Если побеспокоишь их, твоим ушам не сдобровать.
Мальчик собрался уходить с таким несчастным видом, что Брайенна невольно пожалела его.
— Может, я сумею чем-то помочь тебе?
— О, да, леди Брайенна! Попросите милорда вашего мужа взять меня на войну!
Хотя Кристиан не сказал Брайенне об отъезде, она поняла, что разлука неизбежна, если Пэдди так поспешно обвенчался с Ад елью.
— Когда они отправляются? — спросила она небрежно.
— Завтра. У меня уже есть лошадь, меч, щит и доспехи. Он вам не откажет, если вы попросите.
Брайенну удивило такое представление о рыцарском поступке. Возможно, мальчик потому и рвется в бой, что не ведает, сколько жизней уносит каждая битва, как ужасна на самом деле война.
— Рэндел, война это не блеск и слава, а кровь и смерть.
— Я не могу считаться мужчиной, пока не омою меч в крови врага. Пожалуйста, попросите его взять меня с собой на этот раз, миледи.
— Ты можешь переночевать в одной из комнат, если хочешь, и мы вместе попросим его утром. Он всегда возвращается от Уоррика очень поздно.
— Мои доспехи и меч на улице. Можно я принесу их, чтобы не украли?
Брайенна улыбнулась, поняв, что сам Рэндел приобрел оружие именно таким способом.
— Ты задохнешься во всех этих доспехах. Как ты можешь носить их в такую жару?
— Хоксблад учит меня самообладанию и терпению. Физические неудобства легко преодолеть. Это зависит от состояния ума, миледи.
Час спустя Брайенна в глубокой задумчивости сидела среди благоухающих цветов. Чем больше она размышляла над словами мальчика, тем яснее сознавала, что все — мужество, страх; счастье и скорбь, радость и грусть, ненависть и любовь — лишь определенное состояние разума. Она прятала сердце от Кристиана, и тот не хотел открыться перед ней. Намеренно ли он держал отъезд в тайне или просто считал, что это не женского ума дело? Они делили постель, но не надежды и мечты, чувства и мысли, никогда не говорили ни о прошлом, ни о будущем, существовали рядом на поверхности жизни, не пытаясь вместе изведать ее глубины, и Брайенна не знала, что с этим поделать и как изменить.
Кристиан нашел ее в саду, когда уже начало темнеть.
— Уже поздно. Прости, я не хотел так долго задерживать тебя. Ты меня ждала?
В голосе звучала обычная вежливость. Ни малейшего намека на любовь или желание.
— Я… слишком жарко… я… не могла уснуть.
— Брайенна, хорошо, что ты еще не в постели. Я должен тебе кое-что сказать.
Он сел рядом, близко, но не прикасаясь к ней.
— Я наблюдал сегодня за Аделью, когда та стояла рядом с Пэдди перед алтарем. Никогда еще не видел невесты счастливее. Брайенна, наш брак не принес тебе счастья, я знаю это. И понимаю, что не должен был принуждать тебя. Я думал только о своих желаниях, а это дурно. Когда любишь кого-то, доказываешь эту любовь, ставя желания другого человека выше своих. Если хочешь расторгнуть этот брак, это можно сделать. Там, где я родился, мужчине достаточно сказать три раза: «Я развожусь с тобой» — и все кончено.
Слова его звучали спокойно, вежливо, отчужденно.
Господь на небесах, но ведь она вовсе не этого желает! Брайенна хотела, чтобы он сжал ее в объятиях и поклялся, что заставит любить себя силой или ласками! Она хотела, чтобы закончилась война! Мечтала жить в Бедфорде, окруженная своими детьми, и больше всего на свете хотела, чтобы именно Кристиан де Бошем стал отцом ее детей!
Молчание становилось все напряженнее. И Брайенна поняла, что любая надежда на будущее счастье зависит от ее ответа. Она набрала в грудь побольше воздуха. Сама же она сегодня убеждала себя, что мужество — это состояние ума.
И, собрав всю свою храбрость, Брайенна прошептала:
— Подари мне ребенка, Кристиан!
Хоксблад подхватил ее сильными руками и понес в спальню. Мгновенно сорвав с себя одежду, он вновь обнял жену, чувствуя, что она нужна ему, как никогда раньше, но, с трудом вынуждая себя быть терпеливым, медленно, очень медленно раздевал Брайенну, лаская каждую частичку обнажавшейся кожи, обожествляя нежную плоть, выражая свое поклонение губами и руками. Ночь была жаркой, и Кристиан понимал: лихорадка их страсти еще больше разгорячит тела и вскоре они оба задохнутся в безумных объятиях. Он сбросил с кровати подушку прямо на мраморный пол и, растянувшись на белоснежных плитах, притянул к себе Брайенну.
Прикосновение холодного мрамора к разгоряченной коже было таким восхитительно-приятным, что Брайенна едва заметно вздрогнула.
Когда Кристиан, обхватив ее ногами, наклонился и прижал губы к тому месту на шее, где бешено билась жилка, Брайенна почувствовала, что охвачена сразу стужей и жгучим пламенем. Кристиан приложил ладони к Мрамору, чтобы охладить их, прежде чем сжать ее груди, Посылая по телу и огненные и ледяные волны, пока Брайенна не потеряла голову от желания, дрожа от озноба и пылая одновременно.
Кристиан сам лишился разума, самообладания и осторожности! Сегодня он жаждал проникнуть не только в ее тело… ему были нужны ее кровь, сердце и душа. Слова любви чаровали ее, завораживали, побуждая отдать все, чего требовал Кристиан, — тело, волю, любовь. Брайенне никуда не скрыться от этого человека, но она и не собирается делать этого — ни теперь, ни в будущем, никогда.
Все, что говорил и делал сейчас Кристиан, дышало откровенной чувственностью и возбуждало все ее
