женщин носить такие плотные юбки. Взяв Сирену за руку, он приложил ее ладошку к своим губам.
— Может быть, я чего-то не понимаю, но ты недавно успокоила моего коня, олень в твоих руках успокаивается. Почему же ты испугалась крошечной кошки?
— Я ведь уже сказала… — пробормотала девушка и провела пальцем по длинной царапине.
Красный цвет странно смотрелся на совершенно не загорелой белой коже.
Когда у него в голове прояснилось, он понял, что смотрит в темную ложбину между ее грудей, и поспешил отвести взгляд.
— Больно? — спросил Эйдан.
Глядя на кончик пальца, скользившего вдоль царапины, он боролся с искушением прижаться губами к ее атласно-гладкой коже.
— Горит, — ответила Сирена, убирая палец.
Эйдан прижал к ранке ладонь.
— О! — выдохнула Сирена, и Эйдан увидел, что глаза ее улыбаются. — У вас прохладная рука. Как хорошо…
Она положила голову ему на плечо.
Рука Эйдана чувствовала, как поднимается и опускается ее грудь, и это было мучительно для него. Кончики пальцев ощущали под тканью аккуратные выпуклости. Когда он касался их, Сирена странно ежилась у него на коленях, словно ей было холодно. Не в силах больше сопротивляться искушению, Эйдан наклонился и поцеловал бы ее плечо, как вдруг послышались мужские голоса. Он резко убрал руку.
— Ой! — от неожиданности воскликнула Сирена, прижимая руку туда, где была только что рука Эйдана.
— Мне очень жаль, Сирена, — произнес Эйдан, пристально глядя на дверь.
— Кто это? — спросила Сирена.
— Мой брат. Возможно, сейчас тебе лучше навестить своего оленя, — сказал Эйдан, ссаживая девушку с коленей.
В зал вошла группа воинов во главе с Лахланом.
— И кто у нас тут? — спросил Лахлан, оценивающе разглядывая Сирену.
Но остальным было не до нее, они собрались у очага и начали требовать эля. Засуетились служанки.
— Давай иди к своему оленю! — сказал Эйдан, пытаясь выпроводить Сирену, которая, похоже, не собиралась уходить.
Странное чувство ревности заговорило в нем, когда он увидел взгляд своего брата.
Сирена покачала головой, не сводя зачарованного взгляда с Лахлана.
— Кажется, девушка желает остаться, Эйдан, — произнес Лахлан и поцеловал ее руку. — Приятно познакомиться, леди. Я и моя компания будем рады.
— Твоя компания, брат? — едва сдерживаясь, чтобы не вытряхнуть из него душу, ответил Эйдан. — Ты ошибаешься, это моя компания, и поход, который ты затеял, был последним для тебя. Я больше не позволю рисковать так своими людьми.
С этими словами Эйдан выхватил руку девушки у Лахлана.
— Сирена, если вы не уйдете сейчас к своему оленю, мы съедим его на ужин.
— Как вы можете?! — воскликнула Сирена. — Вы обещали мне, что не тронете его. Я лишь хотела побыть с…
— Мне совершенно не интересно, что вы хотели. Мне надо поговорить с братом, и то, что я скажу, предназначено не для женских ушей, — ответил Эйдан, подталкивая Сирену к выходу.
Сирена впилась взглядом в его лицо.
— А я думала, вы не такой, как…
Поднявшись на цыпочки, она заглянула ему в глаза.
— Я уйду, уйду и больше не вернусь.
— Ты можешь вернуться, — ответил Эйдан. — Но только тогда, когда я скажу тебе.
Надменно тряхнув гривой волос, Сирена захромала в сторону дверей. К ее сожалению, двери оказались слишком тяжелыми и хлопнуть ими не удалось.
— Прошу прощения, брат, — сказал Лахлан. — Я не знал, что ты тоже любимчик женщин.
— Я — нет, — начал Эйдан.
Конечно, Эйдан слукавил, но он не хотел, чтобы брат знал его с этой стороны.
— Скажу тебе одно, брат, — продолжил Эйдан. — Держись от нее подальше.
Лахлан поднял руку и громко произнес:
— Все, что я сейчас хочу, — это выпить эля и съесть хороший ужин. Как-никак успешный набег, парни!
— Да! — раздались голоса, которые под властным взглядом Эйдана стихли.
— Так по чьему приказу ты совершил этот набег? — спросил Эйдан брата.
— Я сам так решил, — воинственно заявил Лахлан. — Пока тебя не было…
— Верно, меня здесь не было, — ответил Эйдан. — Но ты прекрасно знаешь, что я не люблю, когда меня обходят. Но не это главное, Лахлан. Сейчас самое время восстановить силы, а ты позволяешь втравливать себя в мелкие стычки и рисковать людьми. Именно этого и ждут в Шотландской низменности. Кстати, твой дядя нашел место при короле Якове и хочет хоть немного обелить нас в его глазах.
— Пусть он выгораживает Джона Генри, — иронично фыркнул Лахлан.
Эйдану не хотелось говорить о своем кузене. Когда-то они много общались, но потом Джон женился на Давине, которая была обещана ему, Эйдану. Надо ли говорить, что после этого у них испортились отношения…
— Я уже говорил, что не позволю тебе разжигать здесь вражду. Еще такой случай, и с тобой будет то, что бывает с теми, кто нарушает мои приказы. Мое слово — закон.
— Мне обидно слышать такое. Неужели ты не доверишь своему брату никакого дела?
Эйдан задумчиво запустил пятерню в свою шевелюру.
— Тебе еще многому надо учиться, Лан. Тебе еще только девятнадцать, еще успеешь и повоевать и многое другое.
— Никто из нас не пострадал, и вдобавок мы притащили с собой пару коров, — сказал Лахлан. — А ты даже не поинтересовался и не похвалил меня. Ей-богу, я чувствую себя маленьким ребенком…
Эйдан попытался задержать брата, но тот решительно отвел его руку и вышел из зала.
Сирена сидела на глиняном полу конюшни, усыпанном пучками сена, держа на коленях морду оленя.
— Кто он такой, чтобы мне приказывать? — вырвалось у нее.
Украдкой оглядевшись, Сирена убедилась, что у дверей нет противного старика смотрителя.
Она ласкала бархатистую морду оленя и горестно вздыхала. Наступил тот момент, когда она увидела своего брата. Он был столь же красив, как мужчины в ее королевстве. Столь же белокур и с такими же глазами. Впрочем, его брат тоже был по-своему красив.
Сирена нахмурилась. Рассудок ее бунтовал против этой мысли, но сказать иначе значило бы покривить душой. Эйдан был и красив, и силен, и не был обделен добротой и нежностью. Но при всем при том, подумала она, он был просто властным животным.
Сирена положила руку на грудь, вспоминая, как совсем недавно тут лежала его большая прохладная рука, успокаивая горящую кожу. Воспоминания о пальцах, которые нежно поглаживали ее соски, вызывала трепетную дрожь во всем теле. Ей так хотелось, чтобы он продолжал прикасаться к ней, целовать ее. Никогда еще у нее не было такого чувства, таких желаний. То, что Эйдан опасен, Сирена поняла с самого начала, и теперь ее единственным желанием было вместе с Лахланом отправиться подальше отсюда.
Дверь со стуком распахнулась, и в полутьму конюшни влетел Лахлан. Заметив Сирену, он замер от удивления.
— Извините, не знал, что вы здесь.
Потерев ладонью темную щетину, он опустился рядом с ней.
— Что это у вас?
