пяти имён, которые выпадают из общей картины, и с которыми не ясно ничего.
– И кому эти звонки? Или от кого?
– И кому, и от кого, и достаточно регулярно. Это люди, живущие в крупных городах по всей стране. Они занимают высокие должности в разных компаниях, но никакой явной связи с Декеделией у них нет.
– Вроде… – сказал я, выбрав один из номеров другого штата, – вот, Либби Дрискол? В Филадельфии?
– Да.
– Понятно.
Я выглянул в окно, мы ехали мимо автозаправок, заводов, Пицца-Хатов и Бургер-Кингов. Я недоумевал – что же это за люди в списке. Придумал на ходу пару теорий. Но скоро меня отвлёк тот факт, что Кении Санчез смотрит в зеркало заднего обзора каждые пару секунд. Ещё он без причины менял полосы – раз, другой, третий.
– Что-то не так? – сказал я в конце концов.
– Кажется, за нами следят, – сказал он, снова меняя полосу и вдавливая газ в пол.
– Следят? – спросил я. – Кто?
– Не знаю. Может, я и ошибаюсь. Просто я… осторожен. Я вытянул шею. По всем трём полосам шло оживлённое
движение, забитая автострада вилась сзади, как змея, по холмистому индустриальному пейзажу. Я с трудом представлял, как Санчез может выделить одну машину из потока и определить, что она следит за нами. Я промолчал.
Через пару минут мы подъехали ко въезду в Трентон, и, порулив по нему, казалось, вечно, наконец приехали к анонимному одноэтажному зданию. Оно было длинным и низким, и похожим на склад. Перед ним раскинулась большая, полупустая парковка. Единственным опознавательным знаком вокруг оказался маленький знак у главного въезда на парковку. На нём было написано: “Юнайтед Лабтек”, а под надписью – логотип, искажённый для научного эффекта – эдакая сложная спираль поверх изогнутой синей решётки. Мы заехали и припарковались.
Внезапно до меня дошло, что я вот-вот встречусь с партнёром Вернона Ганта, и я почувствовал прилив адреналина.
Я собрался было открыть дверь, но Санчез удержал меня за руку и сказал:
– И куда ты собрался?
– Чего?
– Ну, нельзя вот так просто зайти туда. Нужна легенда. – Он потянулся через меня и залез в бардачок. – Я сам всё сделаю. – Он вытащил пачку визиток, перебрал их, потом взял одну. – Страхование всегда хорошо работает в таких случаях.
Не зная, что теперь делать, я стал жевать губу.
– Значит, так. Сначала я выясню, что он вообще здесь, – сказал Санчез. – Это первый шаг.
Я задумался.
– Хорошо.
Я смотрел, как Санчез вылезает из машины, идёт ко входу в здание и исчезает внутри.
Конечно, он прав. К Тодду Эллису надо подбираться аккуратно, потому что если я ляпну что-нибудь лишнее, когда увижу его – особенно на работе – я могу отпугнуть его, или поломать его легенду.
Пока я сидел в машине и ждал, зазвонил мобильник.
– Алло.
– Эдди, это Карл.
– Что такое?
– Вроде всё срастается. Единство взглядов. Хэнк и Дэн. Я пригласил обоих пообедать у меня сегодня вечером, похоже, мы можем подвести процесс к финальному рукопожатию.
– Отлично. Во сколько?
– Восемь-тридцать. Я отменил все наши встречи на сегодня, так что… кстати, ты где?
– В Нью-Джерси.
– Какого…
– Не спрашивай.
– Пиздуй в офис как можно быстрее. Нам надо до вечера ещё много чего обсудить.
Я посмотрел на часы.
– Буду через час.
– Ага. Жду.
Когда я убирал трубку, у меня кружилась голова. Слишком много произошло одновременно – нашёлся Тодд Эллис, сделка, новая квартира-Тут вернулся Кении Санчез. Он бодро подошёл к машине и забрался внутрь.
Я посмотрел на него с молчаливым воплем: ну?
– Они сказали, он больше не работает у них. – Он повернулся ко мне. – Ушёл пару недель назад. И у них нет ни адреса, ни телефона, по которым с ним можно связаться.
Глава 24
Мы ехали назад в город в молчании. У меня было нервное, тошнотворное ощущение в животе, что Тодд Эллис на глазах растворился в воздухе. Ещё мне очень не понравилось, что он больше не работает в “Юнайтед Лабтек”, потому что если они там делают МДТ, вряд ли я смогу пополнить свои запасы без связей внутри. Когда мы были на полдороге через тоннель Линкольна, я сказал Санчезу:
– Как думаешь, сумеешь найти его?
– Попробую.
По его тону я понял, что его всё это слегка заколебало. Но я не хотел, чтобы он уехал в таком настроении. Мне нужно было его сотрудничество.
– Попробуешь?
– Да, но я хочу…
Он замолчал и раздражённо вздохнул. Он не хотел говорить эти слова, и я сказал их за него.
– Хочешь, чтобы я рассказал следующую часть моей откровенно невероятной истории?
Он помолчал ещё, потом ответил: – Да.
Я чуток подумал, а когда мы выезжали из тоннеля, сказал:
– Эти люди в списке, двадцать пять имён, с которыми ничего не ясно. Ты пытался с ними связаться?
– С некоторыми, когда мы начали следить за его звонками.
– Когда это было?
– Месяц назад. Но это оказался тупик. Я вытащил мобильник и набрал номер.
– Кому звонишь?
– Либби Дрискол.
– А откуда ты…
– У меня хорошая память… Либби Дрискол позовите к телефону, пожалуйста.
Через пару минут я убрал телефон в карман.
– Она болеет. Уже неделю. -И?
Я вытащил бумаги из конверта и стал в них рыться. Нашёл ещё один телефон из другого штата, показал на него Санчезу, потом набрал.
Та же история.
Мы ехали по Сорок Второй улице, и я попросил Санчеза высадить меня на Пятой-авеню.
– Это только гипотеза, – сказал я, – но если ты позвонишь каждому из этого списка, думаю, ты выяснишь, что все они больны. Более того, есть немалая вероятность, что те трое, которых ты ищешь – пропавшие члены секты – на самом деле люди из этого списка…
