И при этом снова бороться со своим измученным организмом. Укол, очевидно, был очень сильнодействующий.
Перчатки и винчестер она спрятала за радиатор отопления. В это время года радиатор холодный, повредиться винчестер не может. И только после этого она легла, как положили ее санитары, и уснула. Уснула моментально, безмятежно, спокойно. У нее просто не было больше сил бодрствовать и бороться.
Весеннее солнце стояло уже высоко, когда Дороти проснулась. Окно перед ней было изумительно чистым и небо в нем – изумительно голубым. Только вот дышать было трудно. Легко, поверхностно – еще ничего, а стоит вздохнуть чуть глубже, как боль возникает не только в месте ранения, а во всей верхней части груди.
Издалека доносится шум прибоя. Дороти читала где-то, что шумом прибоя лечат нервы. И в самом деле, она чувствовала, что этот шум успокаивает ее, настраивает на плавное и равномерное дыхание, на плавные и размеренные мысли.
Очень хотелось пить. Так всегда бывает после операции. Нажала кнопку звонка. Медсестра, латиноамериканка со строгим лицом испанской дуэньи, сразу вошла с подносом. Стакан в меру прохладного сока. Пить только через трубку, чтобы не сделать случайно большой глоток и не закашляться. Если чувствуется голод, то лучше потерпеть еще несколько часов. Так расписал режим питания врач.
– Как вас зовут? – спросила Дороти. Говорить ей тоже было нелегко. Как-никак пуля прошла достаточно близко к горлу.
– Рони, – медсестра улыбнулась.
– Рони, я попрошу вас... Если меня будет кто-то спрашивать, то я готова к разговору.
Дороти проявила свой характер аналитика. Допрашивать ее, понятно, обязательно будут и полицейские, и ФБР. Кроме того, возможность увидеться с ней будет искать и резидент, и скорее всего чеченцы. Им лучше не встречаться в этих покоях.
– Хорошо, мэм. Внизу вас дожидается лейтенант. Я сообщу, что вы можете его принять.
– Спасибо, Рони.
Просто лейтенант. Ни лейтенант полиции, ни лейтенант еще чего-то... Так у американцев не принято. Что-то странное. Откуда же этот лейтенант?
Он вошел через четыре минуты. Пожилой, подтянутый, в тугом галстуке. И сам весь напряженный. Глаза уставились прямо, почти не мигая, на Дороти. Неприятный взгляд. Словно он знает все на свете, абсолютно все. Под таким взглядом невиновный чувствует себя виноватым.
– Добрый день, мэм. Лейтенант Гарднер, Агентство национальной безопасности. Я хотел бы задать вам несколько вопросов.
За дело взялось уже Агентство национальной безопасности. Это серьезно. Хотя никто толком не знает, чем занимается это агентство. Их побаиваются и в ФБР, и даже в ЦРУ. Все автомобили, которыми пользуются сотрудники агентства, имеют номера, приписанные к гаражу президента США.
– Я слушаю вас, лейтенант. – Дороти говорила умышленно слабым голосом.
– Расскажите сначала, что привело вас в этот вечер к профессору.
– Мы с ним близкие друзья.
– Это я знаю.
– Разве друзьям запрещено навещать друг друга? – Она лежа попыталась пожать в недоумении плечами и чуть не застонала от боли. Лейтенант Гарднер никак не отреагировал на невольную гримасу Дороти.
– Нет. Не запрещено. Но в этот вечер профессор Броуди был занят. Насколько мне известно, он не собирался приглашать к себе никого, кроме тех, кого пригласил.
– Я вообще не знала, что у него кто-то есть.
– Хорошо. Что было потом?
– Я пришла. В холле меня встретил старший охранник Локсли.
– Вы с ним знакомы?
– Естественно. Он старший охранник нашего института. И встречаемся мы довольно часто.
– Продолжайте.
– Он попросил меня подождать внизу, а сам поднялся к профессору на второй этаж. Спустился и сказал, что профессор появится через пять минут.
– О чем вы разговаривали с Локсли?
– Он предложил мне выпить, я отказалась.
– Простите. Вернемся чуть-чуть назад. Вы сказали, что в холле вас встретил Локсли. Из этого следует, что дверь вы открыли своим ключом?
– Нет. У меня нет ключа. Дверь была не заперта.
– Она обычно бывает незаперта?
– Нет. Как правило, я пользуюсь звонком.
– Интересно. Но Локсли был внизу.
– Да.
– Вас это удивило?
– Признаться, да.
– Вы ничего не спросили у Локсли?
– Конечно, спросила. Хотя я же видела, что перед домом собралось много машин.
– Что вы спросили?
– Какого пола гости.
– У вас были основания задать такой вопрос?
– Нет. Это я просто из женской вредности.
– Дальше.
– Спустился профессор. Сказал, что у него небольшой праздник. Окончание этапа испытаний.
– Вы знаете, что это были за испытания?
– Я не интересуюсь работой профессора. Мне достаточно справиться со своей.
– Странно. О работе Броуди в институте, вероятно, много говорили.
– Ну и что?
– Странно, что вы не интересовались ею.
– Вы плохо знаете тех, кто занимается наукой. Для каждого собственная тема – это явление. А остальные просто занимаются ерундой. Вот я изучаю вопросы, связанные со способностью человека...
– Не надо. Я знаю, что вы изучаете. Рассказывайте дальше.
– В дверь постучали. Локсли пошел открывать. Туда же двинулся и профессор.
– Постучали или позвонили?
– Постучали. В стекло. Сказали, что привезли шампанское.
– Локсли сначала спросил, кто пришел, или открыл сразу?
– Открыл сразу.
– Минутку. Но вы же говорили, что дверь была не заперта.
– Это я закрыла ее. По привычке, машинально.
– Хорошо. Что было дальше?
– Я закурила и отошла к двери в сад. В этот момент прозвучали выстрелы. Я обернулась и попала под пулю. Вот, в принципе, и все.
– Можете вы описать нападавших?
– Они были в униформе. Что-то серо-синее. Обычная униформа служащих отдела доставки. В бейсбольных кепках. По-моему, латиноамериканцы.
– Не кубинцы случайно?
– Едва ли. Кубинцы, как правило, красивее. Это что-то материковое. Низкорослые. Сальвадорцы, панамцы, колумбийцы, перуанцы. Индейской крови больше, чем негритянской или испанской. У кубинцев наоборот.
– Дальше.
– Сознание я не потеряла. Упала под стол и видела, как выводили профессора. Они были намного ниже его. Уткнули в спину ему пистолеты, взяли под локти и повели. Он даже не сопротивлялся.
– Какие-нибудь подробности еще помните?
– Мне показалось, что одного я видела много раз со спины. У него какая-то посадка плеч странная. Будто умышленно их разворачивает. Лица не помню, а вот со спины – словно что-то знакомое. У меня хорошая зрительная память.
– Зачем вас переносили на второй этаж?
– Чтобы положить на что-то мягкое. Я так поняла.
– Вы не заходили в кабинет профессора?
– Я была почти без сознания.
– И все же, не видели ли вы, кто мог во время переполоха зайти в кабинет?
– Я вообще не помню, кто там был.
Дороти поняла, что компьютер профессора проверили и обнаружили пустой винчестер.
– А что с профессором? – спросила она.
– Ищем.
– Найдете?
– Постараемся.
– Удачи вам.
– Спасибо. И последний вопрос. Где вы проживали в Великобритании? Домашний адрес.
Дороти продиктовала.
