— Нельзя же винить мужчину в том, что он попытался сорвать поцелуй, тем более ему скоро на войну.
Эдагунд оглядел девушку с головы до ног. Кожа у нее на шее была прозрачнее и нежнее жемчуга!
— Счастливчик этот де Бошем! Щеки Брайенны порозовели.
Эдагунд провел их через весь дом в маленький дворик и сказал:
— Познакомьтесь с моим новым соседом.
Глаза Джоан зажглись радостью при одной мысли о том, что стоящий рядом дом принадлежит принцу Эдуарду. Эдагунд проводил их до задней двери и поручил заботам Джона Чандоса, оруженосца принца. Тот взял у Джоан ее вещи и показал на коридор:
— Надеюсь, вам понравится вид из комнат, леди Кент.
Джоан рванулась вперед, забыв обо всем на свете, кроме возлюбленного. Чандос неуклюже перемешался подле Брайенны, не зная, чем же развлечь леди Бедфорд.
Брайенна решила сжалиться над ним.
— Прошу вас, Джон, не беспокойтесь обо мне. Я привезла пергамент и краски. Если можно, отведите меня в комнату с видом на реку.
Оруженосец, более привычный к мечу и доспехам, чем к общению с прелестными женщинами, едва сдержал вздох облегчения. Он провел леди Бедфорд по узкой лестнице в спальню, окна которой выходили на Темзу.
— К счастью, мы смогли заручиться услугами одной из лучших лондонских кухарок. От запахов, доносящихся из кухни, у вас слюнки потекут, вот увидите!
— По-моему, пахнет паточным пирогом, — с надеждой предположила Брайенна.
— Я принесу вам кусочек и еще все то, что сумею стащить, — пообещал Джон, очаровательно краснея. — Кухарки ко мне неравнодушны.
Джоан, перелетев через комнату, с криком радости бросилась в объятия Эдуарда. Он высоко поднял ее, вновь пораженный изяществом и хрупкой женственностью возлюбленной. На ней было светло-бирюзовое платье, отороченное горностаем, серебристые волосы перевиты нитями речного жемчуга. Глаза сияли любовью и смехом, особую прелесть придавало сознание, того что свидание было тайным и запретным.
— Эдуард, я думала, ты забыл меня! — Джоан сама не верила тому, что говорит.
— Моя крошка Жанетт, я все время только о тебе и думаю, хотя мои мысли должны быть заняты совсем другим.
Джоан обвила руками его шею и поцеловала в кончик орлиного носа.
— Я люблю тебя!
— И я обожаю тебе, мой ангел! Кажется, прошла вечность с тех пор, как мы занимались любовью.
Брайенна сидела у окна, рисуя барки и лодки на реке, делая наброски с пешеходов, толпившихся на Фиш-стрит. Когда на землю начали опускаться сумерки, она отложи ла уголек и, начав пересматривать листы пергамента, неожиданно наткнулась на портрет Кристиана Хоксблада. Сердце девушки сжалось от боли при воспоминаниях об их первой встрече, о каждом слове, о каждом взгляде, каждом прикосновении, которыми они обменивались.
Брайенна невидящим взором уставилась на речные огни. Почему долг всегда невыносимо тяжел, а грезы — само совершенство? Все ее существо проникнуто мечтами о нем, его губах, руках, улыбке, голосе.
Дверь открылась, и на пороге появилась знакомая высокая фигура, заполнив комнату своим все подавляющим присутствием.
О, небо и все святые, почему она не сообразила раньше, что Кристиан тоже будет здесь вместе с Черным Принцем?
Брайенна вскочила так быстро, что табурет перевернулся. Кристиан двумя прыжками пересек комнату и сжал сильными руками ее плечи. Темное лицо превратилось в свирепую маску, а глаза — в осколки аквамарина.
Брайенна закрыла глаза, тщетно пытаясь противиться неотразимому мужскому притяжению. Сопротивляться такой неистовой силе было невозможно, и девушка трепетала при одной мысли о том, что придется отказать ему. Иначе нельзя.
— Тогда в Бедфорде мы просто потеряли головы. Я не должна была отдаваться тебе, зная, что Роберт первым предъявил на меня права. А теперь, когда он останется хромым, не могу быть столь бессердечной и отказать ему.
— Ах, ты вполне способна на любую жестокость, Брайенна. Ты моя госпожа, моя женщина. Ты всегда принадлежала мне, с самого начала, душой и телом.
— Прекрати, Хоксблад! Я принадлежу Роберту де Бошему! Твой отец подписал контракт. Помолвка неизбежна.
Пальцы Кристиана с силой сжали нежную плоть. Лицо стало безжалостно-свирепым, почти диким.
— Знайте, леди: вы никогда не станете женой Роберта де Бошема, ни в этой жизни, ни в следующей. Между нами кровная связь! Мы — одно целое.
— Кристиан! — Отчаянный крик вырвался из нее — Я никогда не пожалею о том, что было между нами. Если у меня вырвут сердце из груди, умирая, я буду вспоминать о нашей любви. Но совесть терзает меня из-за Роберта. Он станет калекой до конца дней своих. Я должна исполнить свой долг.
Кристиан, неожиданно нагнувшись, подхватил ее на руки и прижал к себе.
