиру покинет навсегда.
Все шло нормально до момента, когда Гарику надо было «покидать» квартиру. Тетя оформила на него дарение, он прописался. Правда, тут же начались небольшие сбои. Для начала он попросился ночевать в квартире, пока я не сделала там ремонт. Когда я начала ремонт, он сначала никак не мог уйти, то болел, то упал с лестницы, сильно вывихнул ногу, а потом взялся активно помогать — достал дефицитные в то время дубовые плинтуса, что-то прибивал. Опять стал ухаживать за мной, очень настойчиво… Отчим, правда, советовал мне его гнать в шею, вернее, поторопить с оформлением дарственной на меня и потом гнать. Я поторопила, и Гарик исчез, ничего, разумеется, не оформив.
Несколько месяцев от него не было ни слуху ну духу. Потом я поехала с курсом в летний стройотряд в Дагомыс, на уборку орехов и абрикосов, а когда приехала, обнаружила у себя в квартире Гарика с какой-то девицей, хотя замки и ключи я давно сменила. Дверь он как-то открыл, вернее, взломал, и тоже поставил новый замок. Тут уже пришлось ломать дверь нам с моим отчимом, потому что Гарик ни в какую не хотел признавать нас не то что за хозяев квартиры, но вообще за знакомых ему людей. Он призывал на помощь милицию, и надо сказать, милиция ему верила и помогала. Но с другой стороны — все документы на квартиру были действительно у него.
— Достаточно невероятная история, особенно если знать вашего отчима.
— А вы помните его, Игорь?
— Разумеется, тем более, что я знал его гораздо раньше, чем услышал о вас. Я ведь даже собирался защищать вашего отчима, когда его посадили. Одно из первых громких мошенничеств… Не так уж много денег получил, но как ловко все сделал! Это уж потом по его стопам многие пытались отправлять туристов в никуда.
— Да, я тоже не представляю, как отчим-то мог обмануться. И вообще решиться на эту авантюру с дарственными…
— А с другой стороны, ведь отчим сам как раз ничего не приобретал и ничего не терял. Ну да ладно. А как же вы заставили Гарика оформить на вас квартиру? Как я понимаю, ведь владелица теперь вы?
— Уже пятнадцать лет. Это было так же невероятно. Гарик очень странный человек. Трусливый и алчный. Я ему дала денег. Оплатила его долг. Не так много, но его за этот долг искали какие-то люди, которых он боялся. И он пошел и оформил на меня дарственную. Если честно, то он уже тогда начал сильно пить. Я даже удивилась, что нотариус стала с нами разговаривать. Гарик в то утро едва-едва протрезвел от вчерашнего. Я ему еще заплатила, чтобы он не очень расстраивался. Может быть, он это сделал потому, что вообще не видел толка в этой собственности. Тогда никто почти не видел в ней толка. Прописка же у него осталась. А я еще несколько лет туда не прописывалась, пока мама в собственность квартиру на Маяковке не оформила.
— Он же мог продать квартиру!
— Не понимал. Или боялся. Он всегда боялся, что его обманут, ограбят… Предпочел получить от меня надежную сумму наличными и расплатиться сегодня с долгами, чем мучиться, рисковать с продажей. Он был уже неадекватный.
— И вы решились дать ему деньги?
— В нотариальной конторе, прямо внутри назначила его кредиторам встречу. Деньги за Гарика отдала и втолкнула его в кабинет нотариуса.
— Мог сбежать и оттуда.
